Боги и не боги - Кристина Андреевна Белозерцева
Я покивала, первый раз задумавшись, как должны воспринимать происходящее не знающие подноготную этой истории люди. Вскрытая гробница была, в конце концов, только легендой. Это я знала, что легенда ожила.
– Ага, понятно. Он опасался, что Аскот – только начало?
– Похоже на то. Да, скорее – да.
Я вздохнула. Ангел, столкнувший меня с Николасом, или все-таки Гис? Кто же послал этого непонятного стрелка?
– А он хотел независимости?
Тайя качнула белокурыми кудрями, в которых сверкали в солнечных лучах золотые с мелкими бриллиантами заколочки.
– Ему не нравилось то, что происходит. Он считал, что мы стоим на пороге каких-то глобальных перемен.
В уме и интуиции бедолаге не откажешь. Жаль его все-таки.
– Ладно, спасибо за чай, – я встала, одергивая рубаху и подаренный Николасом темно-изумрудный камзол, – пожалуй, мне пора.
– Будь осторожна, Крис.
– Ты тоже.
– И держи меня в курсе. У тебя же есть зеркало для связи?
– Конечно!
– Давай обменяемся их названиями, чтобы можно было связываться.
– Да давно надо было!
Ледяная графиня обняла меня на прощание, еще раз попросив быть осторожнее.
Я доехала до родительского дома, завернула в самую дальнюю часть парка и открыла портал в поместье. Конечно, без гостей не обошлось.
В гостиной, растянувшись с бокалом светлого пива в кресле, меня ждал Углук-Два-Ятагана. Вид он имел несколько расстроенный и попросил вместе с ним отправиться к Шаману. Нельзя игнорировать того, кто недавно спас тебе жизнь, верно? Я связалась с Дэвлином, чтобы он знал, где я. Голос у мэтра Купера был несколько странный. Он был уже в Замке и попросил от Шамана возвращаться сразу туда. Нет, ничего особенного не случилось. Просто возвращайся, как сможешь. Я насторожилась, но поникший вид орка заставил мои мысли переключиться в другое русло.
Кажется, скоро я тоже смогу вместо «привет» говорить «что случилось?»
Мы вышли во двор и переместились в лагерь, сразу к нужному шатру. Солнце перевалила за полдень, дело шло к обеду, и орки тянулись по двое, по трое к обеденным залам. В лагере так вкусно пахло какой-то мясной похлебкой со специями, что я невольно сглотнула. Чай – чаем, а есть уже хотелось. Углук проводил меня до самого полога, но внутрь не пошел.
В шатре, распространяющем аромат сушеных степных трав и дыма, меня встретил Шаман. Орк споласкивал руки в какой-то деревянной бадье, вода в которой была заметно розового цвета, и конечно, присутствовал пробивающийся через горечь полыни и свежесть мяты тот самый сладковатый запах. Кровь.
– Привет, Тощая, – без улыбки проговорил хозяин шатра, уже привычно обнимая меня в качестве приветствия, – Теперь мне нужна твоя помощь.
После того, как ты помог мне выбраться из болота в мертвом мире? Да что угодно.
– Что случилось?
– Ты же маг? Классический? Посмотри на одно заклинание. Может, ты сможешь, что-то сделать?
– Легко!
Он откинул еще один внутренний полог из крашеного охрой полотна, разделяющий шатер на две отдельные зоны, и я уставилась во все глаза на лежащего там человека. Почти человека, небольшая примесь орочей крови в нем явно присутствовала.
Со страшной скоростью завертелись в моей голове воображаемые шестеренки, укладывая очередной кусок паззла на его законное место.
– Он что-то перепутал с Плитами, кажется, – проговорил Шаман, – и вчера ребята нашли его уже таким. Я ничего не могу сделать. Попробуй, а?
– Конечно.
А я стояла, смотрела на него, и не могла понять, как я снова умудрилась его забыть? Сначала тут, в лагере, когда у меня дома лежал полумертвый скавен. Потом на коронации в Аскаре, где я случайно на него натолкнулась. И забыла. Я начисто забывала об этом парне каждый раз, как он выпадал из поля зрения.
– Почему вы не сообщили в Аскот? – спросила я тихо.
– Он не позволил. Ну, и я вспомнил о тебе.
Разумеется. В Аскоте полно шпионов, и мало магов, а узнать эффект от столь редкого заклинания может любой выпускник Академии. «Ледяные шипы». Появиться в таком виде в Аскоте, это практически признать, что король Алесий стоит за убийством Энзора. Он принял Тайю за телохранителя наверняка, и не представляет, что она тоже оттуда сбежала. Как все просто, когда знаешь факты.
Шаман оставил нас, а я присела на край постели из пушистых бурых шкур. Выглядел мужчина плохо. Его торс и правую руку оплетали светящиеся голубым лозы, покрытые острыми шипами. Порезы кровоточили, не сильно, но постоянно. Сам он был бледный, как полотно, но в сознании. Да, права Тайя, редкостная дрянь – это заклятие. Взгляд серых глаз остановился на моем лице, а губы с трудом растянулись в усмешке. Я в ответ жадно рассматривала его, похоже, впервые, он просто не мог никуда убежать. Неправильные черты лица, грубые, но от этого не менее привлекательные. Нижние клыки слишком большие для человека, уши без мочек, чуть выдвинутая вперед нижняя челюсть – дань орочьей крови. А фигура – человеческая, и как раз в моем вкусе: тонкая кость, длинные музыкальные пальцы с правильной формы ногтями, широкие плечи и узкая талия.
– Мэтресса, я буду жить? – прервал он процесс разглядывания.
– Да к чему вам эти проблемы? – пожала я плечами.
– Всегда мечтал о таком целителе, – еще шире ухмыльнулся он, делая вид, что ему наплевать на боль, – а ты умеешь делать массаж?
– Только хирургическое вмешательство, – усмехнулась я, – еще вскрыть могу, но все-таки предлагаю избежать этого и договориться.
– Внимательно слушаю.
– Если я смогу тебе помочь, я больше не буду тебя забывать.
Он покачал головой, и даже это движение причинило ему боль.
– Это от меня не зависит, увы.
На нем были кожаные штаны, а куртка и такие же, как у Эрика, чехлы с оружием лежали рядом. Белая рубаха с бурыми пятнами валялась скомканная в углу шатра.
– Ну и демоны с тобой и твоими секретами, – фыркнула я, – лежи и не дергайся. Будет очень больно.
Он снова усмехнулся не без бравады, пытаясь не кусать губы.
– Звучит заманчиво. А после этого ты выйдешь за меня замуж?
Остряк – самоучка!
– Да, – широко улыбнулась я ему, создавая огонь.
– Обещаешь? – и ведь не боится, похоже.
– Обещаю, – согласилась я и принялась аккуратно топить лед.
– Люблю… горячих женщин, – выдохнул он, и больше не смог произнести ни слова.
Пациент, нужно отдать ему должное, не кричал и не дергался.
