Все мы немного не от мира сего - Ирина Ивановна Чумаченко
– Пойду и я спать, – сказал Горыныч, – на сеновале самое то. Сверчки, звёзды и свежий ветер.
– А я? – спросил Камис.
– И ты ступай с Горынычем. Утром поговорим.
Камис вздохнул и вышел. Цыпилик недоумевающе посмотрел на Ягу.
– Чего это с тобой?
– Ничего! Потрясение за потрясением, а мне подумать надо.
– Я тогда к Лешику пойду. У него, глядишь, по спокойней будет. Утром мопсов приведу.
Яга ничего не ответила. Она уставилась в окно и задумалась.
В доме Лешика, Водянка накрывала на стол, время от времени поглядывая в окно.
– Лешик, а чего это ты не встречаешь меня?
– С того, что он ещё не вернулся.
– Тьфу ты! Как это не вернулся?
– А вот так! Сама жду, а его всё нет и нет.
– Может, он заблудился?
– Сам ты заблудился! Не смеши мои тапочки! Чтоб Лешик заблудился – это ещё постараться надо.
– Ну да…
Во дворе послышался лай собак. Цыпилик с Водянкой выскочили на крыльцо.
– А ну пошли окаянные! Мало мне хлопот, так ещё и вы на мою седую голову! Черти, а не собаки!
– Лешик, – воскликнул Цыпилик, – что случилось?
– Ааа, – он махнул рукой и уселся на лавке, – больше не могу с этими собаками возиться. Пущай Яга забирает их и перевоспитывает сама. Ну разве можно так издеваться?!
– Она как раз мне и велела их забрать.
Лешик икнул, затем посмотрел прищурившись, то ли не веря в своё счастье, то ли сомневаясь в словах.
– А ты не врёшь?
– Говорю тебе – велела забрать.
– Да, – кивнула Водянка. – Мили за ними тоже приходила. Видно, Ягуся передумала собак тебе оставлять.
– Так, а чего ж вы молчали? Я за ними по всему лесу бегал, как дурень со ступой, а они как шальные, то белку погонят, то зайца. На каждую ветку гавкают.
– Может, чего сожрали?
Лешик пожал плечами, поправил рубаху и вздохнул.
– Да шут их разберёт, может и сожрали. Скорей бы избавиться от этих непутёвых собак. Сил моих нет уже.
Цыпилик посмотрел на мопсов, которые улеглись у ног Лешика.
– Наверное они устали. Сегодня точно будут спать, а утром отведу их к Ягусе.
– Вот и ладненько, – улыбнулась Водянка, – а сейчас пойдёмте ужинать.
В доме витал изумительный аромат. Тут тебе и травы, и настои, и корешки разные, а если учесть, что Водянка полдня пекла хлеб Ивенский, так вообще голова кругом. Домик Лешика не большой, но очень уютный. Раньше, когда он жил особняком в доме было холодно и пусто. С приходом Водянки – всё озарилось теплом. На окнах появились занавески с ажурной вышивкой, подушечки-думочки – на кроватях, а печь засияла белизной и узорами.
После ужина довольные мопсы устроились на половике и чудно посапывая уснули. Цыпилик взбил подушечку, почесал голову и вздохнул.
– Не понимаю…
– Чего ты не понимаешь? – спросил Лешик.
– Да ничего не понимаю. В нашем Лихолетье что-то странное происходит. Вопросов море, а ответов ни одного.
– И то верно…– задумчиво произнёс Лешик, – и туристы куда-то пропали. Раньше выйдешь, а они, родимые, тут как тут. Костры жгут, палатки ставят, а осенью за грибами шастают.
– Так, – шикнула Водянка. – а ну-ка, спать ложитесь! Мало вам дневных приключений так вы и ночью никак не угомонитесь.
Над Лихолетьем блистало звёздное небо, отражаясь в реке. В такое время Глюшечка выходила из берегов, поднимаясь вверх и оголяя дно. Время словно замерло в ожидании нового дня.
Глава 21
Всю ночь Мариголь не сомкнул глаз. В голове роились мысли, то даруя надежду, то опуская в бездну безысходности. К утру он совсем отчаялся и заскулил.
– Да кому же это не спится?! – фыркнул кот, прохаживаясь по дому. – Ягуся! Ягуся, проснись!
– Ну чего тебе? – она повернулась, потёрла глаза и зевнула.
– У нас кто-то скулит.
– Час от часу не легче. Кто может скулить в такую рань?
– А я почём знаю!
– Тьфу ты! Это ж гном, наверное! Я про него вчера совсем забыла. Ступай в кухню и шикни на него.
– Ага… я шикну, а он в ответ.
– Говорю тебе: ступай в кухню! Не можешь шикнуть, помурчи.
Кот фыркнул и удалился из комнаты. Яга не спеша встала и выглянула в окно. Первые лучи солнца, пронзая облака, осветили Лихолетье. На листьях поблёскивала роса, словно мелкий бисер из резной шкатулки. В такие минуты Ягусе приходили в голову самые удивительные мысли. Однажды она даже сочинила стихотворение о красоте и неповторимости своего края.
– Ягуся! Ну ты скоро? – раздался голос Феликса.
– Иду!
Она взглянула в зеркало, поправила сбившуюся прядь и вышла из комнаты.
– Да что ж ты скулишь и скулишь? – фыркал кот.
– Сам попробуй в холоде ночь просидеть, посмотрю, как ты запоёшь! – ответил Мариголь.
– Ну что тут у вас?
– Аааа…– закричал гном, – коварные! Разве можно так к пленнику относиться? Держите в подполе, а тут страшно!
– Чего орёшь? Давно бы вышел.
– И как я, по-твоему, выйду?
– Ногами, – улыбнулась Яга, – или ты забыл, как ходят?
– Ха! Знаю я ваш подпол! Один раз ступенькой ошибёшься и всё!
– Что всё? – удивился кот.
– Он боится на необитаемом острове оказаться или ещё где.
– А так можно?
– Дурень ты! Все знают, что подпол у Яги – хуже подземелья Горбомора!
– Сам ты дурень! – возмутился Феликс и, махнув хвостом, запрыгнул на лавку. – Будешь обзываться, точно попадёшь на остров.
– Ладно, хватит пререкаться, – Яга щелкнула пальцами и Мариголь очутился на кухне.
– Чего это у вас за шум? – зевая спросил Камис.
– Да ушастого из подпола достали, – ответил кот.
– Ах ты ушастый!
Камис накинулся на Мариголя с кулаками – завязалась драка. Ягуся, спокойно наблюдая за поединком, подкинула пару поленьев огню. Жарик затрещал, заискрил и открыл глаза.
– Доброе утро, Ягуся!
– Доброе!
– А что происходит?
– Да так, – она махнула рукой, – гномы решили спортом заняться.
– Ничего себе спорт! – возразил кот, – Того и гляди без ушей оба останутся.
И правда, гномы, не отступая то и дело колотили друг друга, таскали за уши и даже катались по полу.
– Всю пыль соберёте, – Ягуся щёлкнула пальцами.
Гномы разлетелись в разные стороны, плюхнулись на лавки и словно приклеились, но продолжали махать раками и ногами.
– Я тебе ещё устрою тёмную! – крикнул Камис.
– Я тебе сам тёмную устрою! Правитель тут нашелся!
– Нашёлся! Как только попадёшься, на фантики распущу!
– Смотри как бы сам фантиками не стал!
– Ух, вражина басурманская!
– От вражины слышу!
– Ну хватит! – Яга топнула ногой, – Утомили вы меня оба!
– Ягуся, – жалобно сказал Камис, – ты его защищаешь?
