Александр Зорич - Светлое время ночи
Злые языки поговаривали, что Песиголовец был тайным жрецом Гаиллириса, да не потрафил чем-то своему высокому патрону, за что и был покаран последним. Уж больно славно все горело, и это под ливнем-то!
А вот к этой версии Зверда относилась сочувственно. За Мельницей Песиголовца и впрямь водились кое-какие странности. Например, было известно, что серая глина с этих лысых холмов не является целебной в отличие от всех прочих разновидностей глины, которую можно было отыскать на Фальме. Наоборот, серая пакость была ядовита – в ней буквально на глазах умирало любое растение.
Глина эта хорошо лепилась, обжигалась и раскрашивалась, но никто никогда не отваживался использовать ее в гончарном ремесле. Единственным человеком, жившим в доме из подозрительных серых кирпичей, был сам Песиголовец.
Странным, неприятно странным с точки зрения Зверды было и то, что впереди, сразу за грядой холмов, лес был испещрен оспинами больших воронок. Они и впрямь настолько походили на тысячекратно увеличенные язвы, оставляемые на коже тлетворным дыханием ветряного мора, что их называли «харренской оспой».
Заросшие по краям спутанными, неряшливыми космами дикой малины, по весне «харренские оспины» обычно заполнялись водой, которая осенью загадочным образом уходила под землю, оставляя на зиму только неглубокие, промерзшие до дна болотца. Предки Вэль-Виры, да и сам Вэль-Вира, знали, что источник на горе Вермаут, «Хуммеровы оспины» и Рыжие Топи связаны между собой в одну систему обмена прямой силы, обычной и Измененной воды, а также трех элементов, имевших имена только в языке ледовооких.
Повозка Зверды как раз проезжала мимо того самого холма, вершина которого была замарана гарью от амбаров и схронов Песиголовца.
Несмотря на то, что день был в целом безветренный, вдруг подул устойчивый, сильный ветер. Оттого-то в свое время семья Песиголовца и соблазнилась поставить здесь мельницу, что ветер тут почти никогда не стихал. Тоже чудо, одно из многих чудес Фальма.
Баронесса насторожилась. Чем это потянуло из-за спины?
Нюх Зверды был лучше обычного, и все-таки ее человеческий нос в данной гэвенг-форме представлял собой всего лишь человеческий нос. Вот если бы она была воплощена сейчас в гэвенг-форме медведицы, обоняние которой многократно превосходит человечье, благодаря чему зверь способен, например, различать по едва уловимым признакам кожу фальмской и варанской выделки, деготь наихудший, корчажный, от первого тока дегтя ямного, которым только и не брезгуют добротные зимние сапоги морских пехотинцев «Голубого Лосося»!
– Глядите, Эгин, – Лагха стремительно нагнулся и выхватил из раскисшего снега под ногами треугольный черепок размерами с две ладони.
– От какого-то горшка, – отмахнулся Эгин.
Он был поглощен размышлениями над тем, почему в Варане запрещены арбалеты. Причем запрещены настолько строго, что даже он, отставной аррум Свода, никогда прежде не держал в руках эту замечательную штуку. Вот Второе Сочетание Устами тоже ведь запрещено, однако он, Эгин…
– Которым, судя по всему, является ваша голова, – с несвойственной себе грубостью выпалил гнорр. – Здесь варанское клеймо, глядите!
Действительно, черепок был украшен едва заметно оттиснутой Звездой Глубин – сакральным символом Флота Открытого Моря.
– Ну и что с того!? – окрысился Эгин, который никак не ожидал от Лагхи столь банального хамства на ровном месте.
– Это осколок пустотелого ядра с зажигательной смесью. Такие ядра используются в наших «огневержцах». Осколок свежий, даже остатки «горячей каши» не успели стереться, – терпеливо талдычил Лагха. – Лужа, из которой я его выудил, состояла наполовину из варанской масляно-селитряной смеси. Однако, черепок не закопчен, то есть ядро было почему-то использовано без боевого запала. Вам вопрос: кто и зачем выпустил дорогой, сложный снаряд…
Санная повозка Зверды остановилась. Дружинники, идущие по обеим сторонам обоза, тоже стали, получив приказ от своих сотников, которым, в свою очередь, из головы колонны просигналил Фоманх.
– Почему остановились? – недовольно спросила Зверда у возницы. Она сидела низко, а подыматься на неокрепшие задние конечности было лень.
– Толком не видать. Там вроде люди.
– Ясно что не звери. Какие люди?
– Да шестеро. Видать, варанцы. Важные.
«Какого Шилола?» – Зверда завозилась, освобождаясь от увесистых шуб, которыми она была обложена как…
– …Есть только один ответ: это была предварительная пристрелка, – тихо ответил Эгин. Стоило ему сделать этот неожиданный вывод, как он осознал, что последние несколько шагов он сделал по чему-то хрустящему.
Эгин посмотрел под ноги. Они с Лагхой только что миновали еще два разбитых зажигательных ядра…
…Шоша всматривался в лицо Йора, искаженное неприятной доброжелательной улыбкой. Еще пятеро варанских молодчиков, двоих из которых Шоша сразу же узнал – это были аррумы Свода Равновесия, остальные, судя по всему, тоже – скалились в лад с пар-арценцем.
– А где баронесса Зверда? – любезно осведомился Йор.
– К чему она вам? – ответил вопросом на вопрос Шоша.
– Нам срочно требуется сообщить вам и баронессе нечто важное, – понизив голос, сказал пар-арценц.
Вокруг барона гарцевала дюжина его излюбленных конных лучников. Если б не они, Шоша, вынужденный глядеть на Йора снизу вверх, чувствовал бы себя не в своей тарелке. Что-то больно уж далеко забрались высокопоставленные союзнички, дабы сообщить им «нечто важное»! Неужто не хватило бы гонца с эскортом из младших офицеров? А ведь прав был Лид – впереди на дороге действительно кто-то был!
– Баронессе нездоровится. Сообщайте мне, я уж как-нибудь постараюсь не забыть…
…Не ответив Эгину, Лагха выскочил на обочину, чтобы увидеть какая такая беда стряслась впереди, отчего остановилась колонна? Ближайший десятник арбалетчиков открыл рот, чтобы матерно оповестить недисциплинированного новобранца о необходимости соблюдать место в строю, но новобранец опередил его.
– Там аррумы-истребители! – заорал Лагха, оборачиваясь к Эгину и одновременно сбрасывая с плеча арбалет. – Пятеро истребителей в одном месте, Шилолова кровь!
– Что!?? – Эгин рванул арбалет так, что едва не распорол себе ухо спусковым рычагом.
– Они уже в вершинах Серпа Омм-Батана!..
…Шоша так и не понял, откуда взялась невидимая полоса металла, разделившая его гэвенг-форму человек надвое. Верхняя часть его туловища, подкрученная ударом, развернулась к Лиду и Фоманху, баронская глотка успела схаркнуть вместе с кровью изумленное «Гамэри кан-аруптах!»
Второй удар Серпа Омм-Батана снес ему голову, третий, уже более слабый – перерубил куцее тулово гэвенг-формы наискось от ключицы до сердца, но полностью разделить сердце так и не смог.
На большее Йора и его аррумов не хватило, но дальше кромсать внешнюю форму оборотня было бессмысленно. Даже третий удар, согласно наставлениям гнорра Омм-Батана, был лишним и по плану предназначался Зверде. Но за неимением баронессы пришлось погасить инерцию Серпа в теле первой и единственной жертвы. В противном случае одного-двух аррумов вбило бы в землю по самые уши. Бывали и такие случаи.
Земля в десяти шагах от Эгина лопнула. Клочья жаркого, шипящего студня, вырвавшиеся из первого боевого ядра варанских «огневержцев», густым веером разошлись в стороны, облекая саваном пламени людей, лошадей, повозки и, казалось, даже снег, даже воздух.
Лагха – единственный человек, уже успевший осознать и причины, и вероятные последствия начавшейся заварухи и единственный арбалетчик, чье оружие оказалось на данный момент заряженным, – выстрелил.
Крайний аррум из окружения Йора схватился за пробитое плечо. Для Лагхи, который находился в чужом теле и не мог подправить стрелу заклинанием «верная рука», это был неплохой выстрел.
Тотчас же все ухнуло в бездну. Разрывы зажигательных ядер, хлынувшие с серых холмов стрелы, проблески «облачных» молний, тысячеголосый вопль, сумятица, кровавая грязь из-под сапог, которой, казалось, еще больше, чем снега, больше, чем огня…
– Засада!
– Вэль-Вира! Люди Вэль-Виры!
– Хрен на рыло – варанцы!
– Измена!
– Развернуться цепью, под правую руку!
К Эгину подкатился охваченный огнем человек. Он пытался сбить пламя о землю.
– Ногаааааааааааааааааааааа!
– Бежим, братья, здесь всех перебьют!
– Стоя-ать!
Эгин опомнился на обочине, возле Лагхи. Не целясь, выстрелил в одну из фигур, появившихся на вершине холма. Сразу же ткнул арбалет в землю, вогнал сапог в стремя, захватил тетиву двойным железным крюком, «козьей ногой». Заряжать громоздкую машину с непривычки было неимоверно тяжело, мышцы спины едва не лопались от сверхнапряжения.
– В строй, паскуда!
– На левое колено!.. Сомкнуть щиты!..
– Сзади, там… там тоже варанцы, сотни две. Все больше мечники, лучников почти не видно. Сучья трещат – видать, деревья валят…
