Легко ли быть Ягой - Татьяна Геннадьевна Абалова
Иван — царевич был деловит, капризен и вымотал Яге всю душу. Но, согласно правилам, она его проинструктировала о возможных рисках путешествия к Кощею. Подписав бумаги, что в случае смерти, претензий к «Темному лесу» иметь не будет, Иван отправился следом за путеводным клубочком. И не вернулся. Ни один, ни с Марьей — царевной, за которой так рвался. Погиб, значит.
Следующий постоялец, Иван — крестьянский сын, был до того хорошеньким, что Ягуся не раз роняла горючую слезу, пока его мыла, кормила, спать укладывала. Утром пыталась отговорить, но молодец подписал бумаги и побежал за клубочком, даже не оглянувшись на юную ведьму. И не вернулся.
Яга всю ночь проплакала. Баюн пытался ее успокоить, но добился только того, что его насильно выкупали, вычесали, и теперь он сидел с розовым бантом на шее, недовольно кривя морду. Но ради Ягуси терпел.
Потянулись дни. Один Иван сменял другого, уход за постояльцами превратился в рутинное дело. Молодцы гостили разные: добрые и злые, горделивые и сердобольные, красивые и не очень. С тоской смотрела вслед им Ягуся, представляя, до чего должна быть хороша Марья — царевна, ради которой Иваны играли со смертью. Они ее любили. И ни один из них не взглянул с нежностью на ведьму. Так и пройдет ее бабий век.
Однажды, когда Ворон и Баюн ушли за клубочками к Кощею, который исправно их собирал и возвращал, прибыл очередной молодец. Вел он себя грубо, нагло и, когда Яга добавляла ему горячей воды в лохань, притянул к себе и попытался поцеловать. Едва отбившись ведром, кинулась ведьма во двор. А куда бежать? Метла осталась в доме, без нее на ступе не взлетишь. Заклинания, кои выучила в Академии, против лиходея применить невозможно, разве что дождиком полить. А Иван, ругаясь и грозясь страшными карами, уже портки надел, вот — вот следом за приглянувшейся жертвой припустится.
И понеслась Яга по тропе, ведущей к Железному замку, надеясь, что встретит на ней Ворона и Баюна. Свои в обиду не дадут.
В лесу быстро темнело, тропинка петляла и терялась, но огни замка, пробивающиеся через ветви, указывали верное направление.
Выскочив к парадному крыльцу, ведьма что есть силы забарабанила в окованную железными полосами дверь. Та на удивление легко открылась, и Яга, кого — то толкнув, влетела в ярко освещенный холл.
— Привет, Яга! — услышала она веселый голос Баюна. — А мы тут чайком балуемся. С вишневым вареньем.
Увидев безумный взгляд хозяйки, кот осекся. Только сейчас ведьма разглядела, что сбила с ног хозяина Железного замка — высокого молодого человека, одетого почему — то в хирургическую форму. Он, нахмурившись, стягивал с руки латексную перчатку. Сердце у Ягуси зашлось. И не столько от быстрого бега, сколько от вида окровавленных перчаток.
— Не снимай, — крикнула она Кощею, оборачиваясь на дверь. — Там еще одного Ивана завалить надо! Охальника!
Теперь Кощей смотрел на Ягу с видимым интересом.
— В смысле, завалить?
— Ты чего, ведьма, удумала? — с надрывом в голосе вмешался в разговор Баюн. — Душегубством решила заняться, и тем нам весь бизнес попортить? Эх! Только начали как люди жить!
— Она думает, что Кощей молодцев жизни лишает! — догадался Ворон, сплевывая косточку. — А он у нас, Ягуся, выпускник факультета волшебной хирургии. Из — под его скальпеля писаные красавицы выходят, за которыми Иваны в очередь встают. Едва успеваем всех обслужить. Теперь мы над златом не чахнем, мы его лопатой гребем. «Темный лес» процветает!
— Тебе давеча новую ступу заказали, — промурлыкал кот. — Потом за строительство современной избушки возьмемся. Куриные ножки благодарны будут, а то устали тяжелый сруб на себе таскать.
Но ничего этого не слышала Яга. Смотрела своими большими глазами на Кощея, который тоже замер, словно громом пораженный.
— А из меня красавицу сделаешь? — шепотом спросила ведьма. Помнила же, что не мила оказалась ни одному из Иванов. Значит, во внешности дело. То ли веснушки слишком вольно по лицу раскинулись, то ли чересчур курносый нос батя подарил, а может, ее ямочки на щеках не приглянулись. Исправить бы, натянуть кожу так, чтобы ни морщинок у глаз, ни залома над бровью, появляющемуся, когда она, Яга, дивному миру радуется.
— Нет, не сделаю, — так же тихо ответил Кощей, скользя взглядом по ее лицу.
Тяжелая слеза повисла на ресницах Ягуси. И этот отказал.
— И никому не позволю, — отбросив в сторону перчатки, он порывисто шагнул к ней. — Как можно такую красоту портить?
— Правда, что ли? — зарделась Яга, понимая, для чего так близко подошел Кощей. Она уже и сама верила, что красивее ее нет на свете — столько восхищения читалось в его глазах.
Ворон закрыл крылом морду Баюну.
— Нечего подглядывать, как люди целуются.
— Жизнь налаживается, — вздохнул кот душевно, отодвигая от себя чашку, вылизанную до блеска. — Скоро все в Кощеев замок переберемся, клык даю. Нашей избушке тут понравится.
— Грустила бы Ягуся у окошка, свое счастье, как пить дать, проворонила бы, — нравоучительно заметила птица и вновь сплюнула вишневую косточку. — Счастье — оно для ищущих его, а не ждущих. А ты как думаешь, — переменил вдруг тему разговора Ворон, — охальник на самом деле за ней гнался, или Яга повод нашла? Ей же любопытно было на Марью — царевну посмотреть.
— Тьфу, срамота одна эти Марьи — царевны, — кот скривился, словно сметаны кислой лизнул. — Как есть куклы. Все на одно лицо. А про нашу Ягу так думать не смей. Она у нас девушка скромная, работящая, без дела тревожить не станет. И хитрости в ней нет ни на копейку.
Ворон оглянулся на сидящую на ступеньках крыльца пару. Луна над лесом взошла большая — пребольшая. Лягушки в заводи пели. Ночной воздух пах малиной и медом.
А Ивана, что на Ягусю набросился, так и не нашли, да. Заплутал в Темном лесу, должно быть. Без путеводного клубочка из него не выбраться.
