Роберт Джордан - Перекрестки сумерек
Он резко завел свой топор за голову и обеими руками изо всех сил бросил его. Топор летел, вращаясь, пока с сочным чмоканьем не воткнулся в толстый ствол дуба.
Выдохнув воздух, который, казалось, застрял в его груди, он уселся на грубый камень, который был широким и высоким как скамья, и положил локти на колени.
– Теперь ты можешь показаться Илайас, – устало произнес он. – Я чувствую, ты там.
Мужчина легко вышел из теней, его желтые глаза слабо мерцали под полями широкой шляпы. По сравнению с ним, Айильцы были слишком шумными. Сдвинув свой длинный нож, он уселся на камень рядом с Перрином, но какое-то время он просто сидел, перебирая пальцами свою ведую бороду, доходившую ему до груди. Он кивнул в строну топора, который торчал из ствола дуба.
– Однажды я сказал тебе, берегись, чтобы тебе не начало нравиться им пользоваться. Это произошло? Там, на поляне?
Перрин с силой мотнул головой.
– Нет! Не так. Но…
– Но… что, мальчик? Я думаю, что ты напугал даже Масиму. Правда, ты тоже пахнешь испугом.
– Наконец он чего-то испугался, – пробормотал Перрин, неловко пожимая плечами. Некоторые мысли было трудно облечь в слова. Хотя, наверное, пришло время. – Топор. Поначалу я не замечал этого. Только, оглядываясь назад. Сперва той ночью, когда я встретил Гаула и белоплащники попытались нас убить. Потом, сражаясь с Троллоками в Двуречье, я не был уверен. Но позже у Колодцев Дюмай, уже понял. Во время битвы я испугался, Илайс, испугался и был расстроен, что, возможно, никогда снова не увижу Фэйли. – Его сердце забилось так, что стало больно. Фэйли… – Только… Я слышал, Грейди и Неалд рассказывали о том, каково это – удерживать Силу. Они говорят, что чувствуют себя более живыми. Во время битвы я ужасно боюсь, но чувствую себя живее, чем когда-либо, кроме тех моментов, когда я с Фэйли. Не думаю, что смогу выдержать, если начну думать также, как было только, что там, в лагере. И не думаю, что даже Фэйли удалось бы вернуть меня, если меня затянет.
Илайас фыркнул.
– Я не думаю, что в тебе есть это, мальчик. Послушай, опасность толкает людей на разные поступки. Некоторые остаются холодны и расчетливы как часовой механизм, хотя, за тобой я подобного не наблюдал. Твое сердце начинает биться сильнее, и это горячит твою кровь. Это обостряет твои чувства. Поэтому, ты чувствуешь себя более живым. Может быть, ты через несколько минут умрешь, а может быть через один удар сердца, но сейчас ты не мертв, и ты чувствуешь это от корней зубов, до кончиков ногтей. Так и должно быть. Но это не значит, что тебе должно это нравиться.
– Хотел бы я поверить в это, – тихо сказал Перрин.
– Поживи сперва с мое, – сухо ответил Илайас, – и ты поверишь. А до того, просто принимай все как есть. Я живу дольше, чем ты, и был там раньше тебя.
Они оба сидели, глядя на топор. Перрин хотел поверить. Теперь кровь на топоре казалась черной. Раньше кровь никогда не казалась ему такой черной. Сколько прошло времени? Судя по тому, как падают пробивающиеся сквозь ветки лучи, солнце уже садиться.
Его уши уловили звук хруста копыт по снегу, медленно приближающийся к ним. Минутой позже появились Неалд и Айрам, бывший Лудильшик шел по следу, а Аша'ман нетерпеливо подергивал головой. След был очень четким, но по правде, Перрин не верил, что Неалд в одиночку смог бы его проследить. Он был городским жителем.
– Арганда решил, что нам необходимо подождать пока ты не остынешь, – сказал Неалд склонившись в седле и глядя на Перрина. – Мы подумали, что холоднее уже некуда. – Он кивнул себе с оттенком удовлетворения на губах. Он привык, что люди его бояться из-за его черной одежды, и того, что она означает.
– Они рассказывают, – сказал Айрам, – и все дают одинаковые ответы. – Судя по тому, как он нахмурился, Перрин понял, что эти ответы ему не нравятся. – Думаю, твоя угроза бросить их попрошайничать, испугала их больше, чем твой топор. Но они говорят, что никогда не видели Леди Фэйли и остальных. Мы могли бы снова попробовать угли. Тогда они могут вспомнить. – В его голосе прозвучало нетерпение? Искать Фэйли или снова использовать угли?
Илайас поморщился.
– Теперь, они просто вернут тебе те ответы, которые ты уже дал им. Скажут тебе то, что ты хочешь услышать. В любом случае, шансов было мало. Там тысячи Шайдо и тысячи пленников. Среди такого скопления людей человек может прожить жизнь, и никогда не вспомнит и сотню из тех, кого он повстречал.
– Тогда мы должны их убить, – мрачно сказал Айрам. – Сулин сказала, что Девы захватили их, когда у них в руках не было оружия, так что их можно допрашивать, но могут возникнуть проблемы. Они не будут довольствоваться ролью гай'шайн. Если хоть один из них сбежит, он может рассказать Шайдо, где мы находимся. И тогда они придут за нами.
Затекшие суставы дали о себе знать, отозвавшись болью, когда Перрин встал. Он не мог позволить Шайдо просто уйти.
– Их можно охранять, Айрам. – Спешка привела к тому, что он чуть не потерял Фэйли, и теперь он снова спешит. Поспешность. Какое мягкое определение для отрубленной человеческой руки. И абсолютно без пользы. Он всегда пытался думать и действовать неторопливо и осторожно. Он должен был сейчас подумать, но каждая мысль причиняла боль. Фэйли потерялась в белом море пленников. – Может быть другие гай'шайн знают, где она, – пробормотал он, двигаясь обратно к лагерю. Но как заполучить в свои руки хотя бы одного из гай'шайн Шайдо? Им никогда не позволяют выходить за пределы лагеря, кроме как под охраной.
– Так что будем делать, мальчик? – Спросил Илайас.
Перрин знал, что он имеет в виду. Топор.
– Оставь, пусть остается здесь, пока кто-нибудь его не найдет. – Его голос стал резким. – Может какой-нибудь глупый менестрель сложит из всего этого сказку. – Ни разу не оглянувшись, он направился к лагерю. Теперь, когда кольцо было пустым, пояс, опоясывающий его талию, стал слишком легким. Все было напрасно.
Три дня спустя из Со Хэбо вернулись тяжело груженные повозки, и в платку Перрина вошел Балвер, вместе с высоким небритым мужчиной, в грязной шерстяной одежде с мечом, который выглядел так, словно о нем не мешало бы позаботиться. Сначала Перрин не узнал его из-за бороды. Затем он уловил его запах.
– Не ожидал увидеть тебя снова, – сказал он. Балвер моргнул. Несомненно, маленький птицеподобный человечек ожидал сделать сюрприз.
– Я искал… Майгдин, – грубо сказал Талланвор. – Но Шайдо двигались быстрее меня. Мастер Балвер сказал, что ты знаешь, где она.
Балвер бросил на молодого человека острый взгляд, но его голос остался столь же сухим и безучастным, как и его запах.
– Мастер Талланвор добрался до Со Хэбо как раз перед моим отъездом, милорд. Шанс на нашу встречу был мизерный. Но, возможно, это был счастливый случай. У него могут найтись для вас кое-какие союзники. Но пусть он сам вам расскажет.
Талланвор нахмурился, глядя себе под ноги, и молчал.
– Союзники? – встрепенулся Перрин. – Мне ничто не сможет помочь, кроме армии, но я приму любую помощь, которую вы сможете предоставить.
Талланвор посмотрел на Балвера, который вернул ему поклон и вежливую ободряющую улыбку. Небритый мужчина глубоко вздохнул.
– Пятнадцать тысяч Шончан, или где-то так. На самом деле, большинство из них тарабонцы, но они идут под шончанскими знаменами. И… И, по крайней мере, дюжина дамани. – Он быстро заговорил, из-за необходимости договорить прежде, чем Перрин его прервет. – Я знаю, это все равно, что принять помощь из рук Темного, но они тоже охотятся за Шайдо, а я бы принял даже помощь самого Темного, лишь бы освободить Майгдин.
Мгновение Перрин таращился на эту парочку. Талланвор, нервно постукивающий большим пальцем по рукояти своего меча, и Балвер, похожий на воробья, который ждет, с какой стороны выскочит сверчок. Шончан. И дамани. Да, это было бы все равно, что принять помощь Темного.
– Садись и расскажи мне поподробнее об этих Шончан, – сказал он.
Глава 28
Букет Роз
Путешествие из Эбу Дар, вместе со Странствующей труппой Валана Люки, обещающей грандиозное представление сверхъестественных чудес и диковин, с лихвой оправдало худшие ожидания Мэта. Во-первых, почти каждый день по несколько часов шел дождь, а однажды он лил, не переставая, в течение трех дней. Пронизывающий ледяной ветер, мало чем отличающийся от снежной вьюги, гнал ледяные струи, которые медленно, но верно протекали под плащ, заставляя дрожать от холода. Несмотря на то, что вода стекала по плотно утрамбованной до состояния камня дороге, оставляя за собой лишь тонкий слой грязи, к восходу длинная колона фургонов, лошадей и людей одолела лишь несколько миль. Сперва, актёры были само рвение в стремлении оставить город, где по ночам молнии топили корабли и приходилось ежеминутно оборачиваться, зная о зверских убийствах, а также, чтобы подальше сбежать от ревнивого шончанского аристократа, разыскивающего неверную супругу и готового извести любого подозреваемого в содействии её побегу. В начале, все просто рвались вперед, с такой скоростью, с какой лошади могли тянуть фургоны, подгоняя животных пройти ещё милю. Но каждая пройденная миля, вселяла в их сердца покой и заставляла их чувствовать себя несколько уверенней в собственной безопасности, что уже к полудню первого дня…
