Глен Кук - Дитя тьмы

Обернувшись, она увидела, что Браги застыл, натянув только одну штанину рабочих брюк. Она сказала то, чего говорить не следовало. Проклятый Гарун! И как только он ухитряется владеть помыслами такой независимой личности, как Браги?

Она подозревала, что это стало возможным потому, что бин Юсиф бился за правое дело. Уже несколько десятилетий он вел вендетту против Эль Мюрида и в каждом своем шаге, каждом поступке руководствовался жаждой мщения. Человек, подобный Браги, не мог не испытывать благоговения перед столь благородной одержимостью.

Рагнарсон что-то невнятно проворчал, закончил одеваться и затем с нажимом произнес:

– Думаю съездить сегодня к Насмешнику. Отвлекусь ненадолго.

Она вздохнула. Худшее, очевидно, позади. День в лесу немного охладит его тягу к странствиям. Может быть, когда в следующий раз он отправится в Итаскию, ей следует остаться дома. Ночь на свободе на Южной Портовой улице может оказаться именно тем лекарством, которое способно излечить его хотя бы на время.

– Папа, ты уже встал? – спросил из-за дверей спальни старший сын Рагнар.

– Да. Что тебе?

– Здесь какой-то человек.

– В такую рань? Бродяга в поисках крыши над головой? Скажи ему, что в соседнем доме к северу от нас его отлично примут, – закончил он, фыркнув.

Упомянутый дом принадлежал его другу Насмешнику, и до него было по меньшей мере миль двадцать.

– Браги! – Ей хватило бы даже взгляда. Последний посетитель, которого он отослал к соседям на север, оказался лесоторговцем, предлагавшим прекрасный контракт на поставку леса флоту.

– Хорошо, хорошо, дорогая! Рагнар, скажи ему, что я через минуту спущусь.

Он поцеловал жену и вышел, оставив ее наедине с тревожными размышлениями.

Приключения… В свое время она сама наслаждалась ими. Но теперь все кончено. Она отказалась от жизни наемницы ради домашнего очага и детей. Только идиот способен бросить все, что у нее есть теперь, лишь для того, чтобы получить удовольствие скрестить меч с каким-нибудь юнцом или ворлоком. Она улыбнулась, поймав себя на том, что сама немного скучает по старым временам.

Рагнарсон спустился вниз в обеденный зал и вгляделся в его унылую пустоту. Помещение было огромным. Здание служило одновременно и жилищем, и крепостью. В беспокойные времена оно предоставляло кров почти сотне людей. В зале было настолько холодно, что Браги не сумел сдержать дрожь. Никто не удосужился разжечь с утра очаг.

– Рагнар! Где он?

Рагнар вышел из узкого, легко обороняемого коридора, ведущего к входной двери.

– Снаружи. Не хочет входить.

– Вот как? И почему же?

Мальчик в ответ лишь пожал плечами.

– Что же. Не хочет – значит не хочет.

Направляясь к дверям, Рагнарсон не забыл прихватить с оружейной полки тяжелую, окованную железом палицу.

За порогом в бледном свете раннего утра его поджидал древний, очень древний старик. Опершись на посох, он задумчиво смотрел в землю. По внешнему виду гость на нищего не походил. Рагнарсон огляделся, надеясь увидеть лошадь. Однако таковой не оказалось. Старец не имел походной сумки, вьючного животного тоже видно не было.

– Итак, чем могу быть полезен?

На лице, древнем как мир, промелькнула улыбка.

– Только тем, что выслушаешь.

– А? – Браги ощутил смутное беспокойство. В этом старике явно присутствовало нечто…

– Слушай. А выслушав, поступай соответственно. Опасайся ребенка с повадками женщины. Бойся манящих женских пальчиков. Помни – не вся магия в руках волшебников.

Рагнарсон хотел его прервать, но почувствовал, что не в силах сделать это.

– Не желай короны, лишенной драгоценных камней. Она непрочно держится на голове и влечет в места, где мечи не приносят пользы.

Произнеся эту таинственную речь, старик направился в сторону дороги, ведущей к Северному тракту, кратчайшему пути, связывающему Итаскию с Ива Сколовдой.

Рагнарсон помрачнел. Он не был тугодумом, но не привык решать загадки, произнесенные таинственными старцами в ранние утренние часы.

– Кто вы такой, черт побери? – загремел Браги. Из леса до него донесся едва слышный ответ:

– Как горы стар; живет на звезде; как океан бездонен… Рагнарсон, распугав блох, почесал бороду. Еще одна шарада. Немного поразмыслив, Браги пожал плечами. Все ясно, его навестил обыкновенный безумец. Надо завтракать и отправляться к Насмешнику. На всяких психов времени у него нет.

Элана, которая слышала разговор, не могла от него так просто отмахнуться. Она опасалась, что речи старца являются предзнаменованием того, что Браги вот-вот пустится в очередную безумную авантюру.

Из высокого окна она смотрела на земли и леса, которые они завоевали вместе. Она вспоминала, как осенью они добрались до своего удела – настолько отдаленного, что им приходилось прорубать путь сквозь чащобу. Первая зима выдалась на удивление холодной, и им пришлось тяжко. Снег и ветры обрушились на них с Крачнодианских гор, как бы мстя за те неприятности, которые доставил краю Браги в своей последней кампании прошлой зимой. Новые земли были крещены кровью детей и волков.

На следующий год с новой силой вспыхнул старый пограничный конфликт между Прост-Каменцем и Итаскией. Бандиты, временно узаконенные каперскими свидетельствами, выданными правителями Прост-Каменца, хлынули через Серебряную Ленту. Многие из них не вернулись домой, и новые земли захлебнулись кровью.

Зато следующий, третий по счету год выдался совершенно безмятежным. Их друзья Непанта и Насмешник сумели выйти из схваток победителями и обосновались в собственном уделе.

Но к концу четвертого года все снова пошло наперекосяк, когда засуха, разразившаяся к востоку от Серебряной Ленты, вынудила обитателей Прост-Каменца заняться разбоем, который правители королевства игнорировали, пока бандиты хозяйничали на чужом берегу реки. Амбар для зерна превратился в обгорелые руины. Мужчины восстанавливали лесопильню в полумиле от дома. Контракт на поставку леса для военных верфей в Итаскии ждать не мог. Это было дело первостепенной важности.

Первых поселенцев, включая детей и женщин, насчитывалось двадцать два человека. Большинство из них погибли и покоились в почетных захоронениях рядом с большим домом. Им с Браги повезло – они потеряли лишь дочь, родившуюся мертвой.

Слишком много могил на кладбище. Ровным счетом пятьдесят одна. За эти годы к ним приезжали соратники Браги и ее друзья. Некоторые задерживались, чтобы передохнуть пару дней, прежде чем отправиться на поиски новых войн, а иные оставались насовсем, чтобы умереть здесь.

Зерно наливалось, дети росли, скот жирел. Сад должен начать плодоносить еще при ее жизни. У нее есть дом, почти такой же большой и удобный, как клялся построить Браги еще в те годы, когда они сражались бок о бок. И все это теперь под угрозой. Она всем своим существом чувствует нависшую опасность. На них что-то наступает. Надвигается нечто ужасное.

Она перевела взгляд на кладбище. Старый Тор Джэк покоится в самом углу рядом с Рэнди Уиллом, которому размозжило череп, когда он спасал Рагнара, попавшего между кобылой и взъярившимся от страсти жеребцом. Что скажут они, если Браги решит все бросить?

Йорген Миклассен был убит диким секачем. Гудрун Ормсдаттер умерла при родах. Рыжего Ларса задрали волки. Ян и Мира Кружка, Рафнир Высокие Сапоги, Марио Косоглазый, Танди Позумент.

Кровь и слезы. Слезы и кровь. Ничто не вернет их к жизни. Однако к чему эти мрачные мысли? Возьми себя в руки, женщина! Время идет, надо приниматься за работу. То, что выковал мужчина, держится на плечах женщины.

Однако эта аксиома вовсе не развеселила ее. Она весь день работала без отдыха в надежде, что изнеможение вытеснит опасения.

К вечеру, когда нежно-розовые тона заката менялись на цвет индиго, откуда-то с востока прилетел огромный филин. Он трижды облетел дом против часовой стрелки, ныряя вниз, чтобы потанцевать с собратьями, гнездившимися на карнизе большого дома. Закончив облет, птица умчалась в сторону дома Насмешника.

– Еще одно предзнаменование, – вздохнула она.

Владения Насмешника лежали бок о бок с землями Рагнарсона. Оба получили свои уделы в соответствии с Коронной Хартией Итаскии. На своей территории они обладали властью баронов и несли бремя обязанностей, не пользуясь, однако, привилегиями, вытекающими из титула. Оба соседа радовались, что их дома разделяет порядочное расстояние. Хотя их дружба уходила корнями в последний период войн Эль Мюрида, выносить общество друг друга долгое время они были не в состоянии. Полное несходство взглядов и различие в системах ценностей держали их постоянно на грани кипения. Дневной визит и ночь воспоминаний за бутылкой – это все. Друзья были знамениты тем, что не выносили чужого мнения, если оно отличалось от их собственного, и не обладали даже простым человеческим терпением.