Виктория Угрюмова - Обратная сторона вечности
– Мудро, – соглашается Ши-Гуа.
– Мы об этом и хотели поговорить, – улыбается Да-Гуа.
Ма-Гуа молчит.
– Прежняя битва разыгралась на территории Сонандана, – неожиданно вставляет Барнаба, хрустя золотым плодом.
– Что? – вскрикивают все четверо.
– А что я такого сказал? – искренне интересуется Время.
– Ты сказал, что та битва была в Сонандане...
– Не помню. – Барнаба невинно смотрит в глаза Каэтане. – Но если я что-то сказал – значит, правда. Я ничего не путаю, я только не помню.
– Гениальная постановка вопроса. – Каэ бледнеет, краснеет, ломает пальцы. – Что скажете? – обращается она к монахам.
– Это было так давно, что не стоит делать поспешных выводов, не зная фактов, – тихо говорит Ма-Гуа.
– Ты должна немедленно встретиться с прежними богами, – говорит Ши-Гуа.
Да-Гуа молчит.
– Не волнуйся, я пойду с тобой, – весело говорит Барнаба.
– А, тогда я совершенно спокойна.
Каэтана смотрит на запад, где вздымаются горы Онодонги. Где-то там, в дремучих лесах, растущих на крутых склонах самой древней горной гряды этого мира, живет гордое племя йаш чан. Вернее, те остатки племени, что два тысячелетия тому назад не захотели прийти и поселиться в Сонандане, а остались верны своим божествам – Ан Дархан Тойону и Джесегей Тойону. Интагейя Сангасойя всегда думала, что эти боги – ровесники ее отца, а оказалось, что это у них Барахой в свое время отнял власть над миром.
И щемящее чувство вины перед этой планетой и людьми, ее населяющими, и огромное чувство ответственности непомерной тяжестью легли на хрупкие плечи богини. И она в который уже раз подумала, что быть человеком и отвечать только за себя – как же это прекрасно.
– Что бы ни случилось теперь в Сонандане, – говорит Да-Гуа, – как бы ни требовалось здесь твое присутствие, только разговор с прежними богами решит часть твоей проблемы.
– Правда, только часть, – уточняет Ма-Гуа.
Ши-Гуа молчит.
– Почему ты назвала это место Салмакидой? – неожиданно спрашивает Барнаба.
– По-моему, я слышала какую-то очень красивую местную легенду о нимфе Салмакиде, – силится вспомнить Каэ. – А что?
– Мне кажется, но я не уверен, – поднимает Барнаба вверх сразу два указательных пальца, – что Салмакида – это не нимфа. Что-то с этим именем связано гораздо более важное. Нет, не помню...
– Прекрасно, нет, прекрасно! – Каэтана в ярости. – Мне нужно поговорить с кем-нибудь из...
Она поворачивается, не обращая внимания ни на Время, ни на монахов, и бежит в сторону храма.
– Ей тяжело, – говорит Ма-Гуа.
– Ей будет еще тяжелее, – говорит Да-Гуа.
– Она ничего не сможет сделать, в конце концов, – говорит Ши-Гуа.
– Но мы ошиблись в прошлый раз, – возражает Ма-Гуа.
– И может, ошибемся и теперь, – с надеждой в голосе произносит Да-Гуа.
– Это было бы прекрасно, – говорит Ши-Гуа.
– Так плохо? – оборачивается Барнаба к трем полупрозрачным фигурам, которые медленно истаивают в воздухе.
Вместо ответа они закрывают лица черными капюшонами.
* * *Зу-Л-Карнайн, Потрясатель Тверди, Лев Пустыни, аита огромной империи, мерил шагами небольшое пространство между столом, заваленным бумагами, и креслом на гнутых ножках в виде лап дракона.
– Есть какие-нибудь новости об ийя? – спросил он у Агатияра.
Великий визирь оторвался от пухлого свитка, изучением которого был занят последние полчаса, и ответил:
– Еще нет. Но до вечера должны быть – хоть какие-то. Я послал отряд следопытов. А вот от твоего брата, из Фарры, новости не самые хорошие.
– Да? Что же ты не сказал мне, что пришло письмо от Зу-Кахама?
– Все подбираюсь к этому с самой удобной стороны, мой мальчик; Я недоволен Зу-Кахамом, хотя не может советник выражать недовольство братом своего повелителя.
– Оставь, Агатияр. Все давно знают, что брат – это всего лишь брат, а Агатияр – это и отец, и мать, и нянька, и настоящий правитель империи, которая давно уже бы рухнула без тебя. И что натворил наш остолоп?
– Глупость. Но в нынешней ситуации глупость непростительную. Прежде чем пришло письмо от Зу-Кахама, я получил известие от Эр-Тонга. Он писал, между прочим, что придворного фаррского мага не узнать – занесся высоко, стал невыносим, требует слишком много денег на свои опыты, злится по пустякам, – словом, другой человек. Я вовсе не игнорировал то послание, но дело показалось мне не столь спешным, чтобы сразу заниматься им. Если думать обо всех кичливых магах – разума не хватит на все остальное. И вот, твой брат пишет, что казнил мага Боро Шаргу за участие в заговоре и прочие тому подобные преступления. И никаких подробностей, кроме одной – он посылает нашим ийя талисман, который Боро Шарга незадолго до гибели (что-то около года) купил за такие огромные деньги, что это и привлекло внимание Эр-Тонга. Он впервые заинтересовался магом вплотную.
– Ты считаешь, Зу-Кахам не прав, что казнил Шаргу?
– Конечно нет. Теперь мы не узнаем никаких деталей заговора, если таковой и был. Зу, мальчик мой. Я далек от мысли, что Боро Шарга погиб невинным. Слишком уж похоже это на действительно существующий заговор, только вот против кого он направлен? Посмотри, что прислал нам Зу-Кахам.
Агатияр подвинул поближе к императору плотный сверток грубой материи. Зу-Л-Карнайн нетерпеливыми движениями избавил содержимое от обертки и...
Перед ним лежал, талисман из зеленого золота: уродливые тела, сплетенные в любовном поединке, были исполнены с невероятным искусством и вызывали неподдельное, самое глубокое отвращение.
– Это такой же талисман, как и тот, что находится у Бендигейды Бран-Тайгир?
– Мой мальчик, я не думаю, что в мире могут существовать вещи, подобные этой. По описаниям – это должен быть родной брат талисмана Бендигейды. Но тогда их слишком много, чтобы он был единственным в своем роде. И такие безумные деньги...
Зу-Л-Карнайн дергает за шелковый шнур, предназначенный для вызова слуг по особым поручениям. Когда пораженный тем, с какой яростью сдержанный обычно император звонил в колокольчик, слуга заскочил в комнату, аита рявкнул:
– Немедленно привести Гар Шаргу!
– О император! Маг занят тем...
– Меня не интересует, чем занимается маг! Я же не докладываю, чем занимаюсь!
По дворцу разнесся слух, что император не в духе после получения письма от брата, из Гирры. Гар Шарга, уже оповещенный о судьбе фаррского коллеги, торопился так, что путался в полах своего длинного зеленого плаща.
– Я весь к услугам моего императора, – произнес маг, кланяясь ниже обычного.
Может, у династии Зу такое настроение – казнить придворных чародеев.
– Тебе знакома эта вещь? – без предисловий спросил Агатияр, выкладывая перед изумленным Гар Шаргой на стол украшение из зеленого золота.
– О боги!
– Что?! Что это? – вскричал император.
– Это талисман Джаганнатхи, аита. Я был уверен, что он не попадал в руки смертных на протяжении последних нескольких тысяч лет. Сам факт его существования последние три или четыре столетия подвергался сомнению, и самые серьезные диссертации на соискание степени магистра посвящены именно этому вопросу – существовал ли на самом деле так называемый талисман Джаганнатхи? Некоторые очень убедительно доказывали, используя наидревнейшие из дошедших до нас источников, что этот предмет, происхождение которого невозможно с точностью установить, создан только воображением гениальных летописцев: дескать, они создали своеобразный эпос о войне богов из нашего и чуждого мира и населили его не только убедительными персонажами, но и сумели изобразить такие детали, которые данный эпос ставят на вершину мирового искусства. Вся беда в том, что самого текста эпоса никто и никогда не видел. Нормальные люди о нем даже не догадываются вплоть до самой смерти. И тут мой император показывает мне эту вещь... талисман... Откуда он?
– Вопросы разреши задавать мне. Потом расскажу все, что сочту нужным, – отрезал Зу-Л-Карнайн, голова которого моментально пошла кругом при упоминании обо всех магических тонкостях.
Ему всегда было трудно себе представить, что же это такое – магия. Он долгое время верил, что маги – это люди, обладающие многими необычными способностями, которые они по своему усмотрению могут употреблять как во благо, так и во зло остальным. Однако оказалось, что дело обстоит намного сложнее.
Маги делятся на две основные категории. Первые – чародеи от природы – действительно рождаются с определенного рода талантом и если занимаются усердно, то со временем становятся великими и могущественными. Ярким примером тому была династия магов из рода эламских герцогов. Но есть и вторая группа. Это люди, достигшие мастерства тяжким и упорным трудом, разучив сотни и тысячи заклинаний, изувечив себя, изнасиловав собственную природу в стремлении к вершинам чародейского искусства. Им приходится особенно тяжело. Зу-Л-Карнайн также выяснил, к своему глубокому удивлению, что естественные маги никогда не бывают черными, будто вместе с даром чародейства в них встраивают защитное устройство, которое охраняет их от всякой скверны и нечисти. А вот про ученых такого не скажешь.
