Рождественские истории Залесья. Вторая ночь от Рождества, или Забытое преданье - Виктор Маликов
– К колодцу-то зачем?
– Место приметное, значимое, куда-куда, а к нему наш Черт обязательно явится.
Собрался Егор, уложил в мешок пень-колоду, забросил его на плечо и, проходя мимо печи, прислушался. Матушка тихо посапывала во сне и время от времени что-то неразборчиво бормотала.
– Ну, с Богом! – прошептал Егор и, полный благой решимости, вышел на двор.
Колодец возвышался в центре двора, с наветренной стороны по самую крышу занесенный снегом. Егор водрузил
мешок с Дубыней на сруб, приложил ко рту ладони и, повернувшись по ветру, закричал:
– Эй-е-е-ей! Бесовское отродье! Бросай снег мутить,
явись ко мне!
Метель слегка поутихла, будто какая-то неведомая сила на мгновение остановилась прислушаться к происходящему. Явись, нечестивый! Сделку желаю! – не унимался Егор.
Метель окончательно улеглась и из ночного мрака появилась фигура Черта.
– Звал, Егорушка? – елейным голоском проворковал Черт, нервно помахивая из стороны в сторону куцым хвостом. – Говори, да поскорее. Не с руки мне сейчас прерываться надолго, ищу кое-что. Безделица, но и в нашей канцелярии порядки строгие.
– А не это ли ты ищешь? – сорвав мешок с пня-Дубыни, торжествующе провозгласил Егор.
Черт, завидя Дубыню, молниеносно изменился в морде. Зло оскалился, а в зеленых глазах его сверкнула скрытая угроза. Но так же быстро совладав с собой, лукавый подобострастно подхватил: – Ай, удружил, Егорушка! Век благодарен буду! Я уж тут было все копыта избил, искаючи. Такую вон метель завел, самому страшно. А он, ты смотри, в пень схоронился, поганец. Ну, уж я его сей час прожарю как следует, напрочь дорогу сюда забудет.
И, намереваясь забрать пень-колоду, подступил к колодцу.
– Э, нет! – остановил его Егор. – А награда? Ты закон не хуже моего знаешь. Без выкупа не отдам! А без оплаты сам взять не сможешь.
– Совсем голову потерял от радости! – наигранно всплеснул ладошками Черт. – Чего же ты желаешь, молодец?
– Такому молодцу и девица к лицу подошла бы. Говорят, есть у тебя такая? Марьюшкой кличут.
– Проболтался, паршивец?! – зыркнул Черт на Дубыню. – Уж я тебе язык укорочу, как следует! – Пень-Дубыня молча потупил взгляд в колодезный сруб. – Побойся Бога, Егорушка! – И, указуя на Дубыню когтистым пальцем заявил: – За вот этот пень трухлявый – да красну девицу?.. Не по товару цена.
– А коль доплачу? – поинтересовался Егор.
– Душой?! – обрадовался Черт. – Это мы сейчас быстренько оформим.
– Не спеши, Шишига! Не велика ли цена за девицу? Может, чем другим обойдешься?
– Ну, насмешил, Егорушка! Мне ли и не знать? У тебя ж кроме души да потертых лаптей и нет более ничего.
– А вот это видел?! – запустив руку за пазуху, предъявил Егор Черту злополучный кошель.
Черт так и опешил от неожиданности.
– Ну, силен мужик торговаться! Купец! Как ни есть купец! – восхитился он, выходя из легкого замешательства. – Какой талант в глуши пропадает! А?! Какой талант! Давай кошель. Будет тебе девица! – протянул лапу лукавый Черт.
– Ну уж нет! – снова заартачился Егор, подбрасывая на ладони кошель. – Сперва товар покажи. Взглянуть хочу. Не зря ли торгуюсь? – обратился он к Черту, едва заметно подмигивая Дубыне.
Черт трижды обернулся вокруг своей оси и, выйдя из очерченного хвостом круга, манерно щелкнул пальцами в его сторону. Возле Егора прямо из-под земли начала подниматься небольшая снежная воронка. Достигнув высоты человеческого роста, вращение её резко остановилось, и весь дотоле образовывший её снег рухнул наземь.
На месте осыпавшейся воронки стояла прекрасная девица. Егор аж рот разинул от изумления, но тут же, собравшись с мыслями, переглянулся с Дубыней, как бы спрашивая: «Она?» Дубыня утвердительно прикрыл глаза, подтверждая: «Она».
За всеми этими событиями никто и не обратил внимания на одно маленькое, но весьма прелюбопытнейшее обстоятельство. Пока Егор торговался с Чертом, веревка колодезного ворота – будто живая, – сама собой сползла с него, отвязалась от кадки и поползла ужиком по колодезному срубу. Обвилась одним концом вокруг Дубыни, а другим закрепилась на лохматой лапе Черта, чуть повыше копыта, и снова замерла.
– Нравится товар?! – самодовольно интересовался Черт у Егора.
– Нравится! – заявил Егор, бросая Черту кошель.
И в тот самый момент, когда Черт схватил долгожданный кошель, крышка колодца сдвинулась на сторону и пень-Дубыня, глухо опрокинувшись, камнем полетел в темноту его бездонной шахты, увлекая за собой привязанного Черта. На дне колодца раздался звонкий всплеск воды и в след за этим установилась полная тишина. Егор и Марья молча переглянулись. Глядя на Марьюшку, Егор развел руки в стороны и недоуменно пожал плечами. Словно в ответ на повисшее в воздухе замешательство на краю колодца неожиданно образовалась косматая фигура Домового. Пристально глядя в зияющую пустоту колодца, он деловито отряхнул ладони.
– Вот так! Концы в воду! – с удовлетворением сообщил он и наставительно добавил, обращаясь к Егору: – А себе другой пень найдешь. Этот уже не воротится. – Подбоченился, обернулся к молодым и строго приказал: – Ну, чего застыли? Марш в избу! Застудитесь.
И с этими словами исчез из виду так же внезапно, как и появился.
А какая ясная ночь сделалась после этого! Показался молодой месяц, удивительной красотой засияли звезды. Занявшийся этим светом, заиграл, заискрился под ногами, скрипучий январский снег.
Радуясь новой возможности продолжить святочные гулянья, шумной толпой высыпал деревенский люд на улицу. Запела, заплясала пёстрая Коляда, побежала по дворам с новой силой, закружила, завертелась в безудержном хороводе.
Такая вот однажды случилась в Залесье история. То ли быль, то ли предание. Не знаю. Но верю. Народ на пустом месте зря болтать не станет. Да и колодец тот там и по сей день стоит. Сам видел, и даже пил из него студеную водицу. От многих хворей, говорят, исцеляет.
