Сергей Шведов - Владыка Асгарда
– Руби ее, бек! – крикнул сармату биармец Сипяга. – Рубите ее, бояре. Докажем нашим вождям, что перед нами не богиня, а просто кукла.
– Преклоните колена, бояре, – вскричала Леля. – Отриньте злобу и гордость из своих сердец. Богиня Девана милосердна, она простит вас!
– Руби ее! – рявкнул Едигей и первым ринулся к постаменту, за которым таились Бутуй с Ерменем.
Струхнувший Ермень вскочил и отшатнулся к стене. Бронзовая статуя богини Деваны была повернута к нему спиной, и он невольно уперся взглядом в ее сияющие ягодицы. Рост статуи не превышал человеческий, но Ермень вдруг ощутил исходящую от нее силу и испуганно вскрикнул.
– Стойте! Она оживает! – Это кричал уже, кажется, Бутуй, но за поднявшимся шумом его никто не расслышал. Бояре, коих насчитывалось более десятка, ринулись к богине, потрясая мечами. А к ним на помощь уже бежали полсотни мечников, до сей поры таившихся у входа.
– Остановитесь! – надрывалась Леля. – Заклинаю вас!
Ерменя в это мгновение больше всего поразило поведение князя Биармии. Волох так и продолжал стыть, преклонив колено перед помостом, но на лице его проступила кривая усмешка. Первым удар по бронзовой статуе нанес бек Едигей и тут же под сводами храма раздался вопль, полный ужаса и боли. Кричал сармат, охваченный огнем с головы до пят. Бояре замерли пред богиней с занесенными мечами в руках, не в силах сдвинуться с места. Наступила столь жуткая тишина, что Ермень услышал, как стучат зубы во рту у Бутуя. Богиня Девана оживала, в этом уже ни у кого не было сомнения. Биармец не видел глаз дочери Перуна, но ему вполне хватило ее спины, прикрытой лишь волной золотых волос. По этим волосам вдруг пробежали искры. Жуткий волчий вой потряс стены храма. Богиня Девана взмахнула рукой, и стая серых хищников обрушилась на обомлевших бояр и мечников. У боярина Ерменя подкосились колени, и он рухнул на пол, продолжая с тихим ужасом наблюдать, как волки рвут когтями и клыками человеческую плоть. Мало кто из людей смог поднять меч в свою защиту. Но и это им не помогло. Даже сталь не помешала волкам выполнить волю своей богини и свершить суд над святотатцами. Резня длилась едва ли не целую вечность. От хрипов и воплей умирающих людей у Ерменя заложило уши, и он, стоя на коленях, с ужасом наблюдал, как человеческая кровь ручьями стекает к постаменту, на котором возвышается живая богиня. Волки не тронули только коленопреклоненных, среди коих были три князя и сколотский боярин Облога, у которого очень вовремя подломились ноги. Ну и Ермень с Бутуем тоже уцелели.
Волчья стая схлынула, как только последний мечник рухнул на мраморные плиты с разорванным горлом. Ермень икнул, потряс головой, с ужасом глянул на стоящего на четвереньках Бутуя и произнес дрожащим голосом:
– Да славится богиня Девана во всех наших землях отныне и до конца мира Яви. Первой к ступне ожившей богини приложилась княгиня Леля, пройдя страшный путь по телам павших бояр. Ее примеру последовали княжна Злата и князья Волох, Хорс и Таксак. Причем последний поцеловал еще и пропитавшийся кровью подол белоснежного одеяния княгини Лели. Ерменя опередили расторопные бояре Облога и Бутуй, причем ас успел не только приложится губами к ножке богини, но и заглянуть ей в лицо. Ермень целовал уже холодный металл. Ибо, сотворив праведную месть, Девана вновь превратилась в бронзовое изваяние.
Боярин Ермень покинул храм на негнущихся ногах, зато с холма он скатился колобком, проявив при этом недюжинную для своих шестидесяти лет прыть. Рядом пыхтел, не отставая ни на шаг, боярин Бутуй. Похоже, ас до того перетрусил в храме Деваны, что на какое-то время лишился дара речи. И только садясь в седло, он произнес едва слышно:
– Вот оно, значит, как.
Более за всю дорогу до замка Кремень ни Ермень, ни Бутуй не проронили ни слова. Так же молча по тайному ходу они вернулись в свои покои и разошлись по отведенным углам, дабы там наедине с собой осмыслить все увиденное и пережитое в эту страшную ночь. Боярин Ермень почти не сомневался, что Волох догадывался о боярском заговоре и, наверное, знал, к чему это приведет. И он сознательно притащил непокорных бояр в храм Деваны, дабы разом избавиться от тех, кто тяжким грузом висел все эти годы у него на плечах. Там на каменных плитах полегли самые сильные и влиятельные из биармских старейшин, открыв тем самым хитроумному князю путь к всевластию если не во всей Скифии, то, во всяком случае, в Биармии. О богине Деване Ерменю думать не хотелось. Оказывается, это очень страшно, когда тебя вот так просто и незатейливо сталкивают лицом к лицу с силой, способной раздавить человека в одно мгновение. В мозгах у Ерменя мелькнула даже подленькая мысль, что богам лучше оставаться в мире Прави, отдав мир Яви на волю людей. С этой мыслью он и впал в забытье, чтобы проснуться только к полудню совершенно разбитым физически и душевно.
В таком состоянии и застал его князь Волох, решивший навестить двоюродного брата, прежде чем сделать окончательный выбор в пользу большой и кровопролитной войны. – Видел? – спросил он, присаживаясь на край ложа. – Да уж, – вздохнул Ермень.
– То-то, я смотрю, ты в постель лег, сапоги не сняв.
– Не до того было, – вяло махнул рукой боярин.
– Осуждаешь, значит? – прищурился Волох.
– А ты что, за похвалой ко мне пришел.
– Не верил я, что у нее получится, – покачал головой князь Биармии. – Даже когда она царя Таксака согнула в бараний рог и заставила под свою дудку плясать.
– Ты богиню Девану имеешь в виду? – удивился Ерменю.
– Лелю я имею в виду, чудак, – поморщился Волох. – Все-таки мужчинам трудно тягаться в магии с женщинами. Особенно в черной. Эта магия из земли идет. От Великой Матери, с коей вынужден был считаться даже сам создатель Род.
– Иными словами, ты решил поделиться властью с Лелей и ее богиней Деваной? – прямо спросил Ермень.
– А по-твоему, у меня есть выбор? – криво усмехнулся Волох.
– А разве нет? – вопросом на вопрос ответил Ермень.
– Ты Морану имеешь в виду?
– Почему нет?
– Потому что Морана, это Смерть, Ермень, – ощерился Волох. – Именно поэтому Слепой Бер так хлопочет о браке с ней. Без Мораны ему не одолеть Вия и не стать хозяином Навьего Мира.
– А зачем рахману Коломану такая страшная доля? – почти простонал боярин.
– Знал бы – сказал, – почти равнодушно пожал плечами Волох.
– Поклянись мне, брат, что не пойдешь этим же путем, – схватил князя за руку боярин. – Конечно, не пойду, – удивленно глянул на Ерменя Волох. – Я жизни жажду, боярин, а вовсе не смерти. Именно поэтому я выбрал не Морану, а Девану. Девана – это буйство живой плоти, а не всесилие праха.
– Но ты отрекся от богов, князь! – почти выкрикнул Ермень.
– Это не мы отреклись от богов, боярин, это боги покинули нас в трудный час. Они боятся Обновления. Боятся, что уход Вия затронет и их. Что полная сил Морана, опустошив мир Яви, решит посчитаться и с миром Прави. У нее к богам свой счет.
– Кто поведал тебе об этом, князь?
– Кудесник Баян, – холодно бросил Волох. – Это он сказал мне, что женщина видит порой дальше, чем мужчина и ткнул перстом в княгиню Лелю.
– И что же Леля узрела в нашем будущем такого, чего не видим мы с тобой, князь?
– Она увидела, что истинным преемником Вия может стать не Слепой Бер, а его внук, Яртур, которому для этого всего лишь надо соединиться с Мораной. Ибо только он прошел путь Ярилы, и встал сейчас на путь Велеса. А ты не хуже меня знаешь, чем заканчивается этот путь. Он станет Драконом, Ермень. Погубителем мира Яви. В этом нет ни его заслуги, ни его вины. Таков закон бога Рода. Обновление не бывает без крови. И любой человек, вставший на этот путь, должен быть убит раньше, чем вызреет его драконья суть.
– Но ведь у Яртура есть сын – Мортимир. И именно он, похоже, станет мужем Мораны. – И что с того, Ермень. Сын Лели никогда не вставал на путь Ярилы, он никогда не пойдет дорогой Велеса. Он не жаждет Обновления, он хочет только мести. Ему не быть драконом, ему не быть Вием. Зато у него есть шанс убить Аспида, и этим Аспидом будет каган Яртур. Как видишь, боги просчитали все наперед. И теперь просто ждут, когда люди начнут истреблять друг друга.
– А если вы с Баяном ошибаетесь? – спросил Ермень.
– Все может быть, боярин, – пожал плечами Волох. – Но я не баран, чтобы стоять и ждать, когда с меня снимут и шерсть и шкуру. Я должен остановить Яртура, кроме меня сделать это просто некому. И да пребудет со мной на праведном пути Девана, лучшая из богов и богинь.
Отговаривать Волоха было бесполезно. Сын рахмана Коломана уже избрал свой путь и теперь пойдет по нему до конца, не обращая внимания, ни на препятствия, ни на увещевания. В этом и только в этом он похож на своего отца. В этом он похож на своего сына Яртура. И столкновение этих людей вышибет такую искру, которая спалит всю Скифию. Возможно, на пепелище когда-нибудь возродится новая жизнь. Но это будет уже другой мир, в котором боярину Ерменю не будет места.
