Стать героем - Александр Николаевич Романчиков
–А ты здесь за что? – поспешил спросить Паша, усевшись на сено рядом с Завидом, не спросив разрешения.
– А я… – Завид как-то умолк на полуслове, как будто вспоминая что-то, – а я колодец осквернял.
– Как осквернял?
– Ну, так и осквернял. Нужду в него справлял, что бы этим… – хоть Завид и промолчал, однако было понятно, что «эти» очень ему не приятны, – чтобы… Чтобы им отомстить!
– Кому?
– Да всем! Всем живущим в Холупино!
– А за что?
– Вот было за что, ты мне поверь, – почесав затылок, Завид принялся рассказывать, – когда я родился, мама после родов-то и умерла, один я с отцом остался. Тот выходил меня, выкормил, то соседкам отдавал, то коровьим молоком поил. Вырос я, жили мы с отцом, репу сеяли, коровку держали, хлеб жали. И тут, на деревню беда свалилась, волколак появился. Ну, сельчане-то сразу к князю послали, что бы воинов прислал, али ведунов каких. Но не было тогда князя в городе, воевал он с врагами лютыми, дружину почти всю увел, а этот …
Завид снова промолчал, видимо все ругательства, достойные тех людей, которых он называл «этот», уже закончились, осталось только угрюмое молчание.
– А этот наместник его, Здислав окаянный, что тебя сейчас за решетку и запер, потому что князь снова на войне, вот этот его и заменяет, вертит тут как хочет, отказал нам, сказал, мол, сами его убивайте.
Завид многозначительно помахал пальцем, стараясь подчеркнуть всю иррациональность предложения наместника Здислава. Паша чуть закачал головой, стараясь показать, что согласен с негодованием собеседника, и вообще крайне раздосадован поведением Здислава.
– Ну, а что делать? Волколак-то лютый был, скотину бил не ради еды, а ради убийства. Ночью на улицу выйти и без того страшно, а с этой бедой и в подвалах люди запирались… – замолчав, задумчиво перебирая пальцами свою козлиную бородку, Завид направил взгляд на стену и затем продолжил, – ну, и решили его сами поймать да заколоть.
– И что? Закололи? – Павлу действительно стало интересно.
– Да, закололи, – снова задумался Завид, – заколоть-то закололи, эххх…
– Что-то пошло не так?
– Приманка нужна была. Люди вилы побрали, кто рогатины, кто сети, да как же ты его словишь, волколака-то? – вопросительно уставился на Пашу рассказчик, – Вот. А приманкой-то выбрали старейшины отца моего. Говорили, что ничего ему не будет, что попрячутся рядом, как волколак выйдет, так его сразу и заколют. Пятигузы проклятущие!
Паша застыл в ожидании развязки, стараясь не перебивать Завида, который, казалось, переживал события, о которых рассказывал, прямо сейчас.
– Задрал моего отца волколак. А эти, трусы, стояли и смотрели, как его волколак раздирает. Потом наутек кинулись все, а волколака потом дружинники закололи, благо, князь вернулся в город, да узнал обо всем, – закрыв лицо руками, Завид принялся его усиленно тереть, чтобы сбить горечь воспоминаний, – а мне ведь сразу другую историю рассказали, погоревал я, да что делать? Дальше жил. А потом, покойный ныне, дед Бажен, рассказал мне все, и ярость лютая обуяла мое сердце…
– И?
– Однако убивать я не стал, так, скотину мучил, в колодец гадил… – Завид мечтательно закатил глаза, вспоминая свои пакостные злодеяния, – А как прознали люди, что я это, в лес убежал, прятался там месяц. Да без еды ничего не поделаешь, долго не проживешь, в разбойники не пошел, вот и нашли меня, да вот в темницу упекли…
– И сколько ты уже тут сидишь?– поинтересовался Паша, попутно переваривая услышанное.
– Месяц, месяц всего, и сидеть еще года три, помиловал меня князь, как всю историю выслушал, не стали плетьми бить, в темницу посадили, для выправления ума, да для раздумий…
– Понятно, а меня, как думаешь, помилует?
– А вот не знаю, сейчас его в городе нет, стражники говорили. А вот наместник его, Здислав, лютый человек, – глянув на Пашу с серьезным выражением лица, Завид добавил, – повесят, наверно.
Громко сглотнув, Паша подумал: «Ага, это же наверно хуже дыбы, попал так попал».
– А мне тут на дыбу посадить обещались…
– Ну, может сразу для потехи и на дыбу, а потом все одно повесят, коли на дыбе не помрешь.
– Да уж… – выдавил Паша и принялся теребить штанину, нервно обдумывая свое положение.
Со стоном он откинулся назад, опершись спиной о холодную каменную стену.
– А ты откуда сам? – поинтересовался Завид.
– Я… – понимая, что лгать смысла нету, Паша ответил, – Не знаю я, как тебе объяснить.
– Издалека, не из княжества?
– Издалека, не из княжества, – помолчав, добавил, – вообще не с вашего мира.
– Из Нави? – как-то отстраняясь от Паши, вопросил Завид.
– Из России, что на планете Земля.
– Это что это такое? Где это? Никогда не слышал.
– Вот и говорю я тебе, не знаю, как объяснить, – вздохнув, Паша попытался немного прояснить ситуацию, – вообще не из тех мест, что тебе известны. Вчера сюда попал, как, сам не знаю. Волхв в деревне говорит, что меня Перун к вам прислал, я не поверил, сбежал, а тут корчма, разбойник…
Теперь уже Паша принялся тереть лицо руками, пытаясь собраться.
– Вот это компания мне досталась. Незнамо кто, незнамо откуда.
– А ты в колодцы гадишь, что бы за отца отомстить, это, знаешь, тоже не самая приятная компания.
Они замолчали, то ли задумавшись, то ли поняв, что ссориться причин нет.
Совсем не веселые мысли блуждали в голове у Павла. Ситуация была действительно печальной. Во-первых, он так и не определился, куда же он попал, в какой мир и время. Во-вторых, в этом странном месте он умудрился попасть в тюрьму с угрозой виселицы.
Внезапно воспоминания о совершенном убийстве вспыхнули в голове, к горлу подкатила рвота, но Паша смог сдержаться с неимоверным усилием. Сердце учащенно забилось, перед глазами мелькали люди, что как-то соболезнующее смотрели на него, когда тот разбойник тащил его на улицу, промелькнуло лицо, с выражением переполненным яростью, самого разбойника, когда тот его душил. Промелькнул в картинках момент броска и бесславное падение обидчика. А потом страх. Страх, всеобъемлющий и всесокрушающий страх. Вскоре страх сменился отчаянием, Паша уткнулся головой в колени, чтобы скрыть от Завида проступившие на глазах слезы, и просто глубоко дышал, стараясь прийти в себя.
Молчали они долго, думая о своем. По Завиду было видно, что он сильно соскучился по общению с людьми, хотя его осведомленность о некоторых событиях явно говорила, что кое-какие контакты со стражниками он имел. Но все его неистовое желание общаться перекрывалось неким страхом перед Пашей. Все-таки Паша был крупнее, выглядел не слишком дружелюбно, и в темнице пребывал
