Александр Зорич - Боевая машина любви
Он оторвал от рубахи лоскут, чтобы завязать себе рот и нос. На всякий случай, если все-таки в склепах будет пахнуть.
Потом Лараф подошел к торчащим из земли бревнам. Прямо перед ним открывался вполне пристойный лаз. Лараф начал осторожно спускаться вниз, придерживаясь за остатки подгнивших, но все еще достаточно прочных канатов, которыми когда-то крыша землянки была плотно стянута.
Он по сей день толком не понимал, что же именно тогда произошло.
Его носок нащупал во тьме какую-то горизонтальную поверхность. Ларафу показалось, что поверхность эта вполне устойчива. Он перенес на нее тяжесть тела.
С глухим треском опора лопнула. Лараф дернулся вверх, вцепился в гнилой канат, одновременно понимая, что съезжает вместе с кренящимися бревнами куда-то в подземную черноту.
Земля здесь оказалась совсем мягкой. Она расползалась под тяжестью тела и бревен как тесто. Не оттого ли, что в ней было чересчур много человеческих крови и праха?
Лараф еще раз извернулся ужом и, поддев что-то, прогрохотавшее в темноте, успел выбросить ноги на поверхность. Смотрелся он при этом как циркач-ветеран, решивший на старости лет отчебучить простенький трюк, да позорно промахнувшийся мимо колец.
Смотреть, впрочем, на Ларафа было некому. Да и сам кладоискатель плохо отдавал себе отчет в происходящем. Голова его оказалась куда ниже задницы, повязка съехала на шею, подбородок ободрался о бревно, а по лбу хлестнуло нечто приторно невесомое – то ли паутина, то ли волосы мертвеца.
Ну а в следующий миг правая нога Ларафа хрустнула под теплым, твердым, тяжелым катунцом.
Стоило ему помедлить еще совсем чуть-чуть, и катунцы превратили бы обе его ноги в фарш с костяной крошкой. Но Лараф, сдавленно вскрикнув от боли, разжал пальцы и сравнительно благополучно провалился вниз.
Там, чуть ли не по горло в воде, он пролежал до утра, временами обмирая от толчковой боли, которая рождалась в сломанной ноге и быстро подымалась вдоль позвоночника к мозгу.
С рассветом Лараф обнаружил гроб, покойника и книгу в позолоченном коробе.
Оторвать короб от баронского нагрудника он не смог. Ему удалось лишь извлечь саму книгу, заключенную в оклад из дерева, которое непостижимым образом оставалось нетленным многие десятки лет. Стоило ему взять книгу в руки, как боль сразу ослабла.
Лараф съел двух больших лягушек, которых нелегкая занесла в склеп. Потом он полдня барахтался в жиже, пытаясь вылезти наверх, пока наконец ему не удалось проделать это при помощи грамотно вкопанной под углом крышки гроба.
Теперь Лараф сидел верхом на той же самой крышке. Он размышлял о том, что четыре года назад мог выбрать совсем другой склеп. Возможно, в нем действительно отыскались бы пара пригоршней драгоценностей. А, возможно – самосрабатывающий механизм, взведенная двуострая секира на упругой рессоре, которая расколола бы его череп надвое, как только он, Лараф, полез бы на ощупь под землю. Такую картинку он видел позже в «Семи Стопах Ледовоокого».
Зверда и Шоша бегло переговаривались на харренском. Лараф не разбирал практически ничего. Наконец Зверда сказала:
– Вот что, юный мерзавец. Ты можешь себе позволить не знать ничего из того, что знает гнорр. Но ты должен хотя бы научиться носить меч и держать в руках столовый кинжал с вилкой.
– Ну уж вилку-то я видел! – фыркнул Лараф. – К тому же, как и любой дворянин, я умею носить меч.
– Да? Тем меньше времени займет твое обучение.
2Как уже понял Лараф, чета баронов Маш-Магарт по какой-то причине предпочитала не останавливаться в постоялых дворах.
Две ночи они провели в лесу, специально забираясь в глушь по подходящей просеке. При этом Лараф спал в повозке, под присмотром телохранителей, а Зверда и Шоша на всю ночь исчезали.
Сейчас, несмотря на то, что едва минул полдень, они вновь разыскали санный отводок и углубились в лес.
Снега здесь почти не было, но громоздкая повозка шла тяжело – просека представляла собой частую чересполосицу заснеженных ухабов и рытвин.
Телохранители расседлали лошадей, задали им корму, а сами занялись костром и обедом.
Барон, без стеснения зевая во всю пасть, прохаживался вокруг Зверды и Ларафа, помахивая змееживым бичом.
Цепь была сложена втрое и прижата ладонью барона к древку, и все равно Лараф поглядывал на нее с опаской.
– Вот этот меч называется «салонным». С ним чиновники ходят на службу, на торжественные приемы, по желанию его можно взять на свидание к женщине или мужчине.
Зверда положила перед Ларафом куцые ножны на замысловатой перевязи, расшитой золотыми кущами. Вытянутая рукоять меча с большим фальш-бриллиантом в яблоке была почти такой же длины, как и клинок, спрятанный в ножнах.
– Насколько мне известно, на гнорра фактически не распространяются правила этикета, а на других офицеров Свода распространяются лишь частично. Но Лагха обычно им следует. Кроме тех случаев, когда он одет по особой легенде. В Своде обожают переодевания, ты должен это всегда учитывать. Как бы там ни было, я ни разу не видела Лагхи во дворце или в Совете Шестидесяти без салонного меча. Если ты несколько раз подряд забудешь его нацепить, это может вызвать подозрения.
Лараф кивнул.
– Этот меч, – продолжала Зверда, – тебе не пригодится. Это обычное оружие морских офицеров. Офицеры Свода вооружаются такими только в том случае, если им по служебной надобности нужно предстать перед посторонними в обличье морских пехотинцев.
Она выложила на шубу второй клинок. Побольше первого и поскромнее отделкой, в ножнах, обшитых кожей.
– Далее. Настоящего «облачного» клинка у нас нет. Ими вооружены старшие офицеры Свода – аррумы и пар-арценцы. У тебя, как у гнорра, такой тоже будет. Ходят слухи, что у Лагхи есть еще какой-то особый двуручный меч. Будем надеяться, что ни «облачного» клинка, ни пресловутого двуручника тебе таскать с собой не придется. Но на крайний случай мы покажем тебе, как надеваются обычные ножны двуручного меча. А «облачный» меч носится так же, как и обычный офицерский, так что его ты сможешь опробовать на этом, – Зверда ткнула в кожаные ножны.
«Эка невидаль!» – подумал Лараф, но промолчал.
– А теперь надевай салонный меч, – приказала Зверда.
Лараф взял ножны. Вместо двух пар привычных ремней с пряжками к ножнам были прикреплены аж четыре пары, причем пряжка была положена только одной. Лараф покрутил их так и этак, вроде бы сообразил что к чему, завязал одну пару ремней на плече, другую застегнул на поясе, но еще две пары оказались настолько коротки, что свести их на груди, как он рассчитывал, оказалось невозможно.
– А ведь средний столичный вельможа куда толще, – без тени улыбки покачала головой Зверда.
Лараф виновато втянул голову в плечи, ожидая, что сейчас на него обрушится очередная медвежья затрещина, ввергающая в беспамятство. Пожалуй, он даже надеялся на это.
Но не тут-то было. Зверда молча наблюдала за ним. Пришлось совлечь с себя модную незграбную сбрую и начать все с начала.
Баронесса вздохнула.
– Так и быть, подсказываю. Яблоко салонного меча должно находиться справа на уровне подмышек. Если это не наведет тебя на добрую мысль, можешь считать, что твой эрхагноррат закончен.
– И что тогда? – окрысился Лараф.
– Пойдешь пешком домой. Скажешь отцу, что передумал.
Тут только Лараф сообразил, что понятия не имеет, на каких основаниях, с точки зрения отца и людей из крепости, он потащился с чужеземцами в столицу.
– А что, кстати, вы сказали отцу?
– Мы? Да почти ничего, – Зверда лукаво прищурилась. – Сказали, что полностью одобряем твое намерение и что действительно поможем тебе попасть на прием к княгине. Еще сказали, что с нами ты будешь в полной безопасности.
– А какое у меня было намерение?
– Не «какое у меня было», а «каково было мое намерение». Привыкай. Гнорр, в отличие от тебя, владеет варанским так, что позавидовал бы и сам Шет окс Лагин. А отцу ты сказал, что подружился с нами во время поездки к могиле барона Санкута. Что мы раскрыли тебе цель нашего визита в Варан. И что под эту дудку можно раскрутить княгиню на такие заказы, какие в другие времена не могли и присниться. Дескать, сейчас ко двору слетаются подрядчики армии и флота со всего Варана и каждый будет доказывать полезность своего товара. Начнут, например, нахваливать достоинства зажигательных смесей для «огневержцев». А вам это как раз невыгодно, потому что «огневержцев» в Варане переизбыток. Другие будут уверять, что в современной осадной войне все решают хорошие землеройные и скалобойные машины, а их делают в Афнагеме. И куча денег вновь пролетит мимо вашей семьи. В общем, можешь утешиться тем, что врать тебе не пришлось. Все это правда – насчет ваших интересов. И, кстати, когда ты попадешь в тело гнорра, то действительно сможешь помочь не только нам, но и своему папаше. Я смотрю, этот довод тебя не вдохновил, – Зверда полоснула Ларафа серпом ироничной ухмылки.
