Элеонора Раткевич - Наемник мертвых богов

Потом смутно помню прикосновение простыней к своей коже. И дальше снова ничего.

Понятия не имею, как мне все-таки удалось выжить. Здоровый очень наверное. Был. Когда я пришел в себя окончательно, то обнаружил, что перина почти не прогибается подо мной. Мои руки – руки обтянутого кожей скелета – лежали поверх одеяла. Рядом со мной сидел Тенах с прежней гримасой ужаса на усталом лице и поил меня с ложечки какой-то целебной пакостью.

– Улыбнись, Тенах, – прошептал я. – Иначе сквознячком тебя протянет, и останешься с такой рожей на всю жизнь. Вся паства разбежится.

Тенах от неожиданности вздрогнул, лекарство пролилось на одеяло, расплываясь темным пятном.

Вошла Ахатани, такая же бледная и усталая, как и Тенах, с темными кругами под глазами. В руках она несла закрытый крышкой кувшин.

– Как он? – без всякой надежды в голосе спросила она.

Тенах возмущенно пожал плечами.

– Ругается, – сообщил он.

– Значит, живой, – заключил я.

Надо отдать Ахатани должное: сначала она поставила кувшин на стол, и лишь затем пошатнулась от нежданной радости. У меня замечательная жена.

Она хотела что-то сказать. Улыбнулась. Заплакала. Дрожащими руками сняла крышку с кувшина. По комнате разнесся пар, а с ним упоительный аромат бульона. От этого запаха мой желудок замяукал и завыл. В глазах потемнело. Я едва не выпрыгнул из кровати, пока Ахатани наливала бульон в чашку. Я выхлебал ее, обжигаясь, в четыре исполинских глотка и попросил еще. Вторую чашку я пил уже спокойней. Ахатани сидела рядом и гладила мои плечи.

– А нельзя ничего отдельно посущественней? – робко спросил я, опуская чашку.

– А ты сможешь жевать? – неуверенно поинтересовалась Ахатани.

– И еще как! – заверил я ее.

Принести чего-нибудь посущественней вызвался Тенах, ибо я как взял Ахатани за руку, так и не мог ее отпустить. Едва Тенах скрылся за дверью, мы молча обнялись. Ахатани не целовала меня, не пыталась ласкать. Она просто уткнулась носом в мою шею и вдыхала запах моего тела.

– Устала? – спросил я. Она кивнула.

– Сейчас я поем, и мы поспим. Рядом. Хорошо?

Она снова кивнула.

Открылась дверь. Судя по всему, Тенах открыл ее задницей: руки его были заняты подносом со всякой снедью.

– Забирайся сюда, – я чуть подвинулся, Ахатани легла рядом и мгновенно уснула. Я принял из рук Тенаха поднос и ел, ел, ел, пока у меня двигались челюсти. Потом они перестали двигаться, потому что я заснул. По словам Тенаха, с куском мяса в зубах.

Назавтра я лежал на солнышке в саду. Ахатани на радости приготовила много вкусного и потчевала нас с Тенахом. Трапеза проходила весело, ели мы с нескрываемым удовольствием, особенно я.

– Что ты, – улыбнулся я. – Скорее уж я боюсь не превратиться снова в человека. Ведь если меня кто сейчас встретит в темном переулке, окочурится от страха, бедняга.

– Неправда, ты красивый, – запротестовала Ахатани.

Я засмеялся.

– Может, ты хоть расскажешь, как все было? – не выдержал Тенах.

– Почему бы и нет? Налейте мне вина, и я вам такое расскажу…

Мне налили, и я рассказал.

– Значит ты его убил? – подытожил Тенах.

– Разумеется, не он меня. А что, не похоже?

– Не очень, – грустно признал Тенах. – Нет, конечно, стало гораздо лучше. И свои-чужие мысли исчезли. Но я думал…

– Ты думал, что все сразу станут хорошими до невозможности?

– Вроде того, – кивнул Тенах.

– Если бы, – хмыкнул я. – Есть двери, которые легче открыть, чем закрыть. Если уж кто поддался злу, отучить его от зла не легче, чем пьяницу от бутылки.

– Понял, – после некоторого раздумья сказал Тенах.

– Они все вытворяли всякие мерзости, убивали, травили, мучили, и ты хочешь, чтобы все это, вот так, сразу исчезло бесследно? На это нужно время. И усилие. Они еще долго будут надираться до бесчувствия и гадить друг другу в колодец. Но если очень постараться, то все пройдет. Если конечно, на волю не вырвется еще какая-нибудь мразь. Кстати, – я нахмурился, – дамбу вы сломали?

– В тот же день, – сказал Тенах. – А зачем?

– Чтоб смыть следы и окончательно закрыть выход из лунного мира. На всякий случай. Почем я знаю, какие стервятники налетят на падаль, и чего им захочется потом.

Ахатани поежилась, словно ощутив лунный холод.

– След… – размышлял Тенах. – Так вот почему тебе нужно было место без дорог!

– Еще бы. Слишком много следов, слишком много людей. Любая тварь может кинуться за кем угодно. Ну, и к тому же место без дорог стоит между миром бытия и миром заклинания. Там легче позвать то, что тебе нужно.

– Ты все здорово предусмотрел, – восхищенно произнес Тенах.

Я покачал головой.

– Вот уж нет. Я мало, что предусмотрел. Кое-что не успел и многое забыл.

Ахатани взглянула на меня недоверчиво. У нее в голове не укладывалось, что я мог что-то упустить.

– Например, я не предупредил тебя о дамбе. Постояла бы она денек-другой, и кто знает, что бы случилось.

– И все? – с надеждой спросила Ахатани.

– Я забыл зачерпнуть тень.

– Что зачерпнуть? – изумился Тенах.

– Тень.

– Откуда?!

– Из пустого русла.

– Каким образом?!

– Понятия не имею, – честно признался я.

– Зачем?!

– Тем более не знаю. Понимаешь, я в свое время не успел дочитать про этот обряд. Так, обрывки. Тень надо было зачерпнуть перед вызовом. Может, чтобы звать было легче. А может, мне пришлось бы отдать меньше плоти. Не знаю.

Тенах был потрясен.

– И ты полез в эту кашу, ничего толком не зная? – ахнул он.

– Ну, не совсем ничего, – возразил я. – Но почти. Выхода-то другого не было. Как с этой штукой драться, я точно не знал. Особенно после того, как я не успел произнести замыкающие слова.

– Какие? – поинтересовался Тенах.

– Дай мне тебя убить.

– За что? – не понял Тенах.

– Да не тебя, его. Эти слова должны его связать, а я не успел. Если разобраться, мне просто очень повезло.

– Мы уже говорили о твоем везении, – усмехнулся Тенах. – Я считаю, что тебе везет совсем даже не просто, но спорить не стану.

– И не надо. Лучше вина выпей.

Тенах был неправ. Мне сказочно, невероятно повезло. Если я победил и выжил, это и моя заслуга. Победа оставила во мне мерзкое ощущение, и ни вино, ни ласки Ахатани, ни солнечный свет не могли его смыть.

Может, потом, позже, когда я снова займусь делом, снова восстановлю силы, снова стану Стражем Границы, я забуду о нем. Но мне отчего-то так не кажется.

Ахатани положила мне руку на плечо, и печаль моя хоть и не ушла, но сделалась светлой и прозрачной.

– Что ты замолчал? – спросил меня Тенах.

– Так, ничего. Вспомнилось кое-что. И я все-таки болван. Все могло быть иначе. Я-то не могу войти в Дом Смерти, я там уже был, но ты мог. И получили бы мы и помощь, и совет. Так пришлось все делать самим.

– Все хорошо, что кончается, – вздохнул Тенах. – Зато у меня еще осталась возможность в случае чего наведаться в Дом Смерти и поговорить с Повелителем Мертвых.

Я представил себе встречу Тенаха с Повелителем и невольно улыбнулся.

– Поговори, Тенах, поговори, – я снова улыбнулся. – Повелитель – очень занятный человек. Очень. Жаль, что я этого не увижу.

– Человек?! – Тенах не столько изумился, сколько задохнулся от неожиданности.

– Человек, человек, Тенах. Очень интересная будет встреча. Тебе понравится.

В лунном свете нежно струится стальРассекает ночь воронойИ пытаются руки тень зачерпнутьВ русле реки пустой.

Падает песок и бесплотный зовТихим смехом на мой клинокИ в ответ зову я то, чего нетТам, где нет дорог.

Ты создайся плотью от плоти моейИ дыханье мое возьмиМоей кровью наполни жилы своиИ рукоять сожми.

Встань передо мною клинок к клинкуНадо нам их напоитьЖизнью моей воплотись и встаньДай мне тебя убить.

ВРЕМЕННО БЕССМЕРТНЫ

И все-то у меня, не как у людей!

Утром я свою суженую впервые увидел, за полдень – женился, вечером услышал, а уже потом – полюбил. Никаких тебе намеков, недомолвок, стояния под ее окном и шепота под луной. Ничего этого у нас не было. Как-то не выпало нам на долю ничего из добрачных восторгов. Иногда я чувствую себя обделенным, иногда – нет. Не поймите меня неправильно: для меня лучше Ахатани во всем свете нет и не будет. Но у нас не было весны, и даже начала лета – мы вступили в него на излете. Может быть, поэтому такую щемящую радость доставляет нам зрелище чужой весны.

И поэтому, когда Тенах влюбился, от нас одних он не смог утаить своей любви.

Хотя и должного внимания я на него поначалу не обратил. Просто порадовался за него, и забыл даже думать. Другие заботы волновали меня.

Времечко он, надо признать, для любовных восторгов выбрал прескверное. После того, как я воплотил и убил Невоплощенное, передышка мне было дарована недолгая. И почти все мирное время я провалялся в постели, приходя в себя. Слишком дорогой ценой досталась мне победа. Она оставила во мне ничем не смываемую горечь и отняла безвозвратно добрую половину моего тела. Я так и не стал прежним. Плоть моя, отданная заклятию, чтобы поймать То, Чего Нет, погибла вместе с ним. Я по-прежнему высок и широк в костях, но мяса на них маловато. Я устрашающе худ, мои мослы выпирают наружу, а физиономия у меня такая, будто я дня три шел по пустыне без еды и воды. Теперь меня боятся до того, как я обнажил оружие. На свой лад это не только забавно, но и полезно. Однако Страж Границы должен не только пугать своим видом до безъязычия, но и уметь пускать в ход оружие. Я восстанавливал силы, как мог, я заново учился владеть мечом, а заодно и своим изменившимся телом. А потом мое долгое бездействие окончилось бесповоротно.