Александр Зорич - Боевая машина любви
«А может и не присмотрел…» – подумал Эгин, осознавая, что с тех времен для него успела пройти вечность. Или две.
3Когда Эгин увидел, что Дом Герольдмейстеров в целом устоял, у него отлегло от сердца.
Он бодро взбежал на крыльцо. Ни молоточка, ни шнурочка… Ничего, чем посетитель мог бы культурно провозвестить свое появление.
Помявшись, Эгин как следует двинул в дверь кулаком.
Довольно долго внутри не было слышно никакого движения.
Эгин двинул еще раз.
«Неужели Альсим съехал? Надо же быть такой скотиной: съехать – и ни строчки не написать в письме!»
Эгин ведь, все-таки, не был в столице уже больше двух лет. Сколько всего могло измениться за это время!
Наконец привратницкое окошко отворилось. Через решетку Эгин увидел незнакомое лицо немолодого человека, заросшее черной щетиной.
– Желаю видеть милостивого гиазира Еру окс Ланая, – вполне конспиративно начал Эгин.
– Это совершенно невозможно, – монотонно, как механическая кукла, отвечал привратник.
– Это ведь Дом Герольдмейстеров? – переспросил Эгин, окидывая фасад траченного стихийным катаклизмом строения более внимательным взглядом.
«Мало ли! Может и правда ошибся, перепутал?»
– Да, это Дом Герольдмейстеров, – без выражения ответили из окошка.
– Значит, он принадлежит Ере окс Ланаю. Верно? – Эгин сдобрил свои слова светской улыбочкой.
– Не верно.
– Кому же он принадлежит сейчас?
– Сейчас он продается.
– А где гиазир окс Ланай?
– Не могу знать.
– Когда он съехал?
– Четыре дня назад.
– Прямо во время землетрясения? – с нарочитым сомнением поинтересовался Эгин. – Вот прямо так: стены падают, а слуги кресла с зеркалами на подводы грузят?
– Не могу знать.
Эгин заметил, что в глазах привратника мелькнула тень замешательства.
– А кто может знать? – с нажимом спросил Эгин.
Вместо ответа привратник, не выдержавший словесного состязания, захлопнул окошко. Но не ушел. Он стоял с той стороны двери и ожидал реакции Эгина.
Эгин осознал, что следует срочно менять репертуар. Видимо, с Альсимом и впрямь неладно. Если упустить момент – будет поздно. Прямо здесь, в Доме Герольдмейстеров, нужно выяснить все, что только знает эта мелкая шушера.
– Ладно, мне надоел этот маскарад, – с усталым вздохом произнес Эгин. Он был уверен, что привратник его слышит. – Я прибыл сюда из Нового Ордоса с поручением к господину Альсиму. Я – аррум Свода Равновесия. Открывайте дверь.
– Покажите Внешнюю Секиру, – пробурчал из-за двери привратник.
– Увольте. Это вы покажите мне вашу. Бьюсь об заклад, я старше вас по званию по меньшей мере на ступень. Думаю, Йор, пар-арценц вашей родной Опоры Единства, не придет в восторг от вашей непочтительности, когда я расскажу ему, как вы со мной разговаривали.
Сказано это было с унылой ленцой бывалого служаки. То есть именно так, как разговаривают старшие офицеры Свода.
О том, что все его вранье пойдет коту под хвост в случае, если достопочтенный кровопийца Йор уже не пар-арценц Опоры Единства, Эгин старался не думать.
Спустя два коротких колокола привратник снова открыл окошко и смерил Эгина взыскующим взглядом служивого.
«Э-э, да я, кажется, попал в яблочко! Долгие лета господину Йору, который не по зубам даже саблезубым коллегам-паукам из Опоры Единства!» – с облегчением подумал Эгин.
Поколебавшись с минуту, привратник открыл дверь. Все-таки, никто кроме княгини и старших офицеров Свода не знал истинных имен пар-арценцев. Точно так же, как Альсима все, включая членов Совета Шестидесяти, знали под именем Ера окс Ланай, Йор был известен при дворе, во флоте и в армии как Вурм окс Шаатта.
Эгин вошел.
Лязгнули дверные засовы за его спиной.
– Ну, моя вот, – сказал привратник и сунул под нос Эгину жетон эрм-саванна.
Как и положено, Сорок Отметин Огня отозвались своему владельцу резвыми искорками.
– А моя – вот, – спокойно сказал Эгин. В переносицу эрм-саванна врезался его тяжелый кулак.
В ту же секунду другой кулак Эгина повстречался с солнечным сплетением привратника.
Вот уже два года, как у Эгина не было Внешней Секиры – как, кстати, и Внутренней. Ему нечего было показывать.
Привратник, кряхтя и плюясь кровью, скорчился у дверей. А Эгин, сдернув с карниза портьеру из тяжелого кружева, уже вязал его по рукам и ногам.
Он был совершенно уверен в том, что эрм-саванн вообще не понял, что происходит.
Обычные человеческие существа не мыслят в таких промежутках времени, в каких научил мыслить Эгина последний маг народа эверонотов господин Авелир.
Потому что слова «Раздавленное Время» почти ничего ни для кого не значат.
Эгин не стал рукоприкладствовать дальше. Он был уверен – привратник запомнил мощь его ударов и не станет подставляться под них снова.
Все внутренности привратника жгло, как огнем. Сотня раскаленных игл медленно входила в его мозг. Плавая на волнах боли, привратник пытался сообразить, где ставят такие удары. Но ничего путного не шло ему в голову.
Тем временем, Эгин умудрился полностью спеленать свою жертву. Потрепав эрм-саванна по щекам, он заставил его открыть глаза.
– Слушай меня, эрм-саванн, внимательно. Ты слышишь?
Привратник судорожно кивнул.
– Я знаю, как убрать боль, которая сейчас подтачивает твой мозг. И я уберу ее, если ты скажешь мне правду. Советую тебе не торговаться со мной. Ты понимаешь меня, эрм-саванн?
– Да, – прошептал привратник.
– Спрашиваю тебя еще раз. Где Альсим?
– Я не знаю. Не знаю! Меня приставили сюда вчера… Говорили, что по указанию самого гнорра… Здесь уже никого не было.
– Кто еще есть сейчас в этом доме?
– Мой напарник… Он сейчас спит…
– Какое поручение дали вам в Своде?
– Просмотреть все вещи… Прочитать все письма… Сообщать обо всем подозрительном… Обо всех, кто приходил…
– Где слуги Альсима?
– Когда мы сюда пришли, в доме никого не было.
– Сколько дней ты здесь?
– Один день! Ровно один! – прохрипел привратник.
– Как ты думаешь, что случилось с Альсимом?
– Я ничего не думаю… Меня не учили думать! Меня учили выполнять приказы…
– Альсим жив? – Эгин приблизился к лицу лежащего на полу привратника почти вплотную. Его колено давило в живот несчастному, причиняя ему невероятную боль.
Эгину очень не нравилось то, что он делал с привратником. Но других вариантов быстро узнать правду у него не было. Ничем иным, кроме иссушивающей мозг боли, заставить офицера Свода переступить через так называемый «порог правды» было невозможно.
Судя по выражению лица эрм-саванна, но, главное, по беззащитным мыслям-рыбкам, сновавшим у самого дна его глаз, он действительно не лгал Эгину.
– Не знаю… я не знаю! Я не знаю-ю-ю! Мне никто ничего не объяснял, мне никто ничего не докла…
Но Эгин не дослушал. На лестнице, ведущей в покои второго этажа, скрипнула половица. Эгин почувствовал присутствие другого человека. Возможно, напарника эрм-саванна.
Спустя секунду воздух рассекла сталь метательного кинжала.
Эгин бросился на пол и, перекатившись, оказался в самом темном углу прихожей.
С характерным струнным звуком метательный кинжал встрял в деревянный пол на расстоянии в ширину ладони от головы привратника.
Эгин мгновенно пришел к выводу, что хоть рукопашной офицеры Опоры Единства толком и не обучены, зато кинжалы метать у них получается вполне профессионально.
Если бы он не выполнил опережающего уклонения, между его шейными позвонками сейчас звенела бы сталь из кузниц Свода.
Противник затаился. Эгин тоже не спешил обнаруживать себя.
Привратник начал возиться в своих путах, стремясь высвободиться из них и, возможно, прийти на помощь товарищу.
«Мы еще повоюем!» – так следовало понимать его упрямство. Однако, боль и слабость делали его попытки тщетными.
Шло время. Эгин привстал на одном колене.
Лестница на второй этаж была укрыта роскошной ковровой дорожкой. Такие изготовлялись только по особому заказу из бобровых шкурок, нашитых на сукно.
Насчет этой самой дорожки из бобровых шкурок Эгин некогда слышал на дружеской пирушке следующую инсинуацию: дескать, ночами пар-арценц Альсим любит прогуливаться по дому голым и босым. Вот потому-то, чтобы ноги не мерзли, он и измыслил себе такие ковры.
Мастер кинжала из Опоры Единства начал тихо, словно ласка, спускаться по лестнице.
Вот сломалась под стопой офицера сосновая иголка, лежащая на ковровой дорожке, вот дерево еле слышно отозвалось опустившейся на него пятке…
Эгин не был уверен, что два года назад, став аррумом, то есть пройдя через Второе Посвящение, он мог бы слышать то, что он слышал теперь. Но на Медовом Берегу его человеческий слух явно улучшился и стал более чем человеческим.
«Жаль только, что применять его приходится в точности так же, как два, три или пять лет назад.»
Судя по звукам, противник Эгина преодолел уже четыре ступеньки.
