Ник Перумов - Я, Всеслав (сборник)
Стоп, стоп, стоп. Гордыня – смертный грех. Получив прощение за старое, не стоит громоздить нового, – в лихорадочном возбуждении думал Ёж. Тем более что Он действительно всё видит и всё знает.
Ёж точно знал, куда он идёт, не требовалось ни компаса, ни карты. Огибая край болота, он углубился в самую чащу леса и совершенно не удивился, когда впереди заплясали целые полчища светляков, а прямо перед ним появилась негодная раба божия София со товарищи.
Богопротивный колдун, само собой, тоже оказался здесь.
Ёж знал, что ему не следует даже высовываться. Сейчас он не стал бы пижонить, расшвыривая повсюду свои визитные карточки. Один выстрел в затылок, и…
* * *– Смотрите, там! – завизжала Машка.
Лицо Всеслава исказилось, лоб рассекло морщинами. Лес с тяжким не то скрипом, не то стоном боли разъялся, и все увидели застывшую человеческую фигуру с поднятым пистолетом. Облако светляков закружилось около него, и Соня едва успела хлопнуть Машку по руке, сбивая прицел – снайперская «эрна» недвусмысленно смотрела в грудь пришельцу.
– Ёж, ты? – вырвалось у Костика.
– Ф-фух, ну и напугал ты нас, – запинаясь, пробормотал Мишаня.
– Ёж, чертяка, – облегчённо вздохнула Соня. – Мы ж тебя пристрелить могли!..
Тот медленно опустил пистолет. Только сейчас Соня разглядела, что он мокр с головы до ног и перемазан тиной. В трясину провалился, что ли, нас догоняя?.. Но зачем он вообще тут остался, почему, отчего?
– Очень… интересно стало, чем это ты тут заняться решила, Смертушка, – натянуто проговорил Ёж, приближаясь мелкими, какими-то неуверенными шажками.
– Да вот, по лесам гуляю, – отозвалась Соня. Её голос тоже внезапно сделался натужным и неискренним. Не полагалось быть здесь никаким Ежам. Тем более, вдруг с ужасом вспомнила она, Чёрный Перун говорил об охоте… А Ёж ведь у нас, говорят, верует, и притом по-настоящему, а не «на удачу», как многие.
На Всеслава Ёж даже не покосился, словно его тут и не было. Соня заметила, как ведун как бы случайно сделал шаг, другой и очутился рядом со скрытым во мхах Мечом.
– Гуляешь… ну вот и я тоже решил погулять. – Ёж приблизился почти вплотную. – Не боишься, Соня, нечистой силы-то?
«Когда Ёж меня в последний раз звал по имени, а не прозвищем?»
– А чего ж её бояться? – вдруг мягко проговорил Всеслав. – Нечистую силу так только незнающие прозывают. Какая ж в леших нечистота? Или в полевых? Не говоря уж о водяных. Да и кикиморы, хоть их «болотными» и прозывают, себя в чистоте держат, иным людям в пример.
– То бесы, колдун, – холодно бросил Ёж. – Бесы, мелкие, злобные и нечистые.
– Не стоит попусту лесных хозяев задевать, мальчик, – голос Всеслава упал до опасно-вкрадчивого.
– Я тебе не мальчик, колдун, и от тебя указов не принимаю. Соня! Уйдём отсюда. Возьми вот это, – кивок в сторону Меча, хотя эфес совершенно скрывало высокое разнотравье, – и уйдём со мною вместе.
– Ежище, ты о чём? – удивление в голосе Сони казалось совершенно естественным.
– Сама знаешь, София. Бесовская игрушка, колдовской меч.
– Да ты, видать, фэнтези перечитался, – Костик встал рядом с Соней.
– Или в болоте перекупался, – поддержал его Миша.
– Кретины, – прошипел Ёж. – Болваны вы несчастные, слепцы жалкие! Подумайте, кого вы отринули, на чью сторону встали! Всем вам…
– Гореть в геене огненной? – спокойно докончил Всеслав. – Ерунда. Не все души – добыча твоего Христа. Есть и те, кто пойдут к старым богам, родноверским.
Вместо ответа Ёж резко вскинул руку.
Гром выстрела, неразличимо-исчезающий миг, пока свинец мчится к цели, – и Всеслав-ведун опрокинулся на спину, схватившись за левое плечо.
– Бери меч, Соня, – хладнокровно проговорил Ёж. – Мне было откровение. Я говорил с Ним. Ему нужен бесовский клинок как свидетельство нашего раскаяния. Возьми и пойдём!
– Сам возьми, коль нужда есть. – Соня-Смерть не сдвинулась с места.
– Вы, там, не шевелиться! Оружие бросить, и без глупостей у меня! – рявкнул Ёж на Сониных спутников.
– Не перечьте, делайте, как он сказал, – прежним мёртвым голосом проговорила Соня.
– Вот! Это дело, давно бы так, – одобрил Ёж, видя, как Миша, Костик и Маша нехотя разоружаются. – Соня! Не мешкай. Бери железку нечистого! А колдун своё получил. И так с каждым случится, кто…
– Я беру меч, Ёж, – спокойно перебила его Соня. – Вот, смотри, нагибаюсь… беру… выпрямляюсь…
В следующий миг клинок снизу вверх плашмя ударил по сжимавшей пистолет руке Ежа, он взвыл, выронил оружие, упал на колени, и тогда Соня от всей души обрушила меч (всё так же, плашмя) ему на затылок.
Былой товарищ молча рухнул лицом в мох.
Сонина ладонь раскрылась, эфес выскользнул, сама она упала на колени.
Машка, Костик и Миша бросились к ней.
– Не меня! – оттолкнула она их. – Его… ему помогите! – толчок в сторону неподвижного Всеслава.
Всю дорогу назад шли в молчании. И вроде недалёк путь, а когда пришли домой, над краем леса уже встала заря.
Ребята казались бледными тенями. Каждый из них смотрел сейчас глубоко-глубоко в себя, и один Чёрный Перун ведает, что открывалось им в тех глубинах. Молча попили чаю. Молча повозились с рюкзаками, что-то доставая и перекладывая. Молча стали готовиться к дороге.
А потом над деревней пролетел вертолет.
– «Апач»! – взвизгнула Маша. – Что они…
– По нашу душу, стало быть, – сузив глаза, процедила Соня сквозь зубы. – Не зря я вам про рейнджеров толковала… наверное, думают, у нас тут база…
Второй вертолёт. Судя по шуму, транспортник. Третий, четвёртый…
– Будут прочёсывать, – побледнел Костик.
И четыре пары глаз с отчаянной надеждой воззрились на меня. Возьми Меч. Спаси нас, мы еще так молоды, мы еще так хотим жить!
Я покачал головой.
– Не надо паники. Пока что ещё никто не стреляет. Да и непохоже, чтобы они садились.
И верно – вертолеты сделали круг над деревней и, завывая винтами, ушли дальше, за Омшу, к глухим еловым островинам среди болот, к Мохову озеру…
Я от всей души пожелал им напороться на Мохового Человека.
Ребята шумно завздыхали, хлопая друг друга по плечам, словно заведённые. Думают, что пронесло…
– Точно, те рейнджеры с вокзала… Ой, Сонька, да что ж теперь с тобой будет? Выходит, тебе ж в город возвращаться нельзя… и батька твой…
– Папа всегда к этому готов, – сухо и гордо отрезала Соня. – Всё равно надо возвращаться. В Питере спрятаться легче, чем тут. Вот только как добираться…
– Лесами пойдём, – пожал плечами Костик.
– Надо круга дать, выйти к железке, что от Неболчей к Любытину, и до Окуловки, – подхватил Миша.
О Мече они уже старательно не вспоминали.
– Ребята, – сказал я. – Ребята… вам нельзя никуда идти. Скорее всего, оцеплен уже весь район… ваши фамилии и физиономии на всех станциях, на всех сканерах. Даже если вы – лесами – и доберётесь до Питера, долго вам не продержаться. И отец твой, Соня…
– Он от меня отречётся, – пожала она плечами. – Он на хорошем счету, мы специально организовали пару провалов, чтобы ему верили. Оружие отдавали, склады, явки… только без людей, конечно. А квартира у меня своя есть. И документы добудем, нашим уже делали так. Нет, Всеслав-ведун, это наша война, и мы с неё, – она покачала головой, – в отставку не подадим.
Гордо вскинула голову.
– Понимаю, что ты сказать хочешь. Мол, оставайтесь здесь, будете в безопасности… Нет, ведун, мы уж лучше пойдём. Гвоздь выковывать. Я ведь так понимаю… чашку под рану подставлять не нужно?
Она всё схватывала с полуслова, с полумысли даже. Ах, какого воина терял, безнадёжно терял Чёрный Перун!
– Соня, Маша, мальчики… Вас убьют. Вокруг деревни – кольцо. Они будут прочёсывать всё подряд.
– Значит, если они найдут нас в деревне, шансов у нас не будет совсем, – пожала она плечами. – В лесу через цепь прорваться можно. Я знаю все приемы.
Кажется, я мог задержать их только силой.
Однако – будь прокляты и эта мудрость, и эти видения! – я словно наяву видел этот самый гвоздь, ало-ржавого цвета, словно и в самом деле состоящий из засохшей крови, медленно поворачивающийся перед моим внутренним взором; я понял, что он уже куётся, куётся не здесь, в потаённых, сокрытых даже от меня кузницах неведомыми мастерами, – чтобы им был бы подкован конь моего Бога в тот день, когда эта земля захочет стать свободной. По-настоящему захочет.
И кровь этих четверых вся, без остатка, уйдёт в этот гвоздь. И кто может сказать – не завершит ли это его?..
– Хорошо, – сказал я. – Раз так… я пойду с вами. Нас скорее всего убьют… но я всё равно иду. Я не возьму с собой Меч… И, если нас ещё не призовёт к себе Чёрный Перун, постараюсь довести до города. И потом… я тоже буду с вами. Всё, ничего не хочу больше слушать!
И, обрывая их возражения, открыл потайной ящик, где, хитро спрятанный от всей современной машинерии, лежал потрёпанный, поцарапанный, видавший виды «АКМ».
