Мэтью Стовер - Герои умирают

– Я не могу решить, куда приладить этот кусочек. Как по-твоему?

– Кусочек? – хрипло переспросил Кейн. «Какой кусочек? Кусочек чего?» – Я не понял…

В ответ – олимпийская усмешка.

– Ну конечно. Ты смотришь на это, – Ма'элКот кивнул в сторону своего создания, – как на завершенное произведение искусства. Для меня это всего лишь маленький кусочек вот этого.

Ма'элКот вытянул руку, указывая куда-то поверх головы Кейна. Тот повернулся и посмотрел вверх, еще выше, еще… Открыл рот, будто удивленный ребенок, и потрясенно воззрился на высокую стену.

Там было лицо.

Оно могло принадлежать разве что титану или Атланту, державшему мир на плечах. Это огромное лицо занимало все тридцать пять метров от верхушки арки до потолка.

Оно не было закончено и наполовину. Кое-где виднелась голая стена; кое-где черты были едва намечены костями. Завершены были только лоб и один глаз.

Головоломка безумного бога, это лицо было сложено из тел, распластанных, расчлененных и переплетающихся, словно трупы в общей могиле. Мгновением позже Кейн понял – это не настоящие тела, но глиняные статуи, подобные той, что висела сейчас за плечом.

Размеры изваяния ошеломляли. Сколько труда понадобилось для того, чтобы тщательно вылепить куклу, а потом найти ей место! А сколько еще предстоит сделать! Когда Кейн продумал обо всем этом, его объял священный трепет и одновременно исчезла надежда на то, что Ма'элКот окажется обычным магом, пусть даже очень сильным.

Кейн не мог оторвать глаз от необычного творения.

– Ну как, нравится? – пророкотал Ма'элКот. – Я назвал эту работу «Будущее человечества».

При этих словах что-то щелкнуло в голове Кейна; секундное озарение дорисовало лицо и придало ему естественный цвет.

Лицо принадлежало Ма'элКоту.

– Похоже на тебя, – прошептал Кейн.

– Ну конечно. Это автопортрет.

Теперь голос Ма'элКота звучал совсем рядом. Кейн обернулся и обнаружил, что едва не касается носом груди императора. Должно быть, тот очень тихо, по-кошачьи, сошел с котла. От него исходил запах крепкого мужского пота, смешанный с ароматом лавандового масла, которым были умащены его волосы и борода, и тяжелый мясной дух глины, засохшей на его босых ногах. Он обнажил в улыбке великолепные крупные белоснежные зубы.

– Все великие произведения искусства в какой-то степени автопортреты, Кейн.

Было жутковато находиться в пределах досягаемости этих огромных рук, поэтому в ответ Кейн мог лишь кивнуть.

Изображение Кейна все еще находилось позади него. Выполненное в натуральную величину, оно с абсолютной точностью повторяло каждую черточку лица и тела. Кейн заглянул в свои глаза, вылепленные из глины, и только сейчас заметил, что даже борода изваяния тщательно разделена на отдельные волоски. Ма'элКот заметил:

– Сейчас я работаю вот над этим кусочком, однако не понимаю, к чему он подходит. Дело в том, что каждый кусочек глины должен лечь на свое место; каждый должен стать частью целого. Я работаю с этим вот уже два дня с перерывами, однако никак не могу определить его место. Нет ли у тебя предложений?

Кейн помотал головой и, с трудом произнес:

– Не могу и предположить.

– Даже так, – вздохнул Ма'элКот. – Ну что ж! Если не находится подходящего места…

Он воздел руку перед лицом Кейна и внезапно сжал ее в кулак; кукла дернулась, потеряла форму и потекла сквозь пальцы.

Кейну показалось, будто на глиняном лице появилась гримаса невыразимой муки, а потом исчезло само лицо. Еще один жест Ма'элКота – и неровный ком глины перелетел через край котла, подняв брызги варева, словно брошенный в лужу мяч.

– Есть вопросы? – осведомился Ма'элКот.

– Ты не слишком разборчив в средствах, – заметил Кейн.

– Утонченность – для слабых. Они добиваются своего вкрадчивостью, потому что у них не хватает сил на открытые действия.

«Вот те на, – подумал Кейн, – а ведь когда-то я говорил то же самое, причем не раз».

К котлу подошел паж с большой бутылью и вылил из нее в варево темную жидкость. Кейн посмотрел в котел и снова повернулся к Ма'элКоту.

– У меня такой вопрос: что это они льют в глину? Пахнет как кровь.

– Это и есть кровь, – серьезно ответил Ма'элКот. – Все Великие Дела замешаны на крови. Разве ты не слышал? – Это же… – Кейн неловко откашлялся, – просто афоризм.

– Да ну?

Ма'элКот с живостью потер руки и внезапно дружески хлопнул Кейна по спине, от чего тот пошатнулся. – Пошли, мне надо вымыться, а ты наверняка голоден и должен поесть. Нам о многом необходимо поговорить. Он быстро вышел сквозь арку, шагая так широко, Что Кейну пришлось почти бежать за ним.

Стол с завтраком больше походил на банкетный. Там было все – от овощного суфле до фаршированных перепелов. Кейн отхлебнул из высокого кубка кофе со льдом, стараясь не вспоминать о греческих мифах и, в частности, о зернышке граната.

Император возлежал с львиной грацией на изящной кушетке у противоположного конца стола. Он искусно вовлек Кейна в пустяковую беседу, пока тот сидел рядом с его ванной; три миловидные девушки в той же ванне отмывали Ма'элКота от глины, интересуя его не больше, чем стоявший в той же комнате стол.

Кейн наклонился над столом, и ножны всех его семи новых клинков прижались к ребрам – значит, они при нем. Затем Ма'элКот неторопливо шел со своим гостем из ванной комнаты в зал для завтрака и, неожиданно повернувшись к Кейну, добродушно промолвил:

– Я должен извиниться за то, что плохо выполняю обязанности хозяина. Только сейчас я понял, почему ты был так сдержан и напряжен во время разговора. Прошу тебя, следуй за мной.

Он повел Кейна в Оружейную галерею на втором этаже и пропустил в комнатку размером со спальню. Все стены и пол здесь были завешаны и забросаны самыми разнообразными ножами, от изогнутых хукри до кинжалов с рукояткой-веером; острые, похожие на катары кинжалы чередовались с покрытыми резьбой лезвиями танто. Нашлось даже несколько широких клинков наподобие «арканзасской зубочистки».

– Выбирай, прошу тебя, – предложил Ма'элКот. Кейн поднял кинжал с извилистым лезвием, напоминавший флорентийский стилет «пламя», и повертел его в пальцах. Они были одни в этой маленькой комнате за толстой дверью в окружении тысяч ножей.

– Знаешь, – сказал Кейн, – Крил думал, что меня подрядили убить тебя. Почему же ты не оставишь меня безоружным?

В сверкающих зеленых глазах императора заискрилось удовольствие.

– Разве я настолько глуп? Ты, Кейн, никогда не бываешь безоружен. Я мог бы отрезать тебе руки по самые плечи – и ты убил бы меня ногами. Прошу тебя, прими мое гостеприимство.

Я хочу, чтобы ты чувствовал себя непринужденно. Непринужденно? В присутствии Ма'элКота?

– Это шутка, да?

– Конечно.

И вот теперь Кейн сидел за столом, чувствуя новые клинки во всех ножнах.

Он все утро надеялся, что Ма'элКот перейдет к делу – время поджимало.

– Герцог Тоа-Сителл объяснил, что от меня требуется. Я буду рад послужить. Только хотелось бы знать, на какую поддержку я могу рассчитывать и сколько мне заплатят.

Он знал, что переигрывает, проявляя чрезмерную готовность, однако не мог больше ждать. Ему было все равно; потребность действовать сидела у него в печенках – какие уж тут правила! Ему необходимо выбраться из дворца, выйти на улицы города и отправиться на поиски Шенны.

– Прошу тебя, Кейн, – лениво выговорил с кушетки Ма'элКот. – Обсуждать за едой дела вульгарно и вредно для пищеварения.

– Но ты же не ешь, – заметил Кейн.

– Я вообще больше не ем, – потянулся император. – Не ем и не сплю. Такая сила, как у меня, имеет свои мелкие неудобства.

«Значит, невозможно застать его спящим. И капнуть ему в тарелку мышьяка тоже нереально», – подумал Кейн. Однако бурлившее в нем нетерпение все-таки прорвалось.

– Ну так зачем мы будем терять время, избегая разговора о деле.

– Мы не теряем время, Кейн. Я изучаю тебя. Гость осторожно поставил кубок на стол; ему совсем не хотелось пролить кофе, если б его рука внезапно дрогнула.

– Да?

– Именно так. Это Власть вызвала у меня в мозгу твое имя и твой образ, потусторонняя Власть, ответившая на мой вопрос: «Кто схватит и приведет ко мне смутьяна Саймона Клоунса?» Я был склонен поверить Власти, когда она по счастливому стечению обстоятельств показала мне лицо, которое я знал так хорошо, что привлечение сюда его хозяина заняло у меня меньше двух дней.

– Привлечение? – нахмурился Кейн. – Ты хочешь сказать, что я здесь из-за…

– Давай не будем играть словами, милый мой мальчик. Я хотел, чтобы ты был здесь, – и ты пришел. Таковы факты; механизм же действия никому не интересен. Однако, хоть я и доволен тем, что ты освоился здесь и смеешь перебивать меня, это не слишком вежливо с твоей стороны. Точнее – даже грубо.

Внешне голос Ма'элКота оставался прежним, однако какая-то нотка, слышимая за рокочущими звуками, наводила на мысль о некоем огромном голодном звере, который чутко спит в груди императора. Он ожидал, спокойно глядя на Кейна карими глазами…