Михаил Ахманов - Кононов Варвар
– Ну, окаянный, ну, погоди! Душу вытрясу из шмурдяка! Урод мокрозадый! Узнаешь, блин, каковы Тальрозе-Сидоровы! Не те у нас бабы, чтобы в постель их силком тянуть! – Она задохнулась, но тут же опять набрала воздуха. – Да я… я за сестренку всех цирковых подниму! От директора до шталмейстера! Мне не нужна милиция! Мы без нее твоих бандюг уроем! Фазенду твою вонючую по бревнам разнесем, а тебя – в сортир, как велено президентом! Козел трахнутый, крыса, обмылок! Зараза су…
Перекрывая Варварины вопли, тревожно и гневно затрубил Облом. Игорь, успокаивая, похлопал его по хоботу, Олег обнял Варю.
– Ну, рыженькая, ну, не надо, не кричи… криком делу не поможешь… Мы ведь Дашутку не бросим, не оставим… Все сделаем, как скажешь: шмурдяка – в сортир, фазенду – по бревнышкам… еще и спичек из бревен настрогаем…
– По бревнышкам и я могу, – сказал Ким, – а вот фазенда где? Вы говорили, в Комарове, а это все равно что ничего – там ведь сплошная застройка от Солнечного до Зеленогорска. Вдоль залива километров двадцать и пять от берега… рестораны, санатории, дома отдыха и просто дома… Улица, Варя, нужна, улица и номер. Найдем фазенду, тогда и будем разносить.
Варвара смолкла, хлюпнула носом и вытерла глаза.
– Думаешь, я знаю? Я ведь там не бывала, кофий не кушала… Питерский адрес знаю, квартира у него на Салтыкова-Щедрина, но в ней он не живет… И то по справке выясняла…
– Выходит, не знает. – Ким разочарованно вздохнул, но, почесав в затылке, приободрился: – Справка!
Справка – штука полезная! Телефон в Комарове известен, так что можем…
– Не можем. Мобильный телефон, – совсем нормальным голосом возразила Варвара. Игорь покачал головой и добавил:
– Прогресс, мать его ети…
– В милицию… – начал Олег.
Варвара фыркнула:
– Какая милиция, милый! Она его супруга по закону! Он ее не бьет и голодом не морит, еще и облизывает, как сахарную!
– Я не то хотел сказать. Есть поселковый совет, где все дома зарегистрированы, есть местная милиция – этим всяк известен. Сейчас поедем, спросим и узнаем.
– Если скажут, – возразил Ким. – Правильный ход, но долгий, а я не желаю, чтоб он ее облизывал. Я сам спрошу. Знаю, где, и знаю, у кого – на складе, улица Зины Портновой, за домом двадцать пять. Там его люди сидят.
Олег хмыкнул.
– А эти, думаешь, скажут?
– Есть очень убедительные способы, – ответил Ким и, взяв Варвару под руку, направился прочь с пустыря. У клетки с тигром он остановился и стиснул Варин локоть. – Вы не тревожьтесь, я ее найду. А как найду, понадобится помощь, так что будьте наготове и где-нибудь поблизости от телефона. Машина есть?
– Есть. У Игорька. А Олег… Если надо, Олег фургон раздобудет.
Ким повернул голову, помахал на прощание братьям.
– Хорошие у вас партнеры, Варя, надежные. Только уж очень похожи… Близнецы?
– Близнецы, – подтвердила Варвара и добавила, слегка порозовев: – Знаешь, я сама их временами путаю. Особенно ночью.
Когда Ким подошел к воротам, усач приканчивал четвертую бутылку пива. Осмотрев посетителя, он спросил:
– Ну как, договорился с Барби? Будет в хабаре твоем плясать?
– Непременно.
– Приду, посмотрю. А что Облом ревел?
– Гонорар его не устраивает. Сказал, надо добавить, бананами и морковкой.
– Столковались?
– А как же!
Огибая цирковой шатер, Кононов направился к дороге, откуда неслись привычный гул моторов и шелест шин. “Тачку бы взять, – мелькнуло в голове, – заехать на Фонтанку за кувалдой, со Славиком перемолвиться и – на склад. К Мураду и его коллегам… Склад – место расхожее, люди целый день толкутся, шофера, качки да экспедиторы… кто-нибудь знает, где хозяйский терем… хотя бы два ублюдка, что поджидали тогда у больницы… Вот с ними и побеседуем!”
“Слон, – внезапно произнес Трикси, – слон на том пустыре… А еще тигр, лев, медведи и такие серые, с длинными ушами…”
– Ослы, – подсказал Ким. – А что?
“До сих пор я наблюдал лишь птиц, собак и кошек. Но эти животные другие, особенно слон… Слон просто потрясает!”
– Тебя, разведчика, видевшего тысячи миров? Ты не нашел там ничего чудеснее слона?
“Во-первых, не тысячи, а около двухсот, а во-вторых, я не исследовал зверей и птиц на примитивных планетах, где некому послать инклин, – сообщил пришелец. – Видишь ли, Ким, животный мир не очень нас интересует; мы ищем разумные сообщества с высоким уровнем культуры. Чем выше уровень, тем меньше на планете диких тварей – сказанное мной известно как Закон Вытеснения. Вид разумных вытесняет прочие виды из всех экологических ниш, преобразуя их под собственные нужды. Вы не исключение. Когда вы доберетесь до планет вашей Солнечной системы, на Земле не будет ни слонов, ни тигров, ни ослов. А жаль!”
– Жаль, – согласился Ким и поднял руку, голосуя. – А на твоей родной планете сохранились звери?
“У нас их просто не было – ни птиц, ни рыб и никаких других животных. Иной тип эволюции, чем на Земле. Самые древние организмы были уже приспособлены к метаморфозам и взаимному слиянию, к обмену ментальной энергией и производству потомства путем деления. Они сливались, усложнялись, совершенствовались, пока не появился разум, и в этот момент…”
Рядом с Кимом затормозила старенькая серая “Тойота”. Водитель, щуплый парень с бледным, усеянным веснушками лицом, приоткрыл дверь.
– Куда?
– Далеко. Сначала на Фонтанку, рядом с Невским, – груз забрать, потом на Ленинский, к Зине Портновой, двадцать пять. Свезешь?
– Груз большой?
– Да нет, молоток и кое-какие инструменты… На десятке сойдемся?
– Если в баксах, – сказал водитель, открывая дверь пошире. – Залезай! И помолись, чтоб на Литейном в пробку не встряли.
Молитва не помогла – все-таки встряли. Водитель чертыхался, “Тойота” скрипела и кашляла, неторопливо выплывая к Невскому в потоке машин, а Ким внезапно задремал и очутился в Ванахейме, на пиру у Эйрима. Должно быть, между Хайборией и земной реальностью возникли такие прочные связи, так что события там и тут следовали друг за другом в дивной гармонии и были весьма похожими – как, впрочем, и люди, Гиря и капитан Гирдеро, Даша и Дайома, ее супруг и чародей Небсехт. Можно было биться о заклад, что сыщется аналог и для Эйрима, и для иных персон, ибо они не прыгали из пустоты, а как бы ответвлялись от людей реальных и уже знакомых Киму либо от тех, с коими он повстречается в близком будущем, через минуты или немногие часы.
Но будущее еще не наступило, а сейчас, как только…
* * *Как только они допили бочонок аквилонского и прикончили блюдо с китовым мясом, дверь распахнулась. Не та дверь, прорубленная у очага, что вела к Длинному Дому, а та, что выходила наружу, к задним дворам, выгребной яме, кузнице и корабельному сараю.
Пирующие сидели к ней лицом и спиной к огню, и никому не пришлось оборачиваться, когда на пороге возникли две рослые фигуры в медных кольчугах. Конан заметил, что один из незваных гостей еще молод, примерно его лет, с длинными рыжеватыми усами, свисающими ниже подбородка; другой был постарше, с решительным мрачным лицом и рваным шрамом на щеке. У обоих к поясу подвешены мечи; старший держал в руках топор, а младший – боевую палицу с бронзовыми шипами.
– Пьете? – пробурчал воин со шрамом вместо приветствия. – Веселый пир, я вижу! А по какому случаю?
Эйрим вскочил, грозно насупив брови.
– Каков бы ни был случай, Фингаст, ты не должен врываться ко мне, да еще вооруженным! Клянусь челюстью Имира, я этого не потерплю!
– Потерпишь, – сказал молодой – видимо, Тор-кол, как догадался киммериец. – Потерпишь, Эйрим, сын Сеймура. Не то наш господин…
– Знаю, знаю! – Хозяин Рагнаради махнул рукой. – Не то ваш господин сделает так, что я не доживу до зимы! И никто не доживет в моем жалком крысятнике! Господин повелевает ураганами, и сметут они в море и дома мои, и корабли, и запасы пива, и людей – всех до последнего раба! – Постепенно голос Эйрима возвышался; теперь он почти кричал. – Все это мне известно, Торкол-отцеубийца, только я ведь против господина вашего не умышляю! Пью свое, и ем свое, и пирую со своими людьми!
– А этот тоже твой? – Фингаст ткнул секирой в сторону Конана.
– Мой! Брат мой Конан!
– Не похожи вы на братьев, – угрюмо заявил воин со шрамом. – У нас, ваниров, золото в волосах, а этот черен, как ненастная ночь.
Конан встал, обошел вокруг стола и с угрозой уставился на Фингаста.
– У одних ваниров и впрямь золото в волосах или благородная бронза, – сказал он, – а у других – рыжее дерьмо! Хоть цветом и схоже с золотом, да не золото! Дерьмо в волосах, дерьмо в голове, а на устах – речи смрадной гиены. Ты, верблюжья моча, зачем сюда ворвался? – Тут киммериец перевел взгляд на Торкола: – А ты, усатый шакал, зачем грозишь брату Эйриму? Или он в своем доме уже не хозяин? Прах и пепел! Два недоумка дерзят вождю, храброму сыну Сеймура Одноглазого! Клянусь Кромом, таких у нас в Киммерии вяжут да бросают живьем в выгребные ямы!
