Глен Кук - Башня страха
– Вы уверены, что не принимаете за хитроумный заговор обычную вылазку жадных разбойников?
– Не уверен. Однако этот набег поставил нас перед весьма неприятным выбором.
– Каким именно?
– Послать в Агадар дартар? Прежде всего напрашивается именно такой вариант. Но вдруг они и в самом деле стакнулись с турками? Тогда Фа'тад ограбит страну, заберет все ценное и угонит весь скот к себе в горы. А мы ничегошеньки не сможем поделать – чтоб остановить его, потребуется вывести из Кушмарраха всех геродианских солдат, всех до единого.
Другой вариант: мы посылаем в Агадар один из здешних легионов. Но тогда силы Фа'тада и Герода в Кушмаррахе сровняются. Он сможет напасть на нас и с полным основанием надеяться, что это послужит сигналом к восстанию. Дартары уйдут в тень, предоставив кушмарраханам и геродианам перегрызать друг другу глотки, а сами преспокойно воспользуются суматохой и поживятся за наш счет.
Если же мы вообще ничего не предпримем и будем просто дожидаться, когда турки отправятся восвояси, не избежать неприятностей с населением побережья: ведь мы нарушим свое обещание и не защитим ни людей, ни имущество их.
Кадо и Бруда приближались к акрополю, залитому лучами заходящего солнца. Впереди шла колонна дартар – они вышли из Хара и направлялись к Шу.
Кадо в который раз принялся было гадать, что затеял Фа'тад, но бросил – Бруда все разузнает и доложит ему.
– Выходит, мы попали в зависимость от прихотей выжившего из ума шального старикашки? – заговорил Бруда.
– Мы вынуждены доверять ему, не важно, достоин он доверия или нет. И надеяться, что без веских оснований, как то было в последний раз, он не изменит нам.
Они подошли к Резиденции, почти незаметной в тени нависшей над ней крепости. Кадо вздрогнул. В этом месте ему до сих пор каждый раз становилось жутковато.
– Вчера Фа'тад начал перегонять стада на юг, – сказал Бруда.
Кадо наблюдал за армией слуг Сулло, которые грузили вещи на телеги и возы.
– Что ж, сейчас самое время, – заметил он. Подкатила запряженная осликом тележка, на нее был погружен большой коричневого цвета сундук. Молодой возница нашел в караване свободное место, ловко занял его и отошел куда-то – видимо, переговорить о чем-то с товарищами.
– Самое время, – согласился Бруда.
– Следовательно, мы не можем рассматривать это как дурной знак. Даже если он действительно таковым является.
– Вы правы.
– А вот и Сулло. Я рассчитал точно.
Кадо как раз остановился у подножия лестницы, ведущей к входу в резиденцию, а сияющий Сулло появился на вершине ее. Новый градоначальник медленно сходил вниз во всем своем грузном великолепии с таким видом, словно нес людям благословение Господне. Он бурно приветствовал Кадо. Челядь суетилась вокруг, стремясь выслужиться перед хозяином.
Взгляд Сулло упал на запряженную осликом тележку.
– Это что такое? – спросил он одного из сопровождающих. Тот пожал плечами.
– Генерал Кадо, сдается мне, что дурацкие закорючки на знамени, которым покрыта эта таратайка, означают буквы. Что там такое намалевано?
Кадо покачал головой: он не читал по-кушмаррахански.
– Полковник Бруда?
Бруда прищурился на надпись и медленно перевел:
– Градоначальнику Сулло от благодарного народа Кушмарраха.
Он нахмурился, Кадо тоже. Сулло важно прошествовал к тележке, навалился на сундук всей тушей, пытаясь открыть его.
– Не торопитесь, велите лучше кому-нибудь другому… – начал Бруда.
Слишком поздно. Сулло откинул крышку сундука, поднялся на цыпочки – и остолбенел. Из горла надутого жирного человечка вырвался клокочущий придушенный звук. Лицо Суллы побелело как мел, его вырвало.
Градоначальник побежал назад, в Резиденцию, по дороге его вывернуло еще дважды.
Кадо заглянул в сундук.
– Головы мортиан, которых он послал выселять вдову.
– Что ж, добро пожаловать в Кушмаррах.
– Попытаться разве найти парня, что доставил сюда сундук.
– Пустая потеря времени.
– Знаю. Приглядите тут за порядком. А я пригляжу за Сулло – как бы он не наделал новых глупостей.
Но, поднимаясь по лестнице в Резиденцию, Кадо думал не о Сулло. Голова генерала была занята другим – он нашел способ с наименьшим для Герода риском ответить на вторжение турок.
* * *Эйзел дремал в укромном уголке за погасшим камином, но сон его становился все более беспокойным, а при появлении калеки он совсем проснулся и из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за их с Мумой разговором. Странно, на сей раз хромой не передал трактирщику никакой записки. Мума, похоже, удивился. Калека кивнул и заковылял к выходу.
Мума вызвал из кухни одного из своих сыновей, они пошептались, и юнец отправился проверить черный ход. Мума глотнул горячего чая с медом и присоединился к Эйзелу.
– Что, еще письмо?
– Не совсем обычное.
– Я уж вижу. Ну, говори, что стряслось?
– Воробушек наш улетел.
У Эйзела сон как рукой сняло.
– Старикан, выходит, скопытился?
– Именно. Тот, хромоногий, хочет поскорее переговорить с тобой.
– Я бы предпочел поскорее убраться из города. Но, наверное, придется встретиться с ним. Старик назначил этого типа своим преемником. Теперь он – предводитель.
– Возможно, нам всем следовало бы покинуть город.
– Да сейчас ведь начинается самое интересное.
– Самое опасное. Смертельно опасное.
Сынок Мумы вернулся и подал им знак – чисто. Эйзел поднялся, потянулся и вышел через черный ход. Он быстро догнал хромого, бросил ему на ходу: “У клюва Попугая” – и пошел вперед.
На месте он устроился поудобнее и терпеливо ждал, швыряя камушками в голубей, которые лакомились объедками, оставшимися от вечерних пикников. На тень Эйзела легла тень другого человека.
– Присаживайтесь, атаман.
Калека опустился на землю.
– Я – Эйзел. Я работал на старика – выполнял особые поручения. Теперь, полагаю, буду работать на вас. Так он, во всяком случае, распорядился. Значит, он собрался-таки нас покинуть?
– Да. Но кто-то помог ему.
– Что?! – Услышанное повергло Эйзела в не меньшее изумление, чем дартары, погнавшиеся за ним в лабиринте.
– Мы уверены, что его убили. Убили с помощью колдовства. – Калека изложил подробности. – Я хочу, чтоб вы осмотрели тело и, если согласитесь с нашим предположением, нашли женщину, совершившую это злодеяние.
– Женщину? Тоже уверены?
– Нет, конечно. Но, осмотрев тело, вы поймете, почему мы склоняемся к этой версии.
Эйзел недовольно заерзал.
– Он все еще на улице Чар? Вчера старик велел мне держаться подальше от нее. На улице Чар полно дартар, они все там разворошили, все осматривают, выслеживают – точно ястребы. За последнее время я слишком часто сновал туда-сюда – все из-за тех особых поручений. Как вы намерены поступить с телом? Перевезете куда-нибудь?
– За городом у старика было поместье. Жена его до сих пор там живет. Чуть позже мы переправим тело к ней.
– Я знаю это место. Перехвачу вас по дороге. Сами-то вы будете выходить? Нам многое надо обсудить, а здесь не совсем удобно.
– Вы правы. Совсем неудобно. Может быть, послезавтра. Сегодня я смог нарушить свой обычный распорядок, потому что умер мой отец, а в такой день человеку многое надо сделать. К несчастью, связанные с похоронами распоряжения действительно отнимают много времени. Завтра же мне придется вернуться к обычному образу жизни, иначе возникнут нежелательные вопросы.
– Неплохо бы вам перестать работать, – заметил Эйзел. – Теперь вы возглавите этот чертов Союз, и не годится, чтоб всякая чепуха отнимала у предводителя половину времени.
– Я должен зарабатывать на жизнь.
Эйзел фыркнул. Вот дурачина, воображает, что соблюдение условностей имеет какое-то значение. Да кому, черт побери, взбредет в голову следить за ним? Сто против одного – до Дак-эс-Суэтты малый не проработал ни единого дня.
– Вы будете что-нибудь менять? Или все пойдет по-старому?
– Пока не планирую никаких перемен. Возможно, после – когда основательнее ознакомлюсь с устройством и делами организации. Сейчас я знаю далеко не все.
Эйзел снова фыркнул. Вот тут малый совершенно прав. Старик считал его чересчур изнеженным и утонченным, неспособным понять и принять кое-какие весьма жестокие, но необходимые меры. Однако лучшего преемника Генерал не нашел.
– Как и где вы встречались с Генералом? – спросил калека.
– В храме. Но это было давным-давно. Слушайте, у меня дел по горло. Будут какие-нибудь поручения прямо сейчас? Не считая поисков убийцы старика?
– Мне хотелось бы выяснить, что затеяли дартары в округе Шу.
– Ха! Не вам одному! Найду вас и сообщу, если Фа'тад наконец расколется. – Эйзел поднялся и поспешно зашагал прочь – чтоб не дать новому Генералу задержать себя.
Мямля он. Не такому бы вождю вести Живых в кровопролитие и беспощадный бой.
Проходя мимо крепости, Эйзел бросал на нее ленивые, но задумчивые взгляды. Говорят, убийца – женщина. А кто, интересно, вбил себе в голову, что имеет на это и право, и причину?
