Александр Зорич - Светлое время ночи
– Зато нас угораздило вступить в сношения со Сводом Равновесия в лице подложного гнорра Ларафа! – в отчаянии воскликнула Зверда, тоже переходя на язык гэвенгов. – А Лараф, клянусь молоком земли и неба, уже по уши в испражнениях феонов!
Бароны Маш-Магарт не хотели, чтобы Лагха и Эгин прониклись всей глубиной фальмской драмы, которая все больше начинала смахивать на фарс. Фарс, в котором ведется война всех против всех: тряпичные куклы без разбору раздают друг другу пинки и зуботычины под гогот невзыскательного провинциального купечества.
– Как вы сказали? – черепашья шея Шоши вытянулась едва ли не до самого полотняного свода баронского походного шатра.
– Я сказала, что Лараф, точнее – омерзительное двоесущество, которое с недавних пор составляют Лараф и «Семь Стоп Ледовоокого», скорее всего является главным проводником воли феонов в нашем аспекте мира. Если вам угодно использовать ваш излюбленный архаический язык – в Мерехит-Ароан. Известно ли вам, барон, чем я была занята в тот момент, когда ваша плоть, как отруби, болталась в этом ведре?
Зверда постучала ногтем по серебряному чану, служащему барону панцирем.
– Не как отруби, а как скорбные останки благородного мужа! – поправил Шоша. – Но вообще-то, неизвестно.
– Я пыталась войти в прямой контакт с Ларафом. Благо, нас разделяют какие-то несчастные пятнадцать лиг. Несмотря на сумятицу и неразбериху, мне удалось нащупать зеленую проекцию нашего друга, которая отчетливо выделялась на фоне разорванного фиолетового контура Гинсавера. И тут выяснилось, что я не могу даже поговорить с Ларафом, не то что вскрыть ему череп! А ведь после Варана моя связь с ним должна быть неразрывна. Не-раз-рыв-на! При этом мою проекцию буквально вышвырнуло за пределы фиолетового контура. Совершенно очевидно, что там присутствовала посторонняя сила, и неоспоримо, что сила эта направлялась феонами.
– Бароны, пользоваться в присутствии посторонних не ведомым последним наречием то же самое, что шептаться. То есть – неприлично, – сухо констатировал Лагха. – Прошу вас, вернемся к нашей главной теме.
– Простите, Лагха, – Зверда зарделась. – Простите, Эгин. Мы… мы обсуждали вопросы интимного свойства.
И, не решаясь возвращаться к наречию гэвенгов, она сказала барону уже на харренском:
– Короче говоря, все верно. Бароны Семельвенк проявили большую проницательность, чем можно было от них ожидать. Видимо, особенно преуспела в этом баронесса Лоя. Насколько я могу понять ее изуверскую логику, теперь она будет добиваться союза с Вэль-Вирой против нас и варанцев. И тогда получится, что изначально верные «Эвери» семьи Гинсавер и Семельвенк одолели варанских пришлецов и их низких прислужников, баронов Маш-Магарт.
– То есть, по-вашему, речь идет о двойном предательстве? Сперва Лоя велиа Семельвенк предает нас варанцам, а потом предает варанцев Вэль-Вире? – Шоша завозился, пытаясь по человеческой привычке почесать в затылке чешуйчатой черепашьей лапой.
– Именно так, – одновременно сказали Зверда и Лагха.
«Даже если это и не вполне так, нам с Лагхой выгодно, чтобы бароны Маш-Магарт уверились именно в этом, – подумал Эгин. И, не желая в собственных глазах выглядеть двуличной скотиной, сам для себя добавил: – В конце концов, истина – любая истина из возможных – в данном случае не повредит баронам Маш-Магарт. Вопрос лишь в том, будут ли варанцы в Гинсавере полностью истреблены или нет. И если все-таки будут, то кто именно поможет баронам Маш-Магарт осуществить мщение.»
– Так вот-ссс, для меня нет-ссс разницы! – расшипелся Шоша пуще прежнего. – Слышите, Лагха? Слышите, баронесса!? Мне плевать, из каких соображений и по чьему наущению Йор и его мясники лишили меня сегодня радости пребывать в гэвенг-форме человек! Да чтобы я за один сезон был вынужден дважды испытать нечестие взрывной трансформации!? Я! Потомственный Теграгак! Фальмская земля досыта изопьет варанской крови – я сказал! Это говорю я, я,…
– …Потомственный Теграгак, – закончил Лагха вместо Шоши и вдруг воцарилась тишина.
Эгин с нехорошим ощущением пустоты под сердцем наблюдал, как буравят друг друга взглядами человек и магдорнская черепаха. Лагха глядел на Шошу, не мигая. Ни разу не сморгнул и барон – у черепахи не было век.
– Благородный Шоша велиа Маш-Магарт, – сказал наконец Лагха. – Если вас не убедили доводы высокой политики и вашего местного кодекса чести, придется, наверное, прибегнуть к доводам иного свойства. Известно ли вам, что замок Гинсавер был взят при помощи «молний Аюта»?
– Нам это известно, – ответила Зверда за Шошу – ее супруга по-прежнему душила немая ярость.
– Возможно, вам известно также, что в ходе боя за Гинсавер Вэль-Вире удалось как следует промочить огневые припасы для «молний Аюта», единственно из-за чего это смертоносное оружие не было использовано для уничтожения вашей дружины сегодня?
– Да.
– В таком случае, не задавались ли вы вопросом, что случится, когда огнетворительное зелье будет просушено, а просохнет оно к утру?
– К Шилолу! – Шоша наконец соблаговолил заговорить. – Мы не маленькие, Лагха. Значит, тем более следует атаковать незамедлительно, прямо сейчас!
– Вы не успеете до рассвета подвести к Гинсаверу «огневержцы». Это раз. Ваша дружина ослаблена, ей нужен отдых. Это два. А варанская экспедиция еще располагает внушительными силами. Это три. При таких условиях вы просто не сможете взять замок! К тому же, вы и сами толком не знаете, на что способны Лараф и его книга.
– Да что вы нам голову морочите? – Шоша сказал это, впрочем, уже без прежней аффектации. – Этой ночью, видите ли, атаковать мы не можем, потому что не подтянем метательные машины. А начиная со следующего утра мы не сможем напасть на Ларафа и подавно, потому что «молнии Аюта» вновь войдут в строй!
– Лагха, однако, прав, – заметила Зверда. – Но что-то мне подсказывает, что он знает, как нам следует действовать.
– Да, – Лагха самодовольно ощерился. – В Гинсавер я пойду сам, один-одинешенек. Ведь моя теперешняя глиняная оболочка – точная копия тела Лагхи Коалары, то есть моего собственного, Шилол подери, тела! Я выгляжу как гнорр, потому что я, ха-ха, и есть настоящий гнорр!
– Зачем это? Зачем вам в Гинсавер? – подозрительно осведомился Шоша.
Но Эгин не дал Лагхе ответить.
– Я с вами! – воскликнул он. – Я пойду с вами!
– А вот это лишнее, – покачал головой Лагха. – Если я – гнорр, то вы, Эгин, простите, всего лишь какой-то подозрительный бродяга. Если же кто-то узнает в вас Эгина, бывшего аррума Опоры Вещей – тем хуже. В любом случае, вы не пройдете мимо сторожевых постов. Да и делать вам в Гинсавере нечего.
– Я не собираюсь проходить через сторожевые посты. Я собираюсь проникнуть в Гинсавер по воздуху.
– Вы тоже гэвенг, да? – насмешливо поинтересовался Шоша. – Гэвенг из Потерянного клана? Вы имеете гэвенг-формы грифа и летающего змея?
– Нет, я человек. Зато я имею кое-что такое, о чем вам, гэвенгам Фальма, остается только мечтать.
Так случился второй миг торжества Эгина за этот долгий день. Первый случился тогда, когда Эгин, шокированный общением с шептуном, наконец вынырнул в родном аспекте мира и обнаружил, что его качают на руках дюжие фальмские дружинники, а воздух полнится экстатическим гомоном славословий.
Заморский гость совладал с нечистой силой варанцев! Заморский гость спас отечество! Заморский гость почти такой же сильный, как и любимые хозяева Маш-Магарта! Гамэри! Гамэри! Гамэри!
Зверда смотрела на Эгина со смесью недоверия, восхищения и зависти. Во взгляде Шоши было одно лишь уязвленное самолюбие, но и это Эгина вполне устраивало. Даже Лагха выглядел обескураженным.
Что же такое есть у Эгина? Хват Тегерменда? Коготь Хуммера? Молот Хуммера? Черен Хуммера?
Эгин выдержал надлежащую паузу и собирался уже раскрыть свою страшную тайну, которая, кстати, для Лагхи никакой тайной не являлась, как вдруг в шатер без спросу ввалился Лид.
– Барон! Баронесса! Не велите казнить!
Вслед за тем военный советник бухнулся на колени. Сейчас он походил на тихого, но шкодливого оболтуса-переростка, который долго подворовывал из кладовки цукаты и варенья, а после, страшась неминуемого разоблачения и не решившись свалить вину на кого-либо из слуг, прибежал каяться.
– Против воли своей виноватый я! Запродал сердце сергамене! Точнее – отъяли его прочь у меня!
– Ну-ну, – поощрила советника к дальнейшим признаниям Зверда.
– Снова начинается, Шилол бы его побрал… Я уж думал – все, конец, отпустил меня окаянный…
– Да по порядку давайте, гамэри-кан аруптах!
Но «по порядку» Лид не успел вымолвить ни слова. Вместо этого военный советник опрокинулся на спину, раскинув руки крестом.
– Кажется, еще один вещий транс, – равнодушно прокомментировал Лагха.
Эгин тоже с трудом подавил зевоту. Несмотря на то, что Медовый Берег научил его прислушиваться к словам вещих, созерцание чужих трансов не доставляло ему ничего, кроме скуки.
