Глен Кук - Жатва восточного ветра
ГЛАВА 8
1016 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ ИМПЕРИИ ИЛЬКАЗАРА
Предводитель мертвых
– Эта летит точно на нас! – крикнул Этриан. – Бежим отсюда!
Сахманан заспешила вниз по загривку каменного зверя. Этриан бросился следом за ней.
В синем небе сверкнула серебряная молния. Зверь сумел слегка отклонить стрелу, и та угодила ему в бок. Монстр ответил на удар яростным ревом.
– Что это такое? – спросила Сахманан.
– Не знаю. – Этриан оценил потери среди своих лучших воинов и сказал: – Но действует эффективно. – Слегка подтолкнув её, он добавил: – Поспешим вниз, пока они не попали в нас.
Молодой человек бросил взгляд на пустыню. Тервола по-прежнему стояли на гребне дюны, и их, судя по всему, совершенно не волновало наступление армии мертвецов.
Когда примчалась следующая стрела, Этриан и Сахманан были близко к земле. Снаряд упал почти вертикально перед самым носом зверя. Большая часть энергии взрыва ушла в озеро, которое с такой любовью воссоздавала Сахманан.
В небо взвились облака пара. Из передних лап зверя брызнули осколки камня. Плиты, которыми было вымощено пространство между лапами, поднялись дыбом и раскололись. Вход в пещеры обрушился.
Узрев гибель своего любимого детища, Сахманан зарыдала.
– А твой Величайший, похоже, слабоват, – заметил Этриан. – Они рвут нас в клочья. Боюсь, что я ошибся, доверив ему нас защищать. Он просто зря губит армию.
– Величайший способен на большее.
– Неужели? Неужели ты действительно веришь в то, что тервола выпустят нас из пустыни? Пока перед нами лишь разведывательный отряд. Ты представляешь, что произойдет, когда они разозлятся по-настоящему? Теперь им известно, что здесь происходит, и они знают, что надо делать. Если твой Величайший будет продолжать в том же духе, то к концу недели мы все умрем. Включая его.
– Серебряные стрелы? – спросила Сахманан, вздернув голову. – Атаки прекратились.
Она была права. Бомбардировка кончилась. Этриан оценил ущерб, нанесенный последним снарядом.
– Придется потрудиться, чтобы все это расчистить, – сказал он и прошел к месту, откуда можно было увидеть дюну.
Там ничего не происходило. Воинство каменного зверя по-прежнему окружало песчаный холм.
– И что же теперь? – поинтересовался Этриан.
– Враги ушли. Величайший не мог этого предвидеть. Они спустились по противоположному склону и исчезли.
Этриан даже плюнул от злости.
– Портал перехода. Клянусь. Даже я руководил бы войском лучше, чем это так называемый бог, который…
– Не смей так говорить!
– Я говорю так, как считаю нужным. Тупость она и есть тупость. По другому не скажешь. Я хочу выбраться из этого места, но если твой дружок будет продолжать в том же духе, мне это сделать не удастся.
Каменный монстр прорычал что-то вроде того, что он пока ещё не обрел полную мощь. Этриан в ответ заявил, что идол бесполезно истратил и ту силу, которую уже получил. Спор это продолжался четыре дня – ровно столько, сколько времени ушло на расчистку входа в пещеры. Этриан хотел, чтобы зверь признал себя его рабом. Зверь же отказывался.
Сахманан раньше, как правило, выступала на стороне божка. Теперь же она предпочитала хранить молчание. Она бродила вокруг озера с видом девочки, пытающейся собрать все обломки расколовшейся фарфоровой куклы.
* * *– Они ждут нас в горах, – сказал Этриан, обращаясь к Сахманан. – Полный легион, готовый к битве. Полагаю, что твой Величайший уложит там всю свою неживую силу.
– Божество весьма болезненно воспринимает поражения, Этриан.
Юноша внимательно посмотрел на нее. Женщина впервые обратилась к нему по имени.
– Так же, как и они, подруга. Так же, как и тервола. Они лишь однажды потерпели поражение. Их сокрушили мой дед, мои дяди, моя тетка и человек, убивший отца. Враги пытались отомстить и поэтому захватили меня.
Сахманан прошептала, как будто каменный идол не мог услышать её шепота:
– Я тебе верю и очень их боюсь. На как мы можем заставить Его к нам прислушаться? Он стал совсем не таким, каким был раньше. Бог перестал делиться со мной своим могуществом. Во время борьбы с Нахаман боевые действия в основном вела я.
– Вероятно, он возлагает на тебя вину за поражение.
– Но я…
– Теперь не имеет никакого значения, кто виноват. Он все равно не признается, если даже вина целиком лежит на нем. Ведь это идолище считается богом. А богам положено быть всемогущими и непогрешимыми.
– Что же нам делать?
– Следовать за армией и быть готовыми оказать помощь. Нам придется разделить её судьбу вне зависимости от того, пойдем ли мы с войском или останемся. Тервола не знают слова «пощада».
– Жди здесь, – согласно кивнув, ответила Сахманан.
Волшебница пошла к ногам монстра, уступая дорогу потоку оживших мертвецов, выходящих из его чрева. Этриан уже долгое время наблюдал за тем, как выходящие из пещер воины строились в ряды и начинали маршировать в сторону гор. Казалось, что укрывшимся в недрах горы ордам не будет конца.
Может быть, монстру вообще нет нужды прибегать к тактическим тонкостям? Не исключено, что он способен выдерживать огромные потери до бесконечности.
Сахманан вернулась, когда солнце уже зашло за горизонт. За собой она вела двух некрупных драконов.
– Они потеряли своих всадников и Величайшему больше не нужны.
При мысли о полете сердце Этриана ухнуло куда-то в желудок.
– Не знаю… – начал он.
– Бояться не следует. Это даже легче, чем скакать на коне. Просто скажи им, что следует делать. Когда драконы были живыми, то имели разум ничуть не слабее нашего.
– Выходит, теперь они не живые? – спросил Этриан.
Вообще-то он хотел спросить, не анимировал ли их каменный зверь? Если это так, то драконы и их всадники окажутся целиком во власти идола.
«Бояться не надо», – тут же подумал молодой человек, улыбаясь про себя. Истукан будет оберегать его до тех пор, пока не получит от Этриана все, что тот может ему дать. Оставалось лишь надеяться, что он не ошибается.
– Повторяй то, что стану делать я, – сказала Сахманан. – Вверх!
Дракон взвился в воздух. Его крылья звенели, как медный гонг. Через несколько мгновений зверь уже делал круги в сотне футов над землей.
Этриан набрал полную грудь воздуха и выпалил:
– Давай вверх, ну ты, дьявол!
Жесткая спина дракона ударила его по ягодицам. Этриан потерял равновесие, но все же удержался, а земля провалилась куда-то вниз. Сердце молодого человека было готово выскочить из груди. Этриан зажмурился.
Когда он вновь осмелился открыть глаза, его дракон описывал виражи, держась в хвосте у своего собрата из драконьего племени, на котором восседала Сахманан. Голова каменного изваяния находилась в нескольких ярдах под ними. С этой точки площадь обзора увеличилась раз в десять по сравнению с тем, что можно было увидеть снизу.
– Боюсь, что я не создан для полетов! – крикнул он.
Женщина бросила взгляд через плечо, сказала что-то дракону, и тот, выйдя из виража, устремился прямо на запад.
– За ними, – прохрипел Этриан.
Начался прямой полет, и молодой человек понял, что никогда не поймет прелести пребывания в воздухе. Уж очень долго предстояло падать. Сахманан же, напротив, казалось, была рождена для полета. Пока Этриан, с трудом удерживаясь на спине зверя, летел по прямой, Сахманан заставляла своего дракона постоянно менять высоту и проделывать фигуры высшего пилотажа. Молодого человека тошнило от одного вида этого.
В конце концов Сахманан спланировала к нему настолько близко, насколько позволяли крылья чудовищ.
– Мы почти на месте.
Прямо по курсу возвышались горы. А тем временем под крыльями драконов проплывали выжженные солнцем голые холмы. Сахманан вытянула правую руку. Посмотрев в указанном направлении, Этриан заметил пунктир из темных, одинаковых точек. Еще несколько минут полета – и точки превратились в фортификационные сооружения.
Сахманан бросила своего дракона в свободное падение, и из этого головокружительного пике зверь вышел всего в нескольких ярдах над вершиной безжизненного холма. Сделав вираж, он скользнул в боковую долину, которая чуть ниже превращалась в обширную голую пустошь, бывшую в древности зеленым лугом. Дракон Этриана летел, не снижая высоты, и приземлился лишь тогда, когда под ними оказалась ровная земля.
На древнем лугу стояли отряды живых мертвецов. Они располагались в том же порядке, что и под землей. Снова поднявшись в воздух, Этриан попытался подсчитать число воинов. Он считал. Сбивался со счета. Начинал снова… В конце концов это безнадежное дело пришлось бросить.
– Сколько же у нас бойцов? – спросил он, как только его ноги коснулись твердой почвы.
Ему тут же пришлось сесть. Его нижние конечности отказывались служить, нервы были на пределе.
– В нашем распоряжении сто пятьдесят тысяч воинов. Ровно столько, сколько он может контролировать. Плюс ещё несколько тысяч для замещения безвозвратно выбывших.
