Надежда Первухина - Имя для ведьмы
Так, так... Клинический портрет болезни обрисован достаточно четко. Только меня волнует вопрос, а как же эту болезнь лечить?
«По свидетельству экзорцистов, злые духи покидают человека, если были прочитаны соответствующие молитвы либо если колдун, наславший духов, отозвал их по причине потери своей волшебной силы. Человек же, из коего вышли духи, подобен живому мертвецу, лишенному разума и памяти. Исцелить его может только чудо...»
Понятненько. Как у нас на сегодняшний день дела обстоят с чудесами?.. Что-то баба Катя не торопится, время-то уж к полуночи близится. Адрес Баронетовой квартиры по рассеянности позабыла, что ли?
В ожидании бабы Кати я сходила на кухню, приготовила себе крепкого кофе, нашла в баре мэтра бутылочку сливочного ликера и, наслаждаясь жизнью, как заправский сибарит, взялась за изучение старинного трактата по фитотерапии. Каких трав тут только не было! А уж лечили они буквально ото всех болезней. Нет, я тоже неплохо разбираюсь во всяких целебных настойках и вытяжках, но чтоб до такой степени... Чтоб эликсир из трехдневных цветков вербены, вываренных в моче шестнадцатилетней девственницы, возвращал мужскую силу даже бесповоротному евнуху?! Это явная фантастика! Или вот, к примеру, рецептик: «Взять в равных частях истолченный корень валерианы, лист суданской розы, плод ферейна крепкого, смешать в медной ступке. Через час добавить пять ложек крепкого соляного раствору, три капли женской тайной крови, каплю сока алоэ и все это подвергнуть возгонке. После трехдневного отстоя можно употреблять как косметическое средство для отбеливания кожи лица...» Бр-р!
В застекленную балконную раму деликатно, но настойчиво постучали. Я метнулась туда, едва не подавившись ликером. Элегантно сидевшая на помеле баба Катя сделала мне ручкой: открывай, мол!
Я распахнула рамы, гадалка заложила крутой вираж и аккуратно приземлилась на балконе.
– Неплохое у тебя помело, доча, – вместо приветствия сообщила она. – Только прутья почаще стягивать надо – барахлят при переключении скоростей.
– Учту, – пообещала я и вспомнила, что хотела в сердцах высказать: – Баба Катя, разве так можно? Еще полуночи нет, а вы на метле так легкомысленно летаете! А как же конспирация, безопасность сознания простых граждан?!
– Чепуха! – отрезала гадалка, поставила помело в угол и двинулась с балкона в комнату. – Ты вот в небо часто смотришь?
– Ну, иногда, если полнолуние.
– А обычный человек вообще в небо и глаз не подымает, потому как всякие глобальные проблемы его головушку к земле клонят. И это еще при условии, что головушка трезвая. А уж пьяному-то небо в первой луже обозначается! Ладно, сейчас не об этом. Где наша болезная?
Я подвела гадалку к дивану с безмятежно спавшей Наташей. Гадалка потянула носом и брезгливо поморщилась.
– Эх ты, ведьма! Взялась ухаживать, а того и не замечаешь, что человек уж под себя ходит! Неси корыто, воду теплую, простыни чистые! Гигиеной заниматься будем!
Мне стало ужасно стыдно. И в самом деле, усыпила человека, даже не думая о его, пардон, естественных надобностях. И, конечно, то, что пару часов я потратила, сражаясь с насланными теткой монстрами, вовсе не является моим оправданием.
Вскоре обихоженная Наташа сонно раскинулась в чистой сорочке на снежно-белых простынях, а мы с бабой Катей принялись чертить магический круг. В принципе, можно было бы обойтись и без него, но я настояла. Мало ли какие еще демоны могут пролезть по тараканьим тропам... В центре круга были мы с бабой Катей, диван с Наташей и небольшой журнальный столик, на котором гадалка последовательно разместила пучочки сухих трав, пару непонятных амулетов, глубокую фаянсовую миску, пластиковую бутылку из-под кока-колы с обычной водой, коробочку с песком, свечу, три куриных яйца и белый носовой платок.
– Не многовато ли атрибутов? – позволила себе усомниться я.
– Ученей ученых хочешь быть, девка? – усмехнулась баба Катя. – Давай-ка лучше делай, что говорить буду.
Я повиновалась. В конце концов более молодая ворожея всегда обязана подчиняться старой и опытной. Амулеты мы повесили себе на шеи, траву положили Наташе на лоб, плечи и, пардон, лобок. Миску наполнили водой и накрыли платком. В песок воткнули свечу.
– Яйца куда? – поинтересовалась я.
– Пока пусть возле миски лежат Не до них еще.
Из недр своей длинной, в многочисленных складках юбки баба Катя извлекла небольшую засаленную книжечку. Открыла на нужной странице и, многозначительно глянув на меня, принялась нараспев читать:
«Ой, да не вечер, да не вечер, да над моею головой! Да среди ровныя долины дуб зеленеет молодой. Ой, летят утки и два гуся, ой, светит полная луна! Эх, кого люблю, не дождуся, да разбудите вы меня-а-а!»
Баба Катя закончила на мотив знаменитой «Калинки» и притопнула пяткой. Сама собой вспыхнула свеча в коробочке с песком, а под платком явно заколыхалась вода. Но самое главное – Наташа с закрытыми глазами поднялась с дивана и с покорно опущенными плечами встала напротив нас.
– Приступаем ко второму этапу, – шепотом объявила гадалка. – Бери свечу и трижды обходи вокруг Натальи.
Я послушно двинулась, как мне было указано, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, что Наташа сквозь плотно сомкнутые веки смотрит на меня. А тем временем гадалка запела приятным негромким голоском старинную плясовую, только с немного измененным текстом:
Посею лебеду да коноплю,
Кого припомню, тех и полюблю,
Моих друженек-подруженек,
Моих кумушек-голубушек.
Погорела лебеда – не беда.
Погорела конопля – ля-ля-ля.
Я с подружками гулять пойду,
Добра молодца себе найду!
– Какого еще «добра молодца»?! – возмутилась было я, но гадалка шикнула на меня и велела передать ей свечу. Я только протянула руку с огарком, как вдруг Наташа, не открывая глаз, молниеносно перехватила у меня свечку!
– Нельзя! – не своим голосом вскричала гадалка, но было поздно.
Наташа открыла глаза, и мы увидели, что зрачки в них серебряно-зеркальные. Зеркала отразили пламя свечи, и Наташа внезапно начала двоиться, троиться, умножая свои копии, которые выходили за черту защитного круга и превращались в скалящихся злобных чудовищ.
– Где я? – мертво спросила Наташа.
– Где, где, где? – глумливым хором подхватили ее двойники.
– Вика! – закричала баба Катя. – Держи настоящую! Не дай ей выйти за черту!
– А как я определю..
– Смотри быстрее!
И гадалка разбила одно яйцо над белым платком, покрывавшим чашу. Из яйца во все стороны на многочисленных Наталий брызнула ярко-алая кровь. Мороки тут же исчезли, шипя и воя, а я схватила за руку оставшуюся Наташу. Она посмотрела на меня бессмысленным, но все-таки человеческим взглядом, из ее глаз исчез зеркальный блеск... Неожиданно ее начало рвать, баба Катя едва успела подставить чашку с водой. И тут мы увидели, как изо рта Наташи в воду упала маленькая зеленая ящерица. Вода закипела, гадалка быстро накрыла чашку платком и пробормотала: «Чур нас, чур!» Я крепко держала Наташу за плечи, она дрожала и вдруг прошептала вполне осмысленно: «Мне плохо. Помогите».
– Усади ее на диван, – приказала мне баба Катя. – Дело идет на лад, тьфу, тьфу, кабы не сглазить!
Опять-таки из своей таинственной юбки гадалка извлекла пластиковый стаканчик, потерла его пальцем, пошептала и разбила в него второе яйцо. Обычное, с желтком и белком. Взболтала погасшим oгарком свечи и протянула мне.
– Дай ей, пусть выпьет залпом.
Наташа испуганно смотрела то на гадалку, то на меня.
– Пей, это лекарство! – сунула я ей стакан. Наташа повиновалась.
– Какая гадость! – поморщилась она. – Ой, как же у меня голова болит! Скажите, пожалуйста, милые дамы, кто вы такие и как я сюда попала?
Гадалка махнула рукой, и мы перешли на телепатическую связь.
– Баб Кать, что вы с нею сделали?
– Фу, темнота! Знаешь ведь, яйцо – символ жизни и очищения. С первым яйцом я из нее всю остатнюю нечисть изгнала и порчу наведенную. Со вторым – вернула разум. А третье яйцо возвращает память. Давай решать: будем возвращать ей память о том, как она буянила, бесновалась да непотребной тетке твоей служила, али нет?
– С точки зрения гуманизма мы не вправе.
– Засунь свой гуманизм знаешь куды!... А ежели с ней рецидив приключится и она опять бесноваться начнет?
– Ну, не знаю... А если ей память вернуть избирательно? Ну, что была в секте, одурачили ее там, и теперь она хочет выступить против этой самой секты.
– Хитро. Только для этого окромя памяти еще и гражданская совесть требуется. Или вообще какая-нибудь совесть. А по-моему, с совестью у твоей Наташки явная напряженка.
– Так давайте ей, того, стимулируем развитие данного чувства. Пусть все помнит и стыдится содеянного! Чтоб больше не повторять...
