Павел Анорин - Железный воин

– Не смей его трогать! – Елена вновь готова была разрыдаться.

– Тогда не упрямься. Посмотри, какие вкусные блюда. И столовые приборы, как в ресторане: ложка, вилка. Вещи раритетные: из коллекции музея. Не этого, разумеется.

Шевиньян обернулся к сопровождающим, и те услужливо захихикали.

В самом деле, на подносе лежали ложка и вилка с четырьмя острыми зубчиками. Решение созрело мгновенно.

– Ну, если раритетные… Хорошо, – спокойным тоном сказала девушка. – Я буду есть.

– Хорошая девочка! – Смотритель был доволен.

– Но я требую, чтобы также накормили моих друзей! Пусть будет все, как у меня, – блюда, столовые приборы.

– Им это ни к чему. Пусть немного похудеют, моим людям легче их до реки тащить будет.

Стоящие рядом со своим главарем сектанты дико захохотали.

– Тогда я тоже есть не стану!

– Ну, опять все сначала!

– Пожалуйста, сэр! Что вам стоит? Если им суждено умереть сегодня ночью, то пусть хотя бы поужинают последний раз по-человечески. Прошу вас!

– А-а… Будь по-твоему! Сегодня я добрый, удачный был день. Отнесите заключенным ужин.

– И столовые приборы.

– Да, да. И столовые приборы. Приятно быть великодушным.

– Раритетные…

– Обойдутся и простыми!

– Перед смертью…

– Простые! Или ничего: ни обеда, ни приборов!

– Хорошо, но, сэр, простите, я хотела бы быть уверенной, что…

– Ладно, тебя отведут в подвал. Но не вздумай наделать глупостей, ты только навредишь себе и своим друзьям, они умрут не быстро, а долго и мучительно…

Дукалнис сидел на полу камеры и думал, как он будет драться в последний раз. Он сможет только бить ногами и кусаться. Вряд ли долго продержится, но подонкам придется повозиться! Больнее всего то, что он позволил обвести себя, опытного сыщика, вокруг пальца. Не смог защитить детей… Да, они совсем еще дети!

«Это я виноват, и эту ошибку даже ценой своей жизни невозможно исправить!» – мысленно казнил себя Дукалнис.

Щелкнул засов, дверь камеры открылась. Вошли трое сектантов, один из них держал в руках поднос.

– Праздничный ужин для смертников! – громко сказал тот, кто держал поднос.

Тюремщики рассмеялись.

Дукалнис хотел было ударом ноги выбить поднос из рук негодяя, но заметил Елену. Девушка кивнула Дукалнису и успела сказать:

– Пусть это поддержит вас. И поможет.

– Все, свидание окончено. Нам надо еще мальчишке занести еду.

Дверь закрылась. Дукалнис задержал взгляд на закрытой двери, будто запоминая хрупкий образ девочки. «Она даже в плену, в смертельной опасности думает о своих спутниках, а я…» Узник опустил голову, пытаясь справиться со слезами. Его взгляд переместился на поднос: он увидел столовые приборы и все понял. Она упросила тюремщиков принести пленникам хороший ужин, но не ради еды, а ради одного-единственного предмета – вилки!

То, о чем он совсем недавно мечтал – освободить руки – становилось реальностью. А там еще видно будет!

Не теряя ни секунды, пленник принялся ломать замок на кандалах. Для этого он отогнул один из зубчиков вилки и принялся орудовать вилкой, как отмычкой.

«Давно не тренировался, – с досадой подумал сыщик. – Откуда же было знать, что на сыщика внутренней стражи кто-то наденет кандалы».

Наконец, через несколько томительных минут замок поддался. Но Дукалнис не стал снимать кандалы, пока они висели на запястьях, создавая впечатление, что узник по-прежнему закован. Из ложки, отломив черенок, сыщик сделал, пусть и примитивное, но оружие. Всё не с пустыми руками.

Вскоре в камеру вошли тюремщики. Их было двое. Первый пришел с подносом, забрать пустую посуду, второй встал у порога камеры, держа руку на рукоятке меча. У первого тоже на поясе в ножнах висел меч. Это был меч Дукалниса.

Тюремщик перехватил взгляд пленника.

– Да, это твой меч. Я взял его поносить. Можно, да? Ха-ха! Что-то ты совсем не ел: нет аппетита?

И оба заржали, поражаясь своему остроумию.

– Ну, дело твое. – Тюремщик наклонился за посудой. – Эй, а зачем ты ложку сломал?

– Надо было, – спокойно ответил Дукалнис и всадил черенок в горло врагу. Тот упал на колени и, издав предсмертный хрип, свалился на бок. Дукалнис вскочил на ноги, но не стал сбрасывать кандалы и забирать свой меч. Так, безоружным, он стоял и с вызовом смотрел на второго тюремщика.

– Ну что, трус: слабо с безоружным справиться?

Сектант обнажил меч и рванул к пленнику. Этого Дукалнис и добивался, уловка удалась. Тюремщик был уверен, что пленник закован и беззащитен. Но сектанта ждал неприятный сюрприз – пленник мгновенно сбросил кандалы, выхватил меч, парировал удар и перешел в атаку. Позвать на помощь или убежать тюремщик не успел, сталь меча пропорола тюремщику грудь, и он беззвучно рухнул на пол.

Дукалнис пристегнул ножны, вложил меч. «Теперь они не застанут меня врасплох. Теперь я делаю свой ход!»

Дукалнис вышел из камеры и принялся за поиски Петра. В этом крыле подвала было шесть камер, три из них открыты настежь, еще в одной был заточен сам Дукалнис. Оставалось проверить две. Сыщик, стараясь не шуметь, отодвинул засов, открыл дверь камеры, но она была пуста. Петр был заперт в самой дальней.

– Как дела, малыш?

Парень не поверил своим глазам.

– Дукалнис! Как вам удалось выбраться из камеры?

– Я уговорил надзирателей. Правда, они возражали, но у меня были железные аргументы, – ответил сыщик, открывая ключом, взятым у убитого тюремщика, замок кандалов.

Теперь и Петр был свободен. Дукалнис протянул парню меч второго надзирателя:

– Держи. Тяжеловатый для тебя, но все лучше, чем безоружному быть.

Дукалнис рассчитывал, что Петр выйдет незаметно из музея и побежит за помощью, а он пока попытается отбить у сектантов Елену. Но у дверей музея уже расположилась охрана. Четверо сектантов, вооруженных мечами, удобно расположились в креслах и что-то громко обсуждали.

– Так, выйти тебе из музея не получится, – шепотом рассуждал Дукалнис. – Я один против четверых… шансы не очень хорошие. А шум поднимется большой, все заговорщики сюда сбегутся.

– Я тоже буду драться, – также шепотом сказал Петр.

– Не вздумай! Я тебе меч на крайний случай дал. Тебя когда-нибудь учили биться на мечах?

– В школе немного…

– В школе… Здесь, малыш, не урок по фехтованию. Голову снесут, и не заметишь. Так и будешь непричесанным ходить. Давай лучше тихонько поднимемся на второй этаж, а там будем действовать по обстановке.

Охранники сидели кто спиной, кто боком к лестнице, к тому же часть лестницы закрывала большая колонна. Под ее прикрытием Петр и Дукалнис на цыпочках и не дыша поднялись на второй этаж.

– Может быть, не стоит так беспокоиться? Сейчас только седьмой час. Вдруг они уже вернулись?

Начальник внутренней стражи Парижа Огюст Рошер старался успокоить русского посла. Они были хорошо знакомы, и начальник стражи принял Митрофана как старого друга. Посол Руси блестяще владел несколькими европейскими языками и не нуждался в лингвистических орешках. Пару минут назад Митрофан в сопровождении двух охранников посольства примчался к Рошеру.

– Поймите, Огюст, – взволнованно отвечал Митрофан. – Я никогда не позволял себе кричать на дочь, никогда не посмел бы ударить ее. Но, тем не менее, воспитывал в строгости. И если ей сказано быть дома в пять, то только чрезвычайное происшествие может помешать Елене быть вовремя. Тем более что с ними отправился начальник посольской охраны. Уж он-то человек военный, ответственный…

– Вот видите: с молодыми людьми надежная охрана. Вам не о чем беспокоиться! Париж очень красивый город, особенно в это время. Многие мечтают побывать в Париже в середине лета. Кстати, куда они собирались пойти?

– Петр хотел пойти в музей оружия. Думаю, туда они обязательно зайдут.

– Наверное, им пришлось изменить маршрут.

– Почему?

– Потому что он закрыт. Позавчера я с тремя взводами стражников отправился на экскурсию. Считаю, что мои воины должны знать об оружии все, им это интересно и полезно. Признаться, я сам люблю бывать в этом музее. Но нас встретили закрытые двери. На стук вышел старший смотритель и сообщил, что с утра музей закрыт на ремонт, только объявление забыли повесить. Пришлось нам возвращаться… Да, и видел в музее вашего садовника, как его…

– Жако.

– Да, Жако. Еще удивился: что он там делает, в закрытом музее? Но садовник сказал, что смотритель – его приятель, и он часто сюда наведывается.

– Странно. Когда мы в саду обсуждали маршрут экскурсии, Жако крутился рядом и, наверняка, все слышал. Неужели он не мог сказать, что музей закрыт?

– А вот вы его об этом и спросите.

– Но его нет в посольстве!

– Как нет? – Благодушное настроение начало сползать с лица начальника стражи.

– Вскоре после того как молодые люди и Дукалнис ушли, Жако подошел ко мне и попросил, чтобы я его отпустил на несколько дней. Сказал, что его мать тяжело больна и нуждается в уходе.