Робин Хобб - Странствия убийцы

Я медленно покачал головой:

– Нет. И тем не менее спасибо вам. Я ценю то, что вы предложили мне, тем более что мы почти незнакомы. Я пойду с вами до следующего города и пожелаю вам найти там других спутников, которые могли бы защитить вас. Но… На самом деле я не хочу…

– Ты потерял кого-то дорогого тебе. Это я понял. Но полное одиночество не идет на пользу ни одному человеку, – тихо сказал Джош.

– Кого ты потерял? – прямо спросила Пайпер. Я пытался решить, что сказать, чтобы обезопасить себя от новых вопросов.

– Моего дедушку, – произнес я наконец, – и мою жену. – Сказать это было все равно что открыть старую рану.

– Что случилось? – спросила Пайпер.

– Мой дедушка умер. Моя жена ушла от меня. – Я говорил кратко, надеясь, что она оставит меня в покое.

– Старые в конце концов умирают, – мягко начал Джош, но Хани оборвала его.

– Что за любовь ты потерял? Что ты должен женщине, которая покинула тебя? Если только ты не дал ей повода уйти.

– Я не дал ей повода остаться, – против воли ответил я. – Пожалуйста, – добавил я тихо. – Я не хочу говорить об этом. Совсем. Я провожу вас до следующего города, а потом пойду своим путем.

– Прямо сказано, – с сожалением проговорил Джош. Что-то в его тоне заставило меня думать, что я был груб, но я не мог вспомнить слов, о которых стоило пожалеть.

В этот вечер было мало разговоров, и я был благодарен им за это. Пайпер сказала, что она будет сторожить наш сон первой, а Хани второй. Я не возражал, потому что знал, что в эту ночь нас будет охранять Ночной Волк. Мало кто может пройти мимо него. На открытом воздухе я спал лучше и быстро проснулся, когда Хани наклонилась и потрясла меня за плечо. Я сел, потянулся и кивнул ей, давая знать, что она может идти спать. Я встал, поворошил костер и сел около него. Хани подошла и села рядом со мной.

– Я тебе не нравлюсь, верно? – спросила она. Голос ее был мягким.

– Я не знаю тебя, – ответил я, как мог тактично.

– Угу. И не хочешь знать, – заключила она. Она оценивающе посмотрела на меня. – Но я хотела узнать тебя с тех пор, как увидела, что ты покраснел в трактире. Ничто так не вызывает моего любопытства, как мужчина, который краснеет. Я знала очень мало мужчин, которые становились совершенно пунцовыми только потому, что женщина засекла, как они на нее смотрят. – Голос ее стал низким и грудным, и она доверительно наклонилась вперед. – Мне бы очень хотелось узнать, отчего это кровь так прихлынула к твоему лицу?

– Только оттого, что я был очень груб, так как смотрел слишком пристально, – ответил я ей честно.

Она улыбнулась.

– Это не то, что я думала, когда смотрела на тебя. – Она облизнула губы и придвинулась ближе. Я внезапно ощутил такую пронзительную тоску по Молли, что мне стало больно.

– Мое сердце не подходит для этой игры, – сказал я прямо и встал. – Пойду-ка я наберу хворосту.

– Похоже, я знаю, почему твоя жена ушла от тебя, – ехидно сказала Хани. – Сердце, говоришь? Боюсь, твоя проблема малость пониже. – Она повернулась и ушла к своему одеялу. Все, что я испытывал, – это облегчение от того, что она отвязалась от меня. Я сделал то, что хотел, – пошел за хворостом.

Наутро я спросил Джоша:

– Далеко ли до следующего города?

– Если мы будем идти с той же скоростью, что и вчера, то будем там завтра к полудню.

Я отвернулся, услышав разочарование в его голосе.

Когда мы вскинули за плечи сумки и тюки и двинулись дальше, я с горечью размышлял о том, как ушел от людей, которых знал и любил, пытаясь избежать того, что подстерегло меня сейчас, в обществе незнакомцев. Я подумал, есть ли какая-нибудь возможность жить среди людей и не быть связанным их ожиданиями и доверием.

День был теплым, но не слишком. Если бы я был один, мне было бы даже приятно идти по дороге. С одной стороны в лесу перекликались птицы. С другой стороны сквозь редкие деревья была видна река. Вниз по течению двигались баржи, вверх медленно поднимались весельные корабли. Мы разговаривали мало, и через некоторое время Джош и Пайпер начали повторять «Жертву Кроссфайер». Когда она запнулась на какой-то строчке, я не подсказал ей.

Мысли мои блуждали. Все было настолько легче, когда мне не приходилось беспокоиться о следующей трапезе и чистоте рубашки. Я считал, что ловко обращаюсь с людьми и искусен в своей профессии. Но у меня был Чейд, с которым можно было строить планы, и было время подготовить то, что я скажу и сделаю. Я справлялся с делами не так хорошо, когда приходилось довольствоваться собственным разумом и тем, что я мог нести на своей спине. Лишенный всего, на что я когда-то бездумно полагался, я начал сомневаться не только в своем мужестве. Теперь я спрашивал себя, на что я вообще гожусь. Убийца, человек короля, воин, мужчина… Я пытался вспомнить порывистого юнца, который работал веслом на «Руриске», военном корабле Верити, и не задумываясь бросался в битву, размахивая топором. Трудно поверить, что это был я.

В полдень Хани разделила остатки дорожного хлеба. Его было не много. Женщины шли впереди, тихо разговаривая друг с другом, жевали сухой хлеб и запивали его водой. Я рискнул предложить Джошу разбить лагерь пораньше, чтобы у меня было время поохотиться или поймать рыбу.

– Тогда мы не доберемся до следующего города к завтрашнему полудню.

– Если мы сделаем это к завтрашнему вечеру, от меня не убудет, – тихо заверил я его. Он повернул голову, возможно, для того, чтобы лучше расслышать меня, но его затянутые дымкой глаза, казалось, смотрели прямо мне в душу. Было трудно вынести мольбу, которую я видел в них, но я не ответил на нее.

Когда день наконец начал клониться к вечеру, я стал искать подходящее для лагеря место. Ночной Волк шел впереди, и вдруг я ощутил, что шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Там люди. От них пахнет падалью и их собственными отбросами. Я ощущаю их запах, я вижу их, но не чувствую по-другому. Беспокойство, которое он всегда испытывал в присутствии «перекованных», передалось мне. Я разделял его, зная, что они когда-то были людьми и в них была искра Уита, которая есть в каждом живом существе. Мне было очень странно видеть, как они двигаются и говорят, когда я не чувствую их живыми. Для Ночного Волка это было все равно, как если бы камни разговаривали и ели.

Сколько? Старые или молодые?

Больше, чем нас, и больше, чем ты. Волчий взгляд на вещи. Они охотятся за поворотом от вас.

– Давайте остановимся здесь, – предложил я внезапно. Слишком поздно. Они учуяли вас, они идут.

Нет времени убежать или придумать правдоподобную ложь.

– Впереди «перекованные». Больше чем двое. Они следили за дорогой и теперь идут к нам. Готовьтесь, – сказал я им.

– Откуда ты знаешь? – с вызовом спросила Хани.

– Бежим, – крикнула Пайпер. Ей было все равно, откуда я узнал. Ее расширенные глаза сказали мне, как сильно она боялась.

– Нет. Они догонят нас, и мы уже устанем, когда это произойдет. И даже если мы убежим сейчас, нам все равно придется пройти мимо них завтра.

Я отбросил тюк подальше. Ничего из того, что в нем было, не стоило моей жизни. Если мы победим, я смогу поднять его снова. Если нет, мне он уже не понадобится. Но Хани, Пайпер и Джош были музыкантами. Их инструменты лежали в тюках. Ни один из них не пошевелился, чтобы освободиться от своей ноши. Я не стал тратить силы на уговоры. Почти инстинктивно Пайпер и Хани встали за спиной старика. Они крепко сжимали свои дорожные посохи. Мой был у меня в руках, и я держал его наготове. На мгновение я почти перестал соображать. Мои руки, казалось, знали, что им делать.

– Коб, позаботься о Хани и Пайпер. Не беспокойся обо мне, береги их! – коротко бросил мне Джош. Его слова дошли до меня, и внезапно меня наполнил ужас. Мои ноги словно налились свинцом, я не мог думать ни о чем, кроме того, какую боль принесет мне поражение. Меня затошнило, дрожь охватила меня. Больше всего на свете я хотел просто повернуться и бежать, не думая о менестрелях. «Подождите, подождите, – захотелось мне крикнуть. – Я не готов, я не знаю, буду я драться, побегу или просто потеряю сознание там, где стою». Но время не знает жалости.

Они идут через кустарник, сказал мне Ночной Волк. Двое идут быстро, один тащится сзади. Думаю, он достанется мне.

Будь осторожен, предупредил я его. Я услышал, как они пробираются через кустарник, и почувствовал запах немытых тел. Мгновение спустя Пайпер закричала, увидев их, и тогда они выскочили на нас из-за деревьев. Если моей стратегией было остановиться и сражаться, то они просто бежали и атаковали. Они оба были больше меня и, по-видимому, не испытывали никаких сомнений. Их одежда была грязной, но по большей части целой. Не думаю, что они долго были «перекованными». У обоих были дубинки. У меня не осталось времени, чтобы заметить что-то еще.

«Перековывание» не делает людей глупыми или медлительными. Они больше не могут ощущать эмоции других и поэтому не понимают, что эти эмоции могут влиять на поступки их врага. От этого их действия часто непонятны.