Дмитрий Скирюк - ОСЕННИЙ ЛИС
Реслав закрыл глаза, но почти сразу открыл их вновь. Проклятый диск не давал сосредоточиться. Реслав облизал пересохшие губы, сглотнул. Язык ворочался во рту, словно ватный.
– Не смотри на всяких недоучек. – Тотлис махнул рукой на Реслава. Голос его мягко увещевал. – Я давно слежу за тобой. Ты – единственный, кто достоин быть моим учеником. Тебя слушаются птицы и звери, ты – чародей, владеющий тайной молитвой целебных трав – это от бога! Но я… – Голос его зазвенел торжествующе. – Я, Тотлис-маг, познавший силу земли и минералов, сам выбираю себе богов! Именем твоим заклинаю тебя, Ваха-рыжий, иди со мной! Кевата-риха!
Воцарилось молчание, лишь потрескивали, догорая, поленья в камине. И вдруг… Жуга рассмеялся. Звякнул цепью, переступил с ноги на ногу.
– Так вот ты каков, Тотлис-маг! – тряхнув кудлатой рыжей головой, сказал он. – Складно врешь! Верно, я помню, кто вернул меня оттуда. Но я еще помню, как я попал туда
– Дважды ты прикрывался мною, обделывая свои грязные делишки, – хрипло продолжал Жуга. – Мара, Ганна… скольких еще невинных девушек ты обескровил ради своего молодильного зелья, проклятый паук?! Видно, много приплачивали тебе городские богачи!
Тотлис изменился в лице, побагровел, недоуменно покосился на крутящийся диск – Жуга вовсе не выглядел завороженным.
– Ты верно подгадал – скоры волохи на расправу… А только и я тогда верные слова нашел, видно, и смерть вспять повернула. А кто мне помог – это не твое собачье дело. Ты…
Тотлис вскинул руки, сплел пальцы в решетку.
– Именем Мала, Вехеора и Аваса приказываю тебе, Ваха-рыжий, замолчи! – вскрикнул он.
– Ты дурак, Тотлис! – усмехнулся Жуга. – Думаешь, меня остановят эти травки и твой дурацкий зеленый кругляк? Смотри же! Алахойста! – крикнул он, и цепи, державшие его руки, со звоном лопнули.
Маг смотрел на него в немом изумлении. Жуга выпрямился – худой, страшный. Огонь из камина отбрасывал на стену его колышащуюся тень.
– Я не Ваха, – сказал он. – Когда-то меня и вправду звали Ваха-рыжий, но это имя умерло вместе со мной, а нового не знаю даже я сам. Я Жуга! Жуга! – он взмахнул руками. Обрывки цепей взметнулись двумя серебристыми змеями.
Тотлис взвыл и кинулся вперед.
– Арета-эхистера! – вскричал он, и Жугу отшвырнуло обратно к стене, ударило с такой силой, что тот замешкался на миг и оглушенно затряс головой. Маг поднял руки, готовясь нанести решающий удар, но в этот миг откуда-то из-за угла – и где он только прятался? – выпрыгнул, налетел рыжий когтистый вихрь, вцепился Тотлису в лицо!
Сажек!
Маг вскрикнул, замахал руками, отбиваясь.
Жуга приподнялся, волоча обрывки цепей, встал, выпрямился. Из носа и ушей его текла кровь. Тень за его спиной, казалось, стала еще больше, извивалась, дергалась, взмахивая цепями.
– Крул! – вскричал Жуга. Котенок метнулся в сторону, выглянул опасливо из-за стула. На лице Тотлиса отразился ужас – он не мог больше говорить!
Маг заметался, ринулся было к столу, где лежал короткий бронзовый меч, но руки Жуги уже взвились в диком танце, плетя невидимую сеть, цепи кружились вокруг него серебристым куполом, расколотое звено чиркнуло по щеке, пустив бежать еще одну струйку крови. Еще несколько взмахов, и Тотлис мешком рухнул на пол, спеленутый по рукам и ногам.
Жуга сжал кулаки. Пальцы его светились.
– Вот и все, Тотлис-маг, – тяжело дыша, сказал он. – Сам себе бог! Тебе нечему меня учить. Ты разменял свой дар на менки, жалкий крохобор, ты никому больше не причинишь зла. Я, Ваха-рыжий, прошедший смерть, пляшущий в огне! именем твоим проклинаю тебя – сгинь!
Жуга воздел руки и, как тогда, в горах, выкрикнул одно-единственное слово, потонувшее в грохоте камней. Пальцы его разжались.
Башня зашаталась, посыпалась штукатурка. Длинная трещина прошла по потолку, и огромный кусок комнаты вместе с камином, столом и лежащим на полу магом рухнул вниз.
Реслав разинул рот – башня замка раскололась пополам!
Некоторое время еще катились камни, шуршала щебенка, затем шум стих. Вместо стены мерцало чистыми звездами ночное небо – Реслав, Жуга и Балаж стояли на небольшой площадке меж двух дверей. Факела погасли, и воцарилась темнота.
Жуга опустил руки, стоя на краю. Молчал. Шли минуты.
Неожиданно в темном воздухе перед ним облачком заклубилась серебристая пыль, сложилась в неясный силуэт, замерцала.
– Ты пришел, – хрипло сказал Жуга, – или мне это только кажется?
– я здесь, – подтвердил бесплотный голос.
Жуга постоял в молчании, улыбнулся криво.
– Ты с самого начала обманул меня, явившись в женском обличии, – сказал он. – Но теперь я знаю твое имя. Ты – Амброзий, бог великого древнего народа… с запада.
Пылинки заискрились ярче, и в воздухе у обрыва возникла фигура древнего старца в плаще, с посохом в руке. Белая борода ниспадала до пояса, в складках развевающейся одежды пряталась темнота.
– Да… Ты прав, – произнес он. – Это одно из моих имен.
– Я больше ничего не должен тебе, – сказал Жуга. – Мое возвращение оплачено сполна.
– Это так. Хочешь теперь узнать свое имя?
Жуга помолчал.
– Нет, – наконец ответил он. – Узнать его от тебя – значит опять стать твоим должником. Придет время, и я узнаю его сам. Скажи лишь, я угадал настоящее имя Тотлиса?
– Да. Его звали – Рохобор.
– Я найду Мару?
– Мара мертва.
Жуга вздрогнул, промолчал.
– Я не хотел верить, – медленно проговорил он, – но раз так… Что ж, прощай.
– Прощай, – ответил старик. – Теперь тебе не нужна свирель, чтобы меня позвать. Сохрани ее для других. Возможно, наши дороги еще сойдутся… когда-нибудь…
Фигура его стала прозрачной, пыль рассеялась, и воцарилась тишина.
Древний бог ушел.
* * *
Жуга поднял и раздул факел, разыскал в одном из сундуков кусачки с длинными ручками, освободился от цепей, срезал наручники с Балажа и Реслава. Похлопал последнего по щекам, приводя в чувство. Тот застонал, открыл глаза.
– Давно он в обмороке? – спросил Жуга.
– Как загремело, он и откинулся, – сказал Реслав, потирая багровые ссадины на запястьях. Кивнул на вторую дверь. – Что там?
– Сейчас посмотрим…
Дверь оказалась незапертой. Вошли. Факел осветил маленькую каморку с окном, белую фигуру на лежанке.
– Ганка! – ахнул Реслав, бросился вперед. – Ганка, ты… Господи, Ганночка…
На девушке была лишь длинная белая рубашка без рукавов. ее некогда густые, длинные волосы маг обрезал. Руки Ганны покрывали шрамы и рубцы, на ее бледном, измученном бесчисленными кровопусканиями лице блестели слезы.
– Жуга… – прошептала она. – Реслав… Реславка! Хлопчики… Пришли! Пришли… – упала Реславу на плечо, заплакала. Реслав неловко обнял ее, погладил по стриженой голове. – Он… он… – всхлипывала она.
– Все прошло… – пробормотал Реслав. – Все прошло… Все…
В каменную кладку стены было вделано кольцо, от которого к левой ноге девушки тянулась цепь. Жуга чертыхнулся злобно, передал факел топтавшемуся позади Балажу, вынул кусачки и скусил браслет. Цепь со звоном упала на пол.
– Пошли, – сказал он.
Идти Ганна не могла – слишком была слаба. Реслав поднял ее на руки. Жуга отыскал Сажека, погладил, сунул за пазуху. Осторожно пройдя по узкому карнизу, оставшемуся от комнаты, вышли на лестницу.
– Но Тотлис-то, Тотлис! – покачал головой Реслав. – Каков гад! А я еще в учениках у него ходил… Вот и верь после этого людям. Теперь начнется кутерьма – богачи, как мухи дохнуть будут…
– Пусть дохнут, – буркнул Жуга. – За все приходится платить… Зато наследнички обрадуются – заждались, небось.
Снизу вдруг послышались шаги. Все остановились, напряженно всматриваясь в темноту. Блеснул свет факела, из-за поворота показалась знакомая широкоплечая фигура.
– Олег!
– Ну, наконец-то! – вскричал тот, бросаясь навстречу. – Живы! А это кто? Эк, девка немощная… ее искали-то, что ль?
– Ее, – кивнул Реслав.
Олег сунул факел Жуге.
– Эх, бабы, бабы… Все беды из-за них. Дай-ка я…
Он осторожно подхватил Ганку, поднял ее, словно пушинку и понес, не переставая говорить.
– Я весь замок обегал, вас разыскивая. Здесь вход завалило, еле раскидал… Че гремело-то там?
– Так… сволочь одну прибили.
– А-аа… Ничего себе – прибили! Вся халабуда, вон, раскололась, вдребезги и пополам.
– Гости-то где?
– Смеешься? – повернул голову Олег. – Едва башня рушиться начала – только их и видели! Пан Пелевешич со всей челядью первый удрал. Один я только остался.
– Не забоялся?
– А чего мне бояться?
Жуга с Реславом переглянулись, усмехнулись понимающе.
За воротами обнаружилась беспризорная лошадь. Свели на двор, запрягли в одну из телег. Ганну уложили на свернутые одеяла, укутали потеплее, принесли воды. Жуга отыскал в повозке у музыкантов их котомки, бросил на телегу. Запасливый Олег пробежался вдоль столов, набил мешок снедью. Зачерпнул напоследок ковш из бочонка.
