Виктория Угрюмова - Обратная сторона вечности
Но самый главный сюрприз ожидал граждан Аруза впереди: на сей раз варвары привезли не мясо, не шкуры, а серебро и золото.
И серебра, и золота было много.
* * *Весь следующий месяц кузнецы работали не покладая рук. Плата, которую предложили неразумные варвары за их изделия, превышала всякие ожидания. Даже огромные проценты, которые запросил с мастеровых комендант Аруза, нимало не огорчили их. Все равно оставалось достаточно.
Ошалев от жажды наживы, кузнецы выковали варварам сотни и сотни копий и боевых топоров, секир и наконечников для стрел, кривых восточных клинков и прямых западных мечей. Шипастые булавы пользовались особой популярностью, и их заказали в Хатанге – самом близком к Арузу городе. Это все равно было очень выгодно.
Прослышав о возможности хорошо заработать, оружейных дел мастера хлынули на границу Сихема со своими переносными кузнями. Горожане не возражали – они уже не справлялись с заказами. Варвары продолжали платить драгоценными металлами за латы, щиты и шлемы. И почему-то никому не пришло в голову остановиться и спросить себя, зачем племени танну-ула столько оружия.
И сколько же их на самом деле?
Следующими получили громадный заказ шорники. Тем количеством седел, которое они изготовили в рекордно короткий срок, можно было завалить большую площадь Аруза. Жители Сихема понемногу обогащались за счет варваров, и их это радовало. Правда, находились горячие головы, которые предлагали выступить с войском против жалких дикарей, чтобы сразу отнять у них все богатства (а откуда они вообще взялись?), но это предложение никто не поддержал. Зачем рисковать жизнью и проливать кровь, когда, работая чуть больше, нежели обычно, можно обеспечить и свою старость, и будущее детей, а то и внуков.
И только редкие мудрецы вдруг засобирались поближе к столице. Однако, как показали дальнейшие события, это их не спасло.
* * *Он появился в племени детей Орла однажды утром, ведя в поводу черного, как ночь, злобного, как и он сам, коня. Первого же воина, который преградил ему путь, он сшиб с ног ударом огромного кулака, а ведь в племени детей Орла слабые не выживали. Из шатров высыпали женщины, и дети глазели на него, робко прячась. От чужака исходил явный запах свирепого зверя. Он шел прямо к шатру вождя.
Тэка – вождь и единовластный хозяин в этом селении – не терпел чужаков. Особенно тех, кто подвергал сомнению его воинскую доблесть и силу. Черепа немногих смельчаков украшали шесты, воткнутые позади большого шатра в назидание остальным. Последнее время желающих оспорить власть Тэки не находилось. Далеко по степи неслась весть о его несокрушимой мощи. К тому же у вождя был настоящий железный нож – длинный, в локоть, и очень острый. От его ударов не спасся еще ни один человек.
Когда чужак дерзкой рукой схватился за шкуру, закрывавшую вход в шатер, и оборвал ее, Тэка издал яростный рев. Ему ничего не нужно было объяснять. Одним движением вскочив на ноги из лежачего положения, он встал напротив врага, сжимая в руках свое оружие. Гигант Тэка скалил зубы в злобной усмешке – он был уверен в своих силах, но чужак выглядел достойным противником, и его голова могла стать настоящим украшением шатра. Ее не стыдно было водрузить на центральном столбе, чтобы издали было видно, сколь свирепого противника одолел вождь.
Два длинных рубца пересекали лицо Тэки, и один корявый шрам змеился по его правому плечу. Это были отметины, оставленные горным медведем. Тэка задушил его голыми руками.
Чужак был намного больше горного медведя.
А женщины, затаив дыхание, смотрели на пришельца. Иметь сыновей от такого воина было пределом мечтаний любой из них. Когда громадная гора мышц и мускулов с прекрасной смуглой кожей, на которой не было ни малейшей отметины, ни шрама, ни царапины, прошествовала к шатру вождя, они невольно двинулись следом. Ни у одной юной девушки в племени не было столь прекрасной кожи и таких роскошных буйных волос. Чужак носил их на особый манер – собранными пучком на макушке, как было принято у варварских племен, обитающих в предгорьях Онодонги. Глаза у него были завораживающие – черные и бездонные. В них плясали золотистые искорки, и от этого взгляд казался еще более пронзительным.
Лицо у пришельца тоже было примечательное. Его черты – жесткие и рельефные, не были, однако, грубыми. Правильный овал, высокие скулы и втянутые щеки придавали ему выражение строгости. А выступающие надбровные дуги с густыми бровями, резко очерченными и изогнутыми, исключали необходимость хмуриться – и без того взгляд из-под них получался грозным и внушительным. Острые уши были плотно прижаты к голове. Крепкий подбородок, тонкие губы с жесткими складками в углах рта, острые зубы хищника. Варварам не было знакомо понятие «аристократ», но в любой цивилизованной стране этого человека посчитали бы потомком древнего аристократического рода.
Воины же обратили внимание на то, как уверенно и мягко ступает пришелец. Он, как гибкая степная кошка, перекатывался с пятки на носок, словно плыл над землей, не оставляя за собой привычного следа курящейся пыли. При каждом шаге мускулы громадными шарами перекатывались под его кожей. Мышцы толстыми канатами обвивали его грудь, руки, ноги и шею. Кто-то шепнул:
– Этого будет сложнее задушить, чем медведя.
На открытой гладкой груди звенели и стучали ожерелья из клыков, когтей и зубов. Было трудно разобрать в этой массе, кому они принадлежали, но зоркие глаза детей Орла заметили множество клыков ящеров и уррохов – степных котов, по своим размерам превосходящих горных медведей. Говорили, что по всей земле уррохи вымерли и лишь в здешних местах предки оставили их, чтобы среди воинов выживали только сильнейшие. Убивший урроха считался навечно величайшим воином. С ним никто не затевал сражения. Даже если он становился вождем племени, его нельзя было вызывать на традиционный поединок. Нарушившие закон карались быстро и свирепо.
Черный конь послушно остался стоять в стороне, в нескольких шагах от хозяина, а на подошедшего к нему варвара оскалился так, что тот поспешно отступил, не желая испробовать своей головой крепость копыт черного демона.
Ослепленный яростью Тэка уже размахивал ножом перед носом чужака.
– Ты пришел занять мое место?! – орал он. – Я переломаю твои кости, я вырежу твои глаза, я вырву с корнем твои волосы, и ты будешь лизать мои ноги языком до тех пор, пока я не отрежу и его! Вот что я делаю с такими, как ты.
Чужак молчал и усмехался.
Он только усмехался и больше ничего, но детям Орла почему-то было страшно.
А потом случился поединок. Собственно, поединком это нельзя было назвать, хотя чужак и не нарушил неписаных правил. Просто оказалось, что справиться с противником для него так просто, будто он имеет дело со слабым ребенком. А кто же говорит о поединке, когда взрослый мужчина наказывает зарвавшегося младенца?
Тэка бросился на врага, держа руку с вертикально поставленным ножом прямо перед собой, – раньше эта тактика его всегда выручала. Но теперь словно хрупкая соломинка попыталась перешибить каменную глыбу. Пришелец слегка отодвинулся в тот момент, когда грузное тело вождя неслось на него всей своей тяжестью, перехватил кисть с ножом и рванул в сторону. Тэка захрипел и ошарашенно уставился сначала на свою руку, потом – на противника. Его кисть безвольно висела, вывернутая из сустава, нож выпал из посиневших пальцев вождя прямо под ноги, в пыль. А еще через секунду он и сам валялся в пыли, а чужак давил ему на плечи всей громадой своих мускулов.
Вот он схватил Тэку за шею, уперся ему коленом в спину... Раздался хруст, как если бы треснуло сухое полено, и у присутствующих от этого отвратительного звука заныли зубы. А безвольное тело их вождя было отброшено в сторону одним небрежным пинком.
Чужак повернулся и обвел толпу черными, бездонными глазами, усмехнулся, прошествовал в шатер Тэки.
Никто не знал, как теперь быть. Пришелец так и не произнес ни единого слова за все это время, ни о чем не спросил, ничего не приказал, он никому не угрожал и никого не пытался привлечь на свою сторону. Он был страшен и опасен. И дети Орла моментально подчинились этой хищной несокрушимой воле. Им и в голову не пришло, что можно попробовать хоть что-нибудь возразить этому могучему великану.
А к вечеру по селению поползли слухи. Тэка был слишком силен, чтобы простой человек мог убить его, как ребенка. Значит, человек, одолевший Тэку, не был простым. Скорее всего это потомок какого-нибудь великого зверя, может даже того самого горного медведя, которого задушил их бывший вождь. И сын хищника принял человеческий облик, чтобы отомстить за отца. Это было уже понятнее, понятным становилось и молчание пришельца, так и не раскрывшего рта за весь прошедший день. Он даже из шатра не выглянул. Черный, свирепый, как дикий кот, его скакун стоял неподвижно у входа. Люди в селении волновались, а перепуганные женщины стали прятать детей. А ну как сын медведя не удовлетворится одной жертвой и захочет еще крови?
