Мэтью Стовер - Герои умирают
Она направилась к стене, старательно ускользая от идущих в том же направлении кантийцев, и подобралась достаточно близко, чтобы слышать голос принимавшего деньги и подарки от проходивших мимо подданных. Когда процедура завершилась, трое баронов увезли подношения на тележке, а король рроскользнул на арену, чтобы веселиться вместе со своими подданными. Герцоги и бароны последовали за ним, и вскоре на арене кипело веселье; винные мехи переходили из рук в руки, голоса сливались в заздравной песне.
Пэллес стояла совсем близко от короля, надеясь на возможность перехватить его, когда он будет один, и поговорить с ним. Когда же Аббал Паслава потянул короля за рукав, она смогла услышать их разговор,
– Здесь присутствует магия. На Стадионе есть человек, который оттягивает на себя часть Силы. Ответная улыбка короля была исполнена мрачного веселья.
– Ну так выяви его, и мы разберемся с этим ублюдком.
– Не могу.
– Не понял.
– Я тоже ничего не понимаю. Я чувствую, как эта мысль сидит у меня в мозгу, но когда я внимательно вглядываюсь в нее, она ускользает, словно солнечный отблеск в углу глаза. Это меня тревожит.
– Продолжай работать. А пока что прикрой мой уход; сбор десятины что-то затянулся, и я опоздал на встречу.
– Есть!
Паслава откинул голову и закатил глаза; Сила устремилась в его Оболочку, а сам он достал из кармана крошечную куколку и покатал ее меж пальцев. Окутанный сиреневым облачком Силы, король пошел прочь.
Пэллес следовала за ним по пятам. Она старалась держаться на некотором расстоянии – немало магов, использовавших заклинание Плаща, погорели на том, что просто-напросто наткнулись на кого-то. Один или два раза Пэллес приходилось убыстрять шаги, чтобы не столкнуться ни с кем из кантийцев. Перед королем же проход появлялся сам собой. Его величество кивал направо и налево, то и дело перебрасываясь словечком с оказавшимися рядом подданными. Он вроде бы не торопился, однако Пэллес едва поспевала за ним.
Даже ее отрешенному, настроенному на медитацию сознанию понадобилась всего минута, чтобы понять содеянное Паславой. Это был измененный вариант ее собственного заклинания Плаща: каждый, кто смотрел на короля, видел его на другой стороне арены – слишком далеко, чтобы иметь возможность поговорить с ним. Пэллес отдала должное изобретательности Паславы. Заклинание было построено с умом, хоть она и могла бы при желании разрушить его.
Возможно, Паслава и обладал недюжинным умом, но по Силе он не мог равняться с Пэллес.
Однако разрушение заклинания потребовало бы концентрации, с помощью которой она уже поддерживала свой Плащ. Отбросив эту мысль, Пэллес окинула взглядом арену и вдруг заметила полуоткрытые ворота одной из звериных ям. Она посильнее закрутила поток Силы вокруг оболочки Паславы и почувствовала, как рванулось наружу заклинание. Ей больше ничего не было нужно, кроме желания поговорить с его величеством, и она направилась к двери, уходя прочь от света костров.
Вокруг нее сомкнулась темнота звериного загона, пахнувшая пылью, гниющим деревом и застарелой мочой. Здесь, во мраке, да еще в незнакомой обстановке она не могла достаточно четко видеть окружающее и поддерживать свой Плащ; заклинание рассеялось, и она привалилась к стене, обнаружив, что дрожит.
Много часов подряд мысленное зрение Пэллес удерживало усталость, оставшуюся после защиты Конноса с семьей, полное изнеможение после двухдневного бегства от Котов, страх и ужас схватки, чуть ли не физическую боль от потери близнецов, Таланн и Ламорака, чувство вины за то, что она повела их на смерть.
А теперь, когда защита исчезла, все эти чувства окружили ее подобно гиенам, вонзили зубы в горло и бросили ее, задыхающуюся, на пол.
На какое-то мгновение перед ней замелькали лица, множество лиц… Пэллес увидела на них ужас и отчаянную надежду двух дочерей Конноса; страдания «токали» – людей, на которых охотятся, людей, которые собрались в заброшенном складе Рабочего парка, рассчитывая только на нее, на чародейку Пэллес Рил; абсолютную уверенность на лице Таланн; угрюмое доверие близнецов…
А вот и Ламорак. Спокойно улыбаясь, он постукивает по вырезанной из кирпичей арке клинком Косалла. «Эту дыру я смогу удерживать еще очень долгое время».
На глаза навернулись слезы.
«О Карл…» Его имя она не могла произнести вслух из-за ограничений, наложенных Студией, не могла даже мысленно пробормотать до тех пор, пока не вернется на Землю.
– Он удерживал дыру не больше минуты.
Гиены продолжали вонзать зубы в ее тело, однако Пэллес была адептом, жизнь и смерть которого подчиняются мозгу. Всего за несколько секунд она сумела подавить эти жадно урчащие воспоминания и вскоре смогла встать. Она не забыла об опасности, которой подвергалась уже потому, что была здесь. Она пошла вниз по наклонному полу, одной рукой держась за крошащуюся каменную стену. Все только что виденное стало складываться в ее голове в определенную картину.
«Встреча, – произнесла про себя Пэллес. – Встреча во время Ночи Чуда. Когда все подданные Канта находятся на Стадионе. Единственный час за всю неделю, когда можно идти по Лабиринту и не быть увиденным подданными».
Рокочущий звук, похожий на шум далекого прибоя, зашумел в ее ушах, кровь бросилась в лицо, и Пэллес прибавила ходу.
«Ну, твое величество… клянусь, если это ты, я вырву твое гнилое сердце».
Руки привычно зашарили по карманам куртки и плаща в поисках какого-нибудь предмета, который показал бы ей следы короля, не вынуждая прибегать к мысленному зрению, замедлявшему движение. У нее осталось еще немало заклинаний: даже если не учитывать потраченную на
Котов вертушку – четыре заряженных огненными шарами каштана, два куска янтаря с заклинанием Захвата, заклятие Тика, жезл Клинка да еще кристалл с мирной магией Очарования.
Пэллес почувствовала прилив бодрости, улыбнулась про себя и сдержала смешок: решение оказалось таким простым и элегантным! Из сумочки на поясе она достала маленький ограненный сиреневый кварц и настроила мозг на вырезанные на нем символы. Это было не сложнее, чем повернуть ключ в замке, – не пришлось даже задействовать мысленное зрение. Кварц потеплел, и Пэллес вытянула его перед собой на уровне плеча. Камень замигал и налился темно-красным цветом: таким же цветом окрасились едва заметные следы сапог на полу. Пока работало заклинание Плаща, сотворенное Паславой, Пэллес с помощью простенького заклинания Поиска могла видеть следы короля на полу и в тех местах, где он касался рукой стены, то есть могла идти по Лабиринту его же путем.
Кристалл заставлял магию светиться на расстоянии всего трех-четырех метров, и Пэллес не боялась выдать себя. К тому же цвет начинал меркнуть уже в тот момент, когда она делала шаг по направлению к светящемуся следу. При необходимости она могла двигаться быстро и плавно, как вода, а производимый ею шум был так невелик, что легко перекрывался посторонними звуками. Прибавив ходу, чародейка выскочила из Стадиона и пошла по улочкам Лабиринта.
К счастью, тучи над головой разошлись, и сквозь просветы выглядывала луна. Теперь Пэллес видела короля – он шел размашистым ровным шагом всего в сорока – пятидесяти метрах впереди нее. Где-то по дороге он подобрал плащ с капюшоном, но, должно быть, не солгал Паславе, что опаздывает, – он торопился, однако, похоже, не испытывал страха преследования. Да и с чего ему бояться – он услышал бы любого, кто осмелился бы последовать за ним.
Убирая кристалл, Пэллес мрачно улыбнулась. Она сняла сапожки и взяла по одному в каждую руку. После этого бросилась за королем, легко и тихо, на пальцах босых ног, прижимаясь к стенам домов. Утоптанная грязь Лабиринта по краям улиц была выше и суше, чем посередине; к тому же здесь обычно валялись всякие камни, обломки дерева и осколки горшков, так что можно было не опасаться за босые ноги.
Шедший впереди король шагнул в темную арку без дверей. Вместо того чтобы последовать за ним, Пэллес снова натянула сапоги и медленно прошла вокруг здания. Там, на углу третьего этажа, с противоположной от арки стороны, сквозь ставни пробивался лучик света – единственный на весь дом.
Контролируя свое дыхание, Пэллес призвала мысленное зрение и осмотрела переулки вокруг, фасады домов и – насколько возможно – крыши. Переплетающиеся нити Силы не были потревожены, а вокруг, если судить по Оболочкам, обретались только крысы, шнырявшие в тени.
Значит, за домом не следят и не охраняют его; значит, его величество готов пожертвовать собственной безопасностью, лишь бы скрыть происходящее даже от своих людей.
Яростный шум в ушах стал громче. Однако Пэллес удержалась в мысленном зрении, и ярость исчезла. Послушные пальцы сами отыскали в кармане плаща крошечную фигурку хамелеона. Изящная платиновая скульптурка засияла завитками Силы. Сила потянулась в мозг и тело. Сторонний наблюдатель заметил бы, что кожа и одежда Пэллес приняли черно-серый, в лунных пятнах цвет стены, у которой стояла чародейка. Помедлив еще секунду, чтобы прочнее запечатлеть образ в мозгу, она повернулась к стене и с легкостью ящерицы вскарабкалась наверх.
