Алая Топь - Саша Урбан
– Милая моя, так ты еще не жена его?
– Нет.
– Так и не становись! Ни за что женою не становись, – затараторила Ива, обнимая девушку с каждым словом все крепче. – Все горести женские от мужей. Сперва он тебя плетью охаживать будет, чтоб предков чтить и заветы блюсти, потом понесешь от него и места живого в тебе не останется, как маленький вылезет. А когда твоя красота увянет, он возьмется сердце твое топтать.
Со всех сторон раздались всхлипы. Водяницы тяжело вздыхали, прикладывая руки к местам, которые трепетали воспоминаниями о боли. В глазах их разгорался гнев, и ярость направилась на Святослава. Ива вскинула круглое личико, глядя на княжича как на самого жестокого врага. Жены Водяного окружили его плотным кольцом, пристально следя за каждым движением.
– Что ты говоришь такое? – замахала руками Милорада, пытаясь высвободиться из хватки Ивы. – Я люблю его. Он меня не обидит.
По залу прокатилась волна хлесткого судорожного смеха.
– Все мы так говорили. И все оказались на дне, – провозгласила Ива. Она чуть ослабила хватку, но лишь затем, чтобы развернуть Милораду лицом к толпе, разъяренной от застарелой боли и обид. – И ты думаешь, что после смерти будет свободнее дышать? Ни разу. Если ты достаточно хороша, то станешь женой мерзкого ворчливого старика, который сотни лет напролет шутит одни и те же шутки. И будешь развлекать его изо дня в день! Пока не надоешь! А потом…
Она взвизгнула и резко отпустила руки. Пользуясь моментом, Милорада отскочила прочь, и толпа утопленниц бросилась к Иве, позабыв о гостях. Все собрались вокруг красавицы: та вопила и размахивала руками. На шее у нее сидел игоша и нещадно драл темные влажные волосы, приговаривая: «Не смей ругать батюшку!»
Святослав обнял невесту и принялся взглядом искать, как бы им выбраться, когда перед ними вдруг появилась Частуха. Она махнула рукой в сторону двери, усеянной блестящими ракушками.
– Убегают! – завопила Ива.
Свят и Милорада ринулись со всех ног и юркнули в приоткрытую дверь. Частуха протиснулась следом и с грохотом опустила заслон.
– Сука топленная! – крикнули с той стороны.
Частуха перевела дыхание и, тяжело переставляя колоннообразные ноги, направилась прочь от сотрясавшейся под ударами двери.
– Вот ведь маленькая дрянь. Сто лет знакомы, а она все не уймется, – вздохнула утопленница и, поправив разметавшиеся в стороны груди, кивнула на протянувшийся перед ними коридор. – Нам туда. Там Водяной почивает.
– Спасибо, – поклонился Святослав.
– Полно тебе, – махнула рукой Частуха.
Босые ноги зашлепали по полу. Милорада поспешила поравняться с утопленницей и тоже принялась ее горячо благодарить.
– Полно тебе, девка. Я не ради благодарности это делаю.
– А зачем? – спросила Милорада. – Мне показалось, что Ива и остальные даже рады, что Водяного… нет.
– Тебе не показалось, – хмыкнула Частуха. – Они без него совсем от рук отбились. Ни за детьми не смотрят, ни за собой. Рыба в реке перемрет вся, а они и не заметят, так себя жалеть будут.
– А тебе разве ни их, ни себя не жалко? – спросил Святослав.
Частуха посмотрела на него разочарованно, будто он обронил какую-то глупость с умным видом.
– Я люблю Водяного. И в отличие от них помню, что он больше чем муж для сотни обиженных утопленниц. И если Ива как-то помогла ему уснуть, клянусь всеми богами… – она стиснула кулаки до побелевших костяшек и прибавила шагу.
В конце коридора их ждала еще одна дверь, тяжелая, кованая, исписанная хищными рыбами с торчащими из пастей зубами. Милорада поежилась.
– Не хотела б я такую встретить.
– Бойся рыбы, которая зубы прячет, – посоветовала Частуха и потянула дверь на себя. Та не поддалась. Тогда утопленница навалилась на нее всем телом, но и это не помогло. Издевательски звякнул серебряный амбарный звонок. – Замуровали…
Казалось, она не верит своим глазам.
– Позволь, хозяйка, – вежливо попросил Святослав и, встав на колено перед дверью, достал из голенища сапога нож с тонким и узким лезвием.
– А когда такому в княжьих теремах учить начали? – хохотнула Частуха.
– А как, думаешь, я хлеб и муку людям доставал? – усмехнулся юноша.
Замок щелкнул, поддаваясь, и рухнул на пол. Дверь приоткрылась. За ней оказалась черная комната. Из единственного окна лился дрожащий серебристый свет. Если присмотреться, можно было увидеть, как колеблется поверхность воды, распростершаяся над их головами рябившим куполом.
В середине комнаты стояла большая купель. Пахло паром и травами. В купели лежал мужик: коренастый, пузатый, лохматый. И абсолютно голый. Только кожа рук и голеней была покрыта причудливой росписью.
– Вот тебе и Водяной, – пробормотала Милорада. – Молчан и тот грознее будет.
– Никогда не слышала, как говорят: «Не буди лихо, пока оно тихо»? – ухмыльнулась Частуха и, войдя с ними в покои, прикрыла дверь. – Ну, делайте что нужно.
Глава 12
Вместо того чтобы подойти к Водяному, Милорада покрепче прикрыла дверь и, прижавшись к ней лбом, принялась что-то бормотать. Резные створки постепенно тонули в камне, пока полностью не исчезли, оставив лишь гладкую стену.
– Так жены не достанут нас еще какое-то время, – объяснила она.
– Ишь ты, толковая, – улыбнулась Частуха. – А как нам теперь выбраться отсюда?
– Выйдем, – уверенно мотнула головой Милорада и, закатав рукава, приблизилась к купели.
Развалившийся в ней Водяной выглядел… как обычный спящий мужик, утомившийся после тяжелого дня в поле или кузне. Он даже немного похрапывал и недовольно причмокивал губами, хмуря кустистые черные брови. Милорада приподняла подол и влезла в купель, по колено оказавшись в воде. Она приблизилась к лежавшему на водной глади хозяину дворца.
Святослав невольно нахмурился, глядя, насколько Милораду не смущает вид другого голого мужчины.
«Нашел, о чем думать», – одернул он себя, вспоминая о голове, которую в Алой Топи невеста использовала в качестве светильника.
– Свят, помоги, – окликнула его девушка. – Мне одной не справиться.
– Ладно, – кивнул юноша.
Не снимая сапог, он шагнул в купель и… чуть с воплем не выскочил обратно. Вода оказалась обжигающе горячей. Его она пробирала до костей, а Милорада стояла в ней как ни в чем не бывало. Святослав стиснул зубы, заставляя себя дышать через нос.
– Что такое? – нахмурилась Милорада.
Свят выпучил глаза.
– А ты не чувствуешь?
– Нет.
– Ты в кипятке стоишь!
Дрожь разлилась по позвоночнику. Если несколько мгновений назад Святослав еще думал, что сможет перетерпеть, то теперь жар стал невыносимым. Юноша готов был поклясться, что чувствует, как кожа до самого колена начинает покрываться волдырями. Позабыв обо всяком мужестве, он развернулся и рухнул на край купели, с трудом вытащил себя и растянулся на полу, прижимаясь щекой к холодному камню. На лбу остывал пот, руки еще тряслись, но нестерпимая, удушливая духота стала отступать. Юноша жадно хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
– Мужчины такие нежные, – покачала головой Частуха и, закатав рукав, опустила руку
