Александр Прозоров - Поля доброй охоты
– Спасибо, Сирень, – поклонился деревьям Олег, сел в седло, выкатился обратно на грунтовку и снова дал газу.
Крестик перестал мучить его запястье только после того, как мотоцикл, выбравшись из полей на дорогу, повернул к Романово. Середину с лихвой хватило впечатлений, чтобы, не останавливаясь, промчаться до объездной дороги, свернуть вправо и два часа гнать по шоссе, стремясь как можно дальше оторваться от опасного места. Немного не доезжая до Вышнего Волочка, он выбрал наугад местную дорогу, проехал по ней километров тридцать, отвернул еще раз, потом еще, пока тесная колея наконец-то не привела его к узкой, всего в два шага, речушке.
Только здесь Олег наконец позволил себе расслабиться, более не ожидая опасности от травы, воды или деревьев. Сгоряча ведун даже попытался обратиться к местным берегиням и духам – но ему никто, конечно же, не ответил. В здешнем мире, похоже, уцелели только ведьмы, призраки да лихоманки, пожирающие души. Нежити, желающей людям добра, не осталось никакой.
Вокруг тем временем уже начало смеркаться. Ведун разворошил сумку, достал предпоследнюю банку консервов, вскрыл. Поджав под себя ноги и глядя на текущую воду, перекусил. Посмотрел на небо, которое все сильнее затягивалось тучами, раскатал спальный мешок. Особой влажности в воздухе не ощущалось, так что дождя он не боялся. Ни по каким приметам ночью его случиться не должно.
Однако где-то в пять утра, перед самым рассветом, оказалось, что в двадцать первом веке даже погода перестала соблюдать приличия. Разбуженный ливнем Олег был вынужден выскакивать из спального мешка, добывать в бардачке кусок черной пленки с прищепками на углах и растягивать ее от руля и багажника к земле, организуя укрытие для спального места и пряча под нее же сумки с походными припасами.
Спать Олегу, в принципе, больше не хотелось. Однако дождь – не лучший спутник для мотоциклистов, а потому он решил еще немного отдохнуть, пережидая ненастье. Кроме того, пять утра – это то время, когда уже спят практически все. И раз вышла такая неприятность с погодой, то почему не воспользоваться случаем?
Застегнув молнию почти до подбородка, Середин закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и представил себе Ворона сидящим на скамейке: черные волосы стянуты резинкой на затылке, бледные губы удивленно вытянуты в трубочку, сухонькие руки уходят в широкие рукава рубашки… Сосредоточив все свое внимание на этом видении, прочувствовав его до мельчайших деталей, ведун начал плавно проваливаться в сон – расслабившись, но удерживая мысль краешком успокоенного сознания.
Осознать тот момент, когда уже спишь, у Середина не получалось никогда. Посему он просто выждал, насколько хватило терпения, и легким движением руки поставил между собой и образом учителя туманную завесу.
Облако – легкая невесомая преграда – разделяло его и Ливона Ратмировича, их разумы и их сны. И пусть в реальности между ними сотни километров – разве это препятствие для сна? Во сне возможно все!
Ведун двинулся вперед, вошел в белесую пелену, терпеливо пробиваясь сквозь «ничто», позволяя своему разуму ухватить чужие образы, подстроиться под них, открыть дверцу в чужие грезы…
Наконец пелена стала рассеиваться, утекать в стороны, и он увидел просторную комнату, купол над которой поддерживали мраморные колонны. На стенах меж опорами сияли увитые плющом зеркала, купол был расписан под голубое небо, наполненное рельефными облаками и ангелами. Пол тоже был не простым, а прозрачным. Под ногами Олега лежал чистый золотой песок, а дальше, возле Ворона, на пляж накатывали волны.
Хотя, конечно, пол мог быть и не стеклянным, а жидкокристаллическим, и все под ним – обычная картинка в стиле «обоев для экрана».
Старик, одетый в свободные шаровары и майку, возлежал на диване, а перед ним стояла на коленях юная дева, смуглая и рыжеволосая, одетая в основном в бусы, пояса, цепочки, жемчуга и самоцветы. Она удерживала перед собой руку Ливона Ратмировича и перебирала унизанные перстнями пальцы…
Вот, стало быть, какие сны посещают старого колдуна… Интересно, это он их придумывает или сами такие возникают?
– Доброй тебе ночи, учитель, – поздоровался Олег.
Ворон вздрогнул и вскочил с дивана.
– Проклятие! Ты чего тут делаешь? Откуда взялся?
– Мне нужно спросить у тебя совета, Ливон Ратмирович. Закавыка неприятная случилась. Самому не справиться.
– А позвонить не мог? – Колдун махнул рукой с перстнями, и на угол комнаты обрушился сугроб, заваливший прекрасную невольницу. – Ты знаешь, Олег, недавно люди придумали такую маленькую коробочку с кнопочками, «телефон» называется. Через нее связываются, по ней говорят. На кой ляд в чужие сны врываться?!
– У меня нет телефона, Ратмирович…
– Я уже заметил! – буркнул колдун. – Научил на свою голову… Если каждый ко мне за советом по ночам бегать начнет, когда я… – Он замялся и дернул подбородком. – Ладно, выкладывай, чего там у тебя.
– В гости я по твоему адресу приехал, человеку помог… – Олег опустил глаза, легким усилием воли развеял песок, представил себе, что они парят прямо в комнате под облаками, а через прозрачный пол видят окрестности села Медное. – В гостях я услышал, что вон там, у реки, ведьма двух человек затравила.
Призывно блеснула Роська. Почти одновременно ангелы с потолка, обратившись чайками, накинулись на Середина и принялись больно клевать в плечи и ноги. То ли паразитная мысль овеществилась, то ли Ворон, сохраняя невозмутимый вид, мстит за вторжение в свои грезы.
– Я туда съездил и попытался ее найти. – Олег, не тратя силы на чаек, просто представил себя в толстой куртке и ватных штанах. – Так она оказалась не человеком, а духом, воплощенным в лес и землю!
– Ты прямо как дитя неразумное, чадо мое! – удивился Ворон. – Создай куклу, одари образом, нареки именем, вытяни из вещи дух ведьмы да посели в манекен. А уж с ожившим чучелом потом можно, как с обычным смертным, управиться.
– Там не метлами и деревьями воплощение измеряется, Ворон, а гектарами! Тысяч тридцать га чащобы, не меньше! – Середин ткнул пальцем вниз, и лес от автодороги до железнодорожной ветки занялся огнем. Одновременно вспыхнули и осыпались пеплом чайки у него за спиной. – Как я из этой махины ее душу вытяну?!
– Ничего себе! – Ворон закрыл лес грозой, поднял глаза на Олега. – Однако, чтобы захватить такие земли, нужно было долго и терпеливо расти.
– У нее было время, она росла тысячу лет, – хмуро сказал ведун. – Младенцем брошена в чаще на съедение. Воспитана волками, обучена лешими, выращена духами. Нежить ей любого человека роднее. Лес для нее изначально своим был. В него после смерти и ушла.
– Да, – признал Ворон, – такую силу одолеть непросто. Кабы сразу, в первые года заклинание переселения исполнить, так и труда никакого. Теперь же жизни не хватит, чтобы ее одолеть. Ничего, кроме как по кусочку земли оттяпывать и обряд на изгнание в нем проводить, в голову не приходит. Но больше десятка саженей за раз не отчитать. У тебя же лес верст этак десять на десять выходит… Думаю, если обратно очищенные места она захватывать не станет, за три жизни управишься.
– Мне не смешно, учитель!
– И мне не смешно, – пожал плечами Ливон Ратмирович. – Ну, так и чего теперь делать? Плакать? Так я к этому делу непривычен…
Сугроб в углу комнаты растаял, но под ним вместо прекрасной девы обнаружилась сушеная акула.
– Тогда что делать?
– Экий ты настырный, чадо, – вздохнул старый колдун. – Ну, для начала можно окружить заговоренными идолами, чтобы больше не росла, потом… Даже не знаю, что потом… Почему она не умерла, Олежка? Почему ушла в лес, а не за Калинов мост?
– Не знаю, учитель.
– Плохо. Мог бы спросить у своей обожаемой, прежде чем сюда от нее примчаться… Теперь уж до нее не докричишься. Против реки жизни плавать не умеет никто.
– Ты можешь отправить меня назад! – встрепенулся Олег. – Ты ведь это умеешь! Ты это уже делал!
– Нет, чадо, – покачал головой Ворон, – не отправлю.
– Почему? – не понял Середин.
– Потому, что ты мой лучший ученик. – Старый колдун сел на диван. – Я учил тебя так долго, что ты стал мне родным. Я отношусь к тебе, как к сыну. Я не скрывал от тебя никаких тайн, я указывал, что откуда проистекает и отчего случается, я учил тебя травам, богам и заклинаниям. Сколько можно обращаться ко мне за помощью, Олежка? Ты знаешь достаточно, чтобы справиться самому. Ты давно уже муж, а не отрок. А против реки жизни плавать не умеет никто.
– Но ты не учил нас путешествовать во времени!
– Сам, чадо, сам…
Ворон положил руку ему на лоб и с силой толкнул. Олег опрокинулся на спину и… проснулся.
Уже рассвело, но по пленке продолжал мелко стучать дождик, так что вставать никакого смысла не имело. Не та погода, чтобы торопиться в путь, и не то настроение. Ведь получалось, что Ворон, так же как и он, признал поражение перед маленькой ведьмой. Отрезать от леса по кусочку и очищать от нежити и злых духов – никаких жизней не хватит. Вернуться назад во времени старый колдун тоже не позволил. «Плавать против реки жизни»… И какого лешего он повторил эту заезженную истину два раза, словно на что-то намекал? Река жизни, река жизни…
