Барри Лонгиер - Божественная шкатулка
– Ш-ш-ш! Тише! – прошипела Бахудова и нахмурилась.
Посмотрев на Синдию, она сказала:
– Ах.
Затем повернулась к четырем нантским стражникам и снова произнесла:
– Ах.
Теперь она опустила голову ниже, совершая свои колдовские пассы. Узрев лицо капитана Шэдоуса, она внимательно посмотрела на него и издала короткое:
– Ху.
Руки ее легли на колени, а сама Бахудова словно сжалась в комок.
В тот же миг произошло нечто забавное. Шкатулка поднялась над полом, пролетела над огнем и повисла в воздухе рядом с Бахудовой. Один из ее ящичков открылся, и колдунья, приподняв голову, посмотрела на его содержимое и извлекла великолепно ограненный бриллиант размером со сливу. К камню крепилась золотая цепочка, которую Бахудова тут же надела себе на шею. Удивительной красоты бриллиант повис меж высохших, сморщенных старушечьих грудей. Явно следуя воле проказливых богов, избравших меня в качестве объекта своих шуток, шкатулка, перелетев через огонь, снова вернулась ко мне. Обнаружилось, что все ее отделения пусты.
Колдунья держала бриллиант в скрюченных пальцах, и глаза ее из серебристых снова сделались черными. При этом облака и лицо призрачного Шэдоуса куда-то исчезли. Стены хижины вернулись на свое прежнее место, и из груди собравшихся дагов вырвался вздох сожаления. Бахудова встала и вытянула перед собой руки, призывая присутствующих к тишине. Все послушно последовали воле колдуньи.
– Мой рассказ еще не закончен. Если я слишком много говорю во время-орин, не зная конца повествования, я прерву его для вас.
Сказав это, колдунья остановила свой взгляд на мне.
– Зеркало по имени Корвас.
– Да, – ответил я осторожно.
Бахудова подняла вверх руку с зажатым в ней бриллиантом стоимостью в полмиллиона рилов так, как будто это был жалкий медный грош, и проговорила:
– Верни мне конец рассказа. Если сделаешь это, то камень твой.
– А как я узнаю, что добрался до конца твоего рассказа? – полюбопытствовал я.
– Волшебная шкатулка скажет тебе. Согласен?
– Конечно...
Не успел я договорить, как оказался верхом на лошади, мчавшейся галопом во весь опор сквозь зловещую лесную чащу. Захотелось пощупать лоб, чтобы выяснить, не ударило ли меня веткой между глаз. Меня так и подмывало спросить других людей, бывали ли они там, где побывал я. Однако, летя как стрела сквозь лесную чащу, преследуемый свирепым капитаном гетеринских стражников, я был способен только на одно – крепко прижимать к себе волшебную шкатулку, которая нашептывала мне:
Я с тобой, пригнись пониже.
ГЛАВА 12
В тот холодный вечер наш отряд едва не загнал своих лошадей. Когда мы добрались до гребня тропы, ведущей к горной деревушке Нита, их бока блестели от пота. Нашим взглядам открылась дорога, которая должна была привести нас в страну омергунтов. Петляя среди гор, она уходила куда-то вдаль на северо-запад. Меру подъехал ко мне, но обратился сразу к Синдии:
– Если повезет раздобыть там свежих лошадей, мы сможем увеличить расстояние между нами и гетеринским капитаном. – Он повернулся в седле, смерил внимательным взглядом преодоленный нами участок тропы и повернулся к Рошу: – Отправляйся с остальными в деревню. Мы с Айсеном и Харой проедем немного назад, оставим кое-какие подарки капитану и его людям. Чем дольше нам удастся задержать их, тем больше шансов спастись.
Судя по всему, Рош был не совсем согласен с планом Меру, однако все-таки поинтересовался:
– После того, как мы достанем свежих лошадей, нам нужно будет дожидаться вас?
– Нет, не надо. Если через два часа мы не догоним вас, значит, не вернемся вообще.
Рош согласно кивнул, и Меру вместе с Айсеном и Харой поскакали обратно. Что касается меня, то я мысленно парил где-то в облаках. Голова моя была занята дагами и бриллиантом Бахудовы. Кроме того, в ней теснилось, наверное, с полмиллиона самых разных вопросов. Однако я был слишком утомлен путешествием, чтобы серьезно размышлять над каким-либо из них. После того, как мы перебрались через горный поток и направили своих лошадей в Ниту, я уже еле держался на ногах. Когда мы въехали на пыльную деревенскую улочку, я почуял дивные ароматы готовящейся на огне еды, смешанные с запахами дыма и свежераспиленного дерева. Упоительные ароматы напомнили мне о моем давно пустом желудке. Я вспомнил, что последнее, что я съел, была памма, которой накормила меня моя добрая дагская сиделка. Каша эта прочистила все мои внутренности – если, конечно, мы на самом деле побывали у дагов. В любом случае, в какой бы мы реальности ни побывали, сейчас я испытывал жуткий голод. В ту самую секунду, когда я собрался спросить у Синдии о еде, моя обожаемая нантская жрица бросила Рошу поводья лошадей, на которых восседала она сама вместе с малышом Тайю.
– Руутер и Корвас, – обратилась она к нам, – вы оба сейчас передадите поводья Рошу.
Передав стражнику поводья наших лошадей, я отвязал от седла шкатулку, и мы спешились.
– Найдите свежих лошадей и отправляйтесь на здешний постоялый двор. Мы будем ждать вас там.
– Для Меру, Айсена и Хары тоже найти свежих лошадей?
Глаза Роша были скрыты наброшенным на голову капюшоном, а голос не выражал ровно никаких чувств. Последовала чрезмерно затянувшаяся пауза, которая поведала мне лучше всяких слов о том, что я понимаю в происходящем далеко не все.
Синдия посмотрела на Роша долгим немигающим взглядом и наконец ответила:
– Конечно.
– Мне понадобится еще немного золота для покупки трех свежих лошадей.
Синдия протянула ему небольшой кошелек. Рош развернулся и, ведя лошадей в поводу, зашагал по улице по направлению к лесопилке. Я принялся разглядывать окружающую местность, а Синдия повела Тайю к какому-то ближайшему зданию. Мы с Руутером последовали за ними. Поскольку проводник шел впереди меня, я счел необходимым деликатно упомянуть об исходившем от него запахе.
– Послушай, друг мой Руутер!
– Да, мастер Корвас?
– Ты воняешь.
– Спасибо, мастер Корвас.
Лицо нашего омергунта озарилось горделивой улыбкой, но тут я заметил, что Синдия и Тайю приблизились к постоялому двору и вошли внутрь. Когда я взглянул на вывеску, висевшую над входной дверью, у меня возникло ощущение, что мы все еще не добрались до страны омергунтов. На доске была изображена дубина, и вся она была заляпана чем-то красным. Под рисунком красовалась надпись: «Кровь и дубина».
Мило, очень мило, подумал я. Просто очаровательно. Следом за Синдией я шагнул за порог. Царившая здесь атмосфера показалась удивительно знакомой: чадящий очаг, оглушительный гул голосов, каждый сантиметр пространства занят подвыпившими погонщиками, лесорубами, рудокопами и прочим развеселым людом. Владельцем корчмы оказался сухопарый мужчина с длинным, удивительно грустным лицом. Синдия о чем-то переговорила с ним, сунув ему в ладонь несколько серебряных монет, и он провел нас в отдельную комнату, где шум, доносившийся из корчмы, звучал уже не так громко.
Мы сели за дощатый стол, на котором вскоре появились блюда с булочками, сыром, фруктами и различными закусками. Синдия взяла булочку и крошечный кусочек сыра, Тайю выбрал себе яблоко, Руутер развязал привязанный к поясу мешочек, извлек из него несколько орехов, которые тут же положил к себе на тарелку. Наблюдая за этими малопривлекательными приготовлениями к священному ритуалу поглощения пищи, я все еще плохо представлял себе, чем именно ограничусь, утоляя свой волчий аппетит.
Я уже был готов набрать себе побольше из всего, что находилось на столе, когда взор мне затуманила стоявшая рядом с моей тарелкой шкатулка. Единственное, что я мог четко различить, были слива, крошечный кусочек дичи, булочка и скромный ломтик сыра.
– Этого мне маловато, – прошептал я, обращаясь к шкатулке.
Это все, что тебе нужно, – ответил мне удивительный подарок Олассара. – Отдай мне остаток твоего голода.
Я посмотрел на Синдию, которая также ответила мне взглядом.
– Почему вы на меня смотрите?
– Интересно, что вы будете делать. Я бросил взгляд на шкатулку.
– Я буду не я, если позволю какой-то деревяшке командовать мною!
– Божественная шкатулка, Корвас, никем не командует, она всего лишь предлагает.
Услышав это, я расхохотался.
– Да, верно, но если я откажусь от ее предложения, то какому же наказанию эта шкатулка меня подвергнет?
– Никакому. Шкатулка лишь предлагает выполнить то, что вам нужно, – во избежание всевозможных бедствий. Если вы откажетесь последовать совету, то бедствие обрушит на вас не шкатулка, а уже сама реальность.
Мне припомнились случаи, когда я наедался так, что живот раздувался как барабан, а ребра буквально начинали трещать от избытка съеденного. При этом все внутри начинало болеть. Однако, помимо этого, переедание обычно сопровождалось каким-то сонным ощущением упадка духа, помутнения сознания и отвращения ко всему и вся. Возникало ощущение, будто кто-то другой, а не я сам, поглощает пищу. Мне начинало казаться, что уже пища поглощает самого едока. Это и было настоящее бедствие.
