Ник Перумов - Странствия мага (Том 2)
– Рысь, – водоворот боя вновь, в который уже раз бросил некроманта и воительницу плечом к плечу друг к другу. – Рысь, завали этого! В балахоне!.. Этого, я сказал!.. Который Этлау!.. Рысь, иначе…
– Поняла. – Рысь завертелась волчком, окружая себя вихрем и сверканием клинков. Неведомо откуда у неё взялись силы, однако её отчаянный натиск пробил-таки брешь в защите толстяка, над его плечом словно пронеслась молния; толстяк взвыл, схватился за правое ухо, между пальцами быстро-быстро заструились тёмно-красные ручейки; Рысь попыталась рубануть его наотмашь, но её же быстрота сыграла с ней злую шутку – прыжок проносил её мимо, мимо, толстяк, несмотря на рану, самообладания не потерял, сумел отбить опоздавший выпад и разорвать дистанцию.
Однако теперь Рысь оказалась за спинами своих противников. Им требовалось очень немного времени, чтобы развернуться, но всё-таки требовалось. А прямо перед воительницей оказался сам отец-экзекутор первого ранга или разряда, доблестный наш отец Этлау, и Фесс с наслаждением увидел разливающуюся по его физиономии смертельную бледность.
Рыси оставалось не более трёх прыжков.
Малыш-половинчик ловко отскочил в сторону, бросив меч прямо наземь. Фесс не успел и глазом моргнуть, а в руке у невысоклика хлопнула ременная петля пращи. Белый камень свистнул над холмом, с хрустом ударив Рысь прямо в незащищённый висок.
Колени воительницы подкосились, она полетела лицом в траву и осталась лежать, так и не выпустив бесполезных теперь сабель.
Наверное, Фессу не стоило делать того, что он сделал в следующий миг. Наверное, стоило вновь уверять себя в страшной цене хранимого им знания в том, что маскам не удастся выжать из него правду ничем, даже подобным. Наверное, стоило подумать что эту Рысь он знает всего несколько дней, что в ней подозрительно много эльфьего, что она слишком уж упорно отпирается от родства со Старшим народом, что… что… что… Словом, он нашёл бы массу причин не делать того, что он сделал.
Но когда тонкая фигурка вдруг судорожно вздрогнула, ломаясь в полёте и некрасиво, бесформенно падая на землю, что-то точно так же вздрогнуло и сломалось у него в душе. Кто ответит на вопрос – что именно?.. Но уже в следующий миг он со злым отчаянием потянулся уже известной дорогой – туда, где в неведомых безднах пряталось то, что являлось истинным Фессом.
…Это было словно удар кнута – обжигающий, резкий, раздирающий. В памяти мелькали какие-то картины, сливаясь в неразличимую круговерть. По жилам словно потекло расплавленное железо. Он вспоминал – вспоминал, как сражался во множестве мест и со множеством врагов. Вспоминало тело, вспоминал разум. Он видел кровь, кровь, кровь, валяющиеся тела, слышал змеиное шипение клинков, мягкие удары оземь валящихся тел; и ярость сама собой сменилась холодным боевым расчётом, тем самым, что помимо воли и разума хозяина сам подсказывал шаги, повороты и отбивы. И когда здоровенный инквизитор замахнулся в очередной раз своей дубиной, прикрывая невысоклика, чтобы тот успел бы подобрать меч, – Фесс, вместо того чтобы отступить и закрыться или же уклониться, что он проделал уже бессчётное число раз в этом бою – рванулся вперёд, сильно и резко нагибаясь и притом даже не пытаясь защититься от летящей палицы. Дубина просвистела над самым его затылком, а он, чувствуя, что все до единой связки тела готовы вот-вот разорваться, извернулся в последний раз, припадая на одно колено, и коротко ткнул противника остриём рунного меча в незащищённый пах, под железную юбку. Перекат вырвал меч из раны, оставив внизу живота великана полную крови воронку. Прежде чем подоспели толстяк с товарищем, Фесс. успел вскочить на ноги, хлестнуть мечом по спине инквизитора и рвануться навстречу Этлау. На его пути оказался невысоклик, Фесс отшвырнул его ударом ноги.
Отец-экзекутор не успел обрадоваться внезапному избавлению от опасности, когда пращная пуля сбила с ног горячую Рысь. Фесс рванулся к нему, словно волк, защищающий своё логово. Позади топали ноги врагов, но Этлау уже рядом, он ничего не сможет сделать, он в его, Фесса, власти…
Инквизитор не завопил от испуга и не побежал. Да, он был бледен, и Фессу бросились в глаза бисеринки пота на высоком лбу, но Этлау не побежал, не схватился за какой-нибудь спрятанный под рясой меч. Он просто сделал один-единственный шаг назад. Только один шаг в заросли бересклета.
Фесс едва успел отскочить. Ветки безобиднейшего кустарника внезапно ощетинились длинными иглами, под стать дикобразовым, рванулись к нему, норовя оплести и задушить, разорвать горло… А сзади уже набегали враги, их осталось всего трое – раненный копьём праха верзила затёр рану красным порошком, но драться всё равно не смог, тихо так уковылял себе в кусты. Инквизитор с дубиной так и остался валяться мёртвой грудой, толстяк дрался, держа меч одной рукой – вторую он прижимал к тому месту, где до недавнего времени имелось правое ухо; невысоклик болезненно шипел и держался за бок, куда угодил кованый сапог некроманта. В общем, враги тоже понесли потери – и, наверное, Этлау это понял. Или же правильно оценил рывок Фесса, стоивший жизни одному из его псов. И то, что Фесс собирался с ним сейчас сделать…
– Отходим! – крикнул Этлау, прячась за колючей бронёй. – Отходим, кому говорю!..
Надо сказать, дисциплина у отцов-экзекуторов была отменная. Фесс и глазом моргнуть не успел, как трое уцелевших врагов скрылись в зарослях. Половинчик попытался было подобрать свой лук, оставленный как раз возле самых кустов, – Фесс махнул мечом, разрубив пополам и сам лук, и стрелы в саадаке. Половинчик яростно зашипел, словно кошка, но подойти не решился, последовал за Этлау.
Фесс попытался было преследовать инквизиторов, да только куда там!.. Ветки на его пути сплетались крепче каменных стен, корни норовили зацепить за ноги и опрокинуть – но само по себе это было б ещё полбеды, однако же каждый кустик, каждое растение, даже самые мелкие и мирные, внезапно обзавелись полным набором устрашающего вида шипов, на остриях которых внушительно поблёскивали какие-то тигрового цвета капли – наверняка яд…
Обдирая в кровь руки, Фесс попытался проломиться следом – напрасная попытка. Эльфы знали толк в устройстве лесных крепостей. Некромант замахнулся было рунным мечом – и вдруг услыхал отчётливый и холодный голос Вейде:
– Не делай этого, человек.
Чёрный клинок опустился. Эльфийка была права, приходилось признать. Рубить живые, растущие на земле создания, по канонам эльфов, есть страшное преступление, не оправданное ничем, даже самозащитой и спасением собственной жизни.
Некромант нехотя отступил. Делать нечего, враги ускользнули. А ведь он почти одержал верх! Почти что одержал!.. Было от чего вгрызться зубами в собственную костяшку от досады.
Опомнившись, он подбежал к неподвижно распростёртой Рыси.
Кажется, это конец. Лежит… не шевелится… дыхания не прослушивается… перевернуть бы надо… могу себе представить, что у неё вместо виска…
Сунул руку, коснулся шеи. Жилка не билась. Девушка была мертва. Он с отвращением к самому себе ударил кулаком в ладонь:
«Дубина ты, Фесс. Бревно. Полено бесчувственное. Она шла с тобой, она дралась рядом с тобой, она выручала тебя – а ты не можешь даже заплакать над ней, некромант. Как легко ты стал терять друзей и соратников, стражник Серых Пределов, вся твоя Дорога через Эвиал устлана трупами – либо убитых тобою, либо павших, сражавшихся с тобой рука об руку…»
– Отойди, – услыхал он торопливый голос Вейде. Эльфийская целительница налетела невесть откуда, резко и зло толкнула его в плечо, требуя места. – Не стой столбом, помоги мне её перевернуть!.. Может, ещё не поздно…
При виде раны стало дурно даже видавшему виды некроманту.
Пущенный из пращи камень раздробил височную кость, но, к счастью, не проник глубже. Вейде положила два пальца на горло девушки, закрыла глаза – и Фессу показалось, что словно весь Великий лес, от мекампской степи до Железных гор и северных тундр, содрогнулся сейчас от непереносимой боли. Вейде глухо вскрикнула, голова эльфийки конвульсивно дёрнулась, однако пальцев от горла Рыси она не убрала. Волосы чародейки рванулись в разные стороны, словно от порыва сильного ветра, внезапно задувшего разом со всех уголков мира. Глаза набухли слезами. Ветви громадных дубов медленно склонились к земле, словно под гнётом незримой тяжести, листья стремительно пожелтели, сморщились, свернулись в трубочки, и злой ветер начал срывать их один за другим..Вейде тряслась, словно в лихорадке, с посиневших губ срывались неразборчивые слова – неразборчивые до тех пор, пока Фесс не сообразил, что эльфийка использует тот же самый мёртвый язык поклонявшихся Тьме народов, что и сам некромант – для плетения своих заклятий.
Светлые-то вы светлые, да при случае и Тьмой не преминете воспользоваться…
Вейде трясло всё сильнее и сильнее. Зубы эльфийки клацали, точно деревянные крестьянские башмаки, отбивающие ритм во время быстрого танца. Однако – Фесс вздрогнул, когда увидел, хотя, казалось бы, некроманту такие штуки должны быть не в диковинку – однако заклятье действовало, Рысь пошевелилась, вдохнула, закашлялась, и её вырвало кровью.
