ЧВК Херсонес – 2 - Андрей Олегович Белянин
Мою спутницу здесь тоже знали.
– Детка, ну наконец-то! Я таки вся скучала, так шо пила капли, – откуда-то из примерочной выползла очень толстая носатая старуха с высоким искусственным шиньоном на голове, одетая в чёрный балахон и разношенные туфли без каблука. В руках у неё были спицы с клубком. – Пришла за новым платьишком или уже вся решилась показать тёте Моте вон того скромного мальчика?
– За платьем, – коротко ответила Светлана, одним взглядом останавливая продавщицу.
Тем не менее та всё равно пробилась вперёд, не прекращая вязания, обняла мою сотрудницу на уровне талии и, прижавшись щекой к животу, похлопала её по спине:
– Ты опять не беременна? Ой вей, часики тикают, а ей зачем-то всё равно! Молодой человек, идите сюда, она нас не представит, так шо я уже всё сделаю вам сама. Итак, меня можете звать просто тётя Мотя, так все делают, шоб вы их знали! Каким именем мне звать вас, если вдруг, не приведи боже, придётся за вас орать, а вы так далеко?
– Тётя Мотя? Она так шутит, да? – с надеждой прошептал я на ухо девушке, но Гребнева лишь подняла на меня недоумённый взгляд, типа, а что тут такого, имя как имя.
Норм. Я слегка откашлялся и кивнул:
– Александр Грин.
– Таки по-родственному буду звать вас Шуркой или Гриней, ещё не решила, – женщина тут же кинулась обнимать и меня, рискуя проткнуть мне же бок острыми спицами. – Мой вам совет, шоб вам было оно на счастье: любите Светочку, это ж сплошное чудо, прям как я в молодые и очень недалёкие годы, шоб вы поняли и не соскочили!
Пока я лихорадочно определялся с более или менее достойным ответом, тётя Мотя вновь переключилась на нашу утомлённую болтовнёй Афродиту Таврическую. Не уверен, что хозяйка магазинчика знала это прозвище, но, может, она просто предпочитала официальные имя-фамилию, без прозвищ и кличек. В каждой шарашке свои таракашки…
– Мне нужно два летних платья, – вежливо диктовала Светлана, но сам тон её словно бы подчёркивал дистанцию. – Свободный крой, в греческом стиле, по фигуре, но не облегающие, дышащая ткань, тонкая, но не просвечивающая.
– Таки их есть у меня! – всплеснула руками старуха, наконец-то бросая вязание в угол.
Не знаю, кому как, а мне показалось, что у серого клубка выросли восемь ног и он быстро убежал в щель между рулонами тканей. Я даже протёр глаза, незаметно, чтобы остальные не стали хихикать. Почему-то именно перед Светланой Гребневой мне категорически не хотелось выглядеть идиотом. Только получалось всегда наоборот…
– Детка моя, иди сюда, будем мериться! – тётя Мотя достала откуда-то сверху сразу шесть белых платьев, кинула их на старенький табурет и подмигнула мне: – Гриня, шо вы застыли, как статуя не к ночи будь помянутого Владимира Ильича с кепкой в руке? Держите уже этот край тряпочки достаточно высоко, а я подержу тут, и Светочка таки может немножечко раздеться! На неё никто не смотрит, хотя когда она стеснялась?!
Наша специалистка по древним вазам прошла два шага вперёд, на ходу снимая через голову короткий шёлковый сарафан, и, только оставшись в одних тонких стрингах, спряталась за занавеской, которую держали мы с хозяйкой отдела.
– Ой вей, как он покраснел! Я вас умоляю, молодой человек, шо вы строите мне тут дореволюционную гимназистку, вернувшуюся с пузом к маме в Жмеринку? И не смотрите на меня, шо вы на мне хотите увидеть? Поверните уже голову в нужном направлении, девочка вся в новом платье, зацените, как оно шикарно сидит!
Я попеременно краснел и бледнел, кусая губы и не зная, куда деть глаза. Щёки полыхали, горло перехватило так, что не выдавить ни звука, а сердце билось внутри грудной клетки, увеличиваясь с каждым ударом. Скоро оно просто сломает мне рёбра, и я умру в муках.
– Таки шо оно вам всем как? Греческий стиль, приталенный силуэт, золотая тесьма по краю, подол выше колен, чтоб другие сдохли от зависти! Да если бы такое носила сама жена Зевса, он нипочём бы не бегал вприпрыжку по другим левым бабам!
– Александр? – Светлана немного отступила, поворачиваясь перед относительно небольшим, в альбомный лист, зеркалом.
– Вам идёт, но…
– Но?.. – в один голос спросили покупательница и продавщица.
Я опустил голову:
– Это не греческий стиль. Греческие женщины не носили короткие вещи, в отличие, допустим, от этрусков. Можно было даже появляться с почти обнажённой грудью, но подол всегда достигал щиколотки. К тому же золотая тесьма по краю вообще турецкая.
– Он шо у тебя, разбирается в моде? Нет или таки уже да?
– В истории искусств, – поправила девушка, и мне вновь пришлось поднимать руку, пока она примеряла другое платье, а первое комком полетело в дальний угол.
Тётя Мотя явно хотела сказать что-то ещё, но в этот момент в маленький отдел вломились две крупные фигуры в кожаных штанах, чёрных косухах со знакомыми шевронами и глухих шлемах на голове. Байкеры не задали нам ни одного вопроса, ничего не сказали, просто достали из-за спины короткие обрезы охотничьих двустволок и выпалили четыре раза. После чего так же быстро развернулись и свалили в туман.
– Видимо, порох был дымным, – успел подумать я, прежде чем осознал, что моя рубашка становится мокрой от крови…
– Останови их! – сухо приказала Светлана, и старуха продавщица буквально покатилась по проходу, с нереальной скоростью перебирая ногами.
Я осел на пол, в глазах всё двоилось, кажется, в меня попали, и не один раз.
– Ой вэй, детка, не надо паники, Арсен взял их всех на улице! Шо там у нашего Грини? Четыре пулевых отверстия, от то, шо ближе к правому лёгкому, таки очень неприятное…
– Зашей его.
– Не поняла, милая, ты уже хочешь, шоб он жил? Он же в упор тебя не видит.
– Зашивай, старая паучиха! Третий раз повторять не стану.
– Когда я с тобой спорила, детка? Вот именно. Но смотри сама, от там сплошь крупная дробь. Начну выковыривать ногтем, так шо делать, если оно ему будет больно…
– Не будет, – наша Афродита наклонилась ко мне и одарила долгим, влажным поцелуем в губы.
…Это последнее, что я запомнил на тот момент. Потом всё ушло в яркий, насыщенный подробностями сон про то, как меня попросила помочь с какими-то косяками на концерте моя хорошая знакомая Елена Ваенга. По факту я её и близко не знаю, но это же сон. Так вот я развлекал
