Пауза - Кристина Андреевна Белозерцева
Не важно, хорош он был или плох.
Так. Стоп. Хватит, Крис. Я обдумаю это позже.
– Идем, – буркнул зеленокожий коротышка, – на выходе ты от него избавишься, или я расторгаю нашу сделку и сам возвращаюсь в камеру.
О как.
– Да я сюда так, одним глазком взглянуть, кто это тут вознамерился сожрать мою ненаглядную. Любопытно же. А вдруг не зомби, а упыри какие-то, а? А она мне еще должна, знаешь ли. Так что я защищаю инвестиции. Но с ва-а-ами, – издевательски протянул эльф, – уважаемый шар-Тарэн, я, пожалуй, могу отпустить ее пошляться по подземельям. Что там, кстати, у вас за сделка?
– Не твое дело, паучье отродье!
А вот мне внезапно стало интересно: что зеленокожий вор имеет против Шаггората?
– Перед тобой, – дразняще громким шепотом продолжил нарываться на ссору дроу, – пример прискорбный, как некоторые не могут справиться с собственной силой и долгим сроком жизни.
Мы дошли до старой металлической лесенки на той стороне помещения и теперь поднимались по очереди. Гоблин первый, эльф последний, и я вместо водораздела – посередине.
– Он был могущественным. Когда-то. Давно. По его меркам – давно, разумеется. А потом задумался о лишнем, и видишь, до чего скатился великий шаман? Оборванец, ползающий по подземельям с мертвечиной.
– Ты щас ползаешь прям рядом со мной, – фыркнул Тэрьен.
– Знаешь, как эта болезнь называется? – не унимался Скримджой. – Тщета всего сущего. Эй, тебе интересно вообще?
А ведь это он. Он знал, что делал, когда подталкивал меня к несчастному на лестнице. А потом просто стоял, жадно всматриваясь в каждое малейшее движение, вслушиваясь в слабейший стон, наблюдая, изучая. Это он заставил меня съесть человека…
Мертвяки! Да сказала же – потом!
Я попыталась прожечь его взглядом, обернувшись, но увы, никакая геомантия тут не сработала – дроу продолжал бесшумно передвигаться следом за мной, продолжая болтать вполголоса.
– Иногда могущество становится в тягость, и тогда возникает вопрос – зачем? Зачем защищать свой клан, если каждый в нем так или иначе однажды покинет этот суетный мир? Зачем что-то делать вообще, если все в жизни – временно? Сначала ты начинаешь отказываться от политики, управления, потом от войнушек, а в итоге и вовсе перестаешь, вон, даже за собой следить.
– Я тебе язык отрежу.
Темный в одно движение обогнал меня и поравнялся с гоблином, наклонившись к нему так, что две пары золотых глаз принялись буравить друг друга.
– Ты был отличным врагом, – промурлыкал эльф, – но ты позабыл, кто ты такой, и превратился в собственную тень. Ты стал жалок! И разочаровал меня.
Миг воздух искрил между ними.
Миг Тэрьен был выше ростом, а одежда его колыхалась безо всякого ветра.
Миг мою кожу щекотали мурашки от присутствия чуждой силы, которую я ощущала каким-то звериным инстинктом.
А потомвсе в момент и закончилось.
– Пошел на …, – демонстративно сплюнул под ноги гоблин, обошел дроу и двинулся дальше.
– Ну, прости-прости! – Скримджой скривил лицо в ухмылке. – Но позвольте спросить – а мы вообще где? И куда идем?
– Ты идешь нахрен!
Эльф дернул меня за рукав перед входом в тоннель.
– В чем на сей раз у тебя проблема?
А почему бы и не ответить?
– Демон один, – я пожала плечами, наблюдая с удивлением, как ухмылка превращается в почти восхищенное выражение, – что еще?
– Ненаглядная… – промурлыкал темный. – Ты превзошла сама себя, клянусь Лосс. Не понимаешь? Дело в том, что сейчас рядом с тобой двое разумных, которые в своей жизни успели поохотиться на демонов. Причем, заметь, – кончик языка пробежался по нижней губе, – успешно поохотиться.
Он проскользнул мимо и двинулся рядом с Тэрьеном, оставив меня в недоумении позади. Да что опять происходит-то?!
– Это правда?
– Правда, – буркнул гоблин,– а теперь не мешайте, тут замок на двери.
– Посветить? – светски осведомился темный, за что удостоился свирепого взгляда желтых глаз.
Что бы ни было у них раньше, Тэрьен ненавидел моего бывшего сокамерника. Я чувствовала, как ненависть разливается вокруг гоблина в воздухе, как кровь из ножевой раны.
– Значит так,– начал зеленокожий, чем-то ковыряясь в большом висячем замке, изрядно подпорченном ржавчиной, – выходим, и дальше я с этим никуда не пойду.
– Да я сам не жажду с тобой компанию делить, – пожал плечами эльф, – выйдем наверх, и я пойду прогуляюсь, посмотрю на округу.
– Там немертвые, – уточнила я на всякий пожарный.
– Я заметил, – насмешливо отозвался тот
Замок поддался, лязгнув хрипло напоследок. За решетчатой дверью наверх вела узкая винтовая лестница. Мы преодолели этажа три, после чего нашли очередную дверь.
– Постучим? – ухмыльнулся дроу.
Не думаю, что кто-то открыл бы нам, так что Тэрьен снова вскрыл замок, не удостоив эльфа и взглядом.
– Зачем ты пошел со мной? – потребовала я у Скримджоя, пока длинные пальцы гоблина виртуозно играли отмычками.
Тот пожал плечами.
– Было любопытно, во что ты ввязалась на этот раз. Ну и мало ли? Вдруг тебя тут правда упыри жрали. Совершенно бездарная смерть была бы.
– Мы в Аргентерии, – начала я, – некрочума…
– Ш-ш-ш, – эльф прислонил палец к моим губам, – я сам поброжу в округе и посмотрю, что мне интересно. Не утруждайся.
В это время щелкнул замок, так или иначе прерывая наш диалог, и Тэрьен сделал знак рукой-вперед, мол. Мы со Скримджоем практически одновременно ушли в тень, только я еще и гоблина с собой прихватила. Н-да, а ведь привыкла, факт. Если послать эльфа подальше, сложновато будет обходиться без новых умений.
Мы вышли из потайной дверцы, замаскированной панелью с резными птицами неясной видовой принадлежности, прошли небольшую приемную и оказались в кабинете. Ярко горящие магические светильники развеяли магию дроу, так что мы снова стали видимыми.
Казначей был там и был занят: сжигал в камине бумаги. Вообще, кавардак в доме был преизрядный, будто не то кто-то проводил обыск второпях, не то хозяин готовился к поспешному бегству.
– Добрый вечер, – я не успела договорить, когда он обернулся, и заготовленная фраза застряла у меня в горле.
– А, это ты, – он махнул ладонью, подожди мол, продолжая кидать что-то в камин, – пестрая у тебя компания в этот раз как я вижу.
Вот только это был не Перш. Уже не Перш. Демоническая сущность пробивалась сквозь человеческий сосуд, как молодая весенняя трава через трещины в старой дороге. Я видела это в черноте глаз, нечеловеческих движениях, отросших черных когтях. Но это не была и Клякса, не высший, однозначно, но и не Сам. Впрочем, что-то неуловимо знакомое в нем
