Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров
Главной площади в привычном ее виде Митаюки не разглядела, равно как и священного дерева или капища. И это тоже понятно – на что людям молельные места, коли у них настоящее воплощение бога на краю деревни живет? Сходи, попроси – и будет тебе дождь, или улов, или жена понесет. Даже коли откажет – так объяснит хотя бы, почему? И ждать понапрасну не придется.
Нет капища – это хорошо, языческим селение можно не называть. Не придется потом своим телохранителям голову морочить, отчего в истинную веру обращать никого не стала. Пожалуй, для пущего спокойствия можно даже крест где-нибудь на окраине вкопать. Ус-нэ возражать не станет, она ведь от своей веры не отрекалась.
Никаких признаков дома девичества или дома воинов Митаюки тоже не заметила. Хотя бы потому, что в одном месте увидела мужчин, сшивающих челнок, – и им помогало трое мальчишек разного возраста, а в другом – женщина перебирала фрукты, а девочки лет десяти-одиннадцати их резали и рассыпали на листья, для засушки. Никто детей из семей не забрал, к учению не приставил.
Судя по всему, в сердце Драконьих болот появилась настоящая русская деревня. Такая же, как в других поселениях казаков – но только без острога.
Неожиданно чародейка увидела сидящего на груде жердей остяка, старательно остругивающего слегу огромным русским косарем.
– Доброго тебе дня еще раз, следопыт! – окликнула его девушка. – Где твой бубен, славный потомок шаманского рода?
– В хижине лежит, да-а, – вздохнул паренек. – На что мне теперь бубен? Не слушают меня больше духи. Ус-нэ мою милую слушают, а от меня отвернулись, да-а…
– Как же так вышло, Маюни? – заинтересовалась чародейка.
– Лесная дева ко мне пришла, Митаюки-нэ, – перестав строгать, поведал остяк. – Сказала мне, не надо спасать русскую, не нужно любить Ус-нэ. Со своего рода надобно жену выбирать, свой род продлевать. Да-а… Я отказался, ее захотел. Она лучше всех, сказал. Да-а… Ус-нэ же в то время уже ушла из тела своего, душа ее на верхнее небо вознеслась. Посмотрели, мыслю, на нее духи и поняли, что нет никого ее лучше. Я звал-звал ее, вернуться молил, отогревал огнем и собой согревал. Смилостивились духи к моей молитве, отпустили Ус-нэ из верхнего мира, отдали ее в мои руки. Вернулась милая моя Ус-нэ, а с духами небесными и земными говорить не разучилась. Видит их по-прежнему, слушает, советуется. И они ее слышат, да-а… А меня нет… – протяжно вздохнул остяк. – Вестимо, наказали меня духи за упрямство, да-а… Так наказали, что коли я Ус-нэ выбрал, то и они тоже. С нею говорят, со мной молчат, да-а… Оглохли духи к моему бубну, не слышат.
– Так она почти умерла? – охнула чародейка. – Вознеслась в верхний мир? Прошла испытание смертью?
Поклонница смерти, исповедующая учение о перерождении перед лицом гибели, о необходимости перешагнуть грань жизни, чтобы потом добиться возвышения, Митаюки-нэ не могла не оценить столь потрясающего подтверждения правоты ненавистной всем, но все равно мудрейшей из мудрых старой Нине-пухуця.
Митаюки сама три года назад мечтала о смерти – но нашла в себе силы переродиться. И вот теперь – правит севером Я-мала. Пока – только севером. Ус-нэ, получается тоже умерла, чтобы подняться над самой собой, – и вот, стала равной богам.
Но бедный Маюни, маленький остяк из рода шаманов, проклятый бубен которого постоянно разрушал ее колдовство – Маюни от испытания увильнул. И теперь навеки останется простым смертным.
Впрочем – юный следопыт нашел свою любовь.
– Эх, Маюни, Маюни, – покачала головой чародейка. – Что же ты не увез Ус-нэ далеко-далеко, как она хотела? Зачем вернул сюда, в колдовство и войны? Отчего вы не живете в покое и счастии где-нибудь возле Пустозерска?
– Мы хотели, да-а… – признался Маюни. – За золотом вернулись, да-а… За своей долей.
– Опять это золото, – вздохнула черная ведьма. – Тебе ли не знать, потомок остяцких шаманов, что не в золоте богатство, а в людях! Твоя Устинья и человека исцелить умеет, и дождь вызвать, и бурю успокоить. Нешто с умением таковым вы бы с голоду умерли, али голыми и босыми остались бы? А золота, конечно, казаки не отдали?
– Отчего же, отдали, – пожал плечами следопыт. – Да токмо не уберегли мы его, да-а… Супротив воли назад вернулись. Ныне же Ус-нэ сама уплывать не желает. Понравилось ей на сем берегу. Прикипела.
– Послушай меня внимательно, Маюни из рода остяцких шаманов, – посмотрев по сторонам, понизила голос чародейка. – Сделай лодку. Большую, крепкую, чтобы путь через море студеное выдержала. Собери припасы путевые на месяц хотя бы. Вещи, что Ус-нэ пригодиться могут. Коли золото добудешь, то и его собери. С лета держи наготове, дабы в любой момент Устинью забрать мог и в спокойные земли увезти.
– Откажется, боюсь, да-а…
– Маюни, посмотри мне в глаза! Прямо в глаза, не отворачивайся! – потребовала темная ведьма. – Теперь скажи, что я опять желаю тебе зла!
– Исполню я, Митаюки-нэ, – почти сразу сдался остяк. – Построю, да-а… А что, беда большая летом случится?
– Может, да. А может, и нет, – смягчила тон чародейка. – Предчувствия дурные случаются. Но коли предчувствия появились, то беду и упредить можно, пока не обрушилась. Коли справлюсь, никто ничего и не заметит. И тебя, Маюни, все вокруг будут почитать за пугливого дурачка. А не справлюсь, выживешь ты один. Тебе кем больше нравится оказаться, дурачком или уцелевшим?
– Лодка хорошо, да-а… Плавать на ней можно, сети ставить. Тюленя бить. Припас хорошо. Припас никогда лишним не бывает. Нет, Митаюки-нэ, дурачком меня не сочтут, да-а… И золото поищу, да-а… Пусть будет.
Остяк подумал и вернулся к строганию слеги. Однако мысли его явственно сосредоточились на новых планах.
«Я опять победила, – подумала Митаюки-нэ. – Мне мешал бубен. Этой опасности больше не существует. Но если бы кто-то сказал мне год назад, как именно будет выглядеть успех, я бы рассмеялась ему в лицо! Ус-нэ обратилась в шаманку, Маюни утерял свой родовой дар… Да, духи трех миров любят пошутить. Никогда не поймешь, во что именно выльется исполнение твоих желаний».
Юная чародейка прошла по поселку до самого конца, до берега озера, на котором грели свои бока четыре новеньких челнока. Вскинула руку к груди, погладила нашитые на сарафан амулеты уничтоженных семей.
Пожалуй, она узнала о западном побережье Я-мала все, что хотела.
Пора возвращаться домой.
Глава 6
Верхний Варанхай
Зима 1585 г. П-ов Ямал
Митаюки-нэ была хорошо знакома с
