Мэтью Стовер - Герои умирают
Экран в кабине техников показывал внутренности железной кареты. Мыслеречи не было. Кейн говорил с человеком, в котором Коллберг узнал герцога Тоа-Сителла. Кроме него, в карете было еще двое в одежде Рыцарей двора. Кейн смотрел в зарешеченное окно на пожары и метавшихся людей – вооруженных, окровавленных, с ящиками и бочонками, остервенело бросающихся на воров, чтобы ограбить их.
– Неплохо, – прошептал Коллберг. – Его везут прямо сквозь центр мятежа. Мне нравится… Черт, Кейн, я знал, что на тебя можно рассчитывать. Я знал.
Коллберг хмыкнул, увидев, как побледнели и исказились от ужаса лица Рыцарей двора, когда наручники упали с Кейна. Убийца достал откуда-то крошечный изогнутый клинок и приставил его к горлу герцога.
– Убейте его! – прохрипел Тоа-Сителл. – Не бойтесь за меня! Не дайте ему уйти! Это приказ!
– Ну-ну, – согласился Кейн. – Думаешь, хоть один из них выживет и расскажет Ма'элКоту о таком приказе? Думаешь, он поверит? Открой дверцу и выходи.
Рыцарям вовсе не хотелось рисковать собственными жизнями. Они открыли дверь, и Кейн вытащил Тоа-Сителла на улицу. Рыцари наружной охраны закричали от удивления при их появлении, однако оказались не менее благоразумными, чем их товарищи. Кейн с заложником стали отступать в соседний переулок.
– Далеко еще? – тихо спросил Тоа-Сителл.
– Далеко. Я тут вырос. Им меня не поймать.
– Ладно.
Внезапно Тоа-Сителл принялся кричать и биться. Затем выскользнул из захвата и начал звать Рыцарей. Кейн одним ударом швырнул его на землю. Затем встал над герцогом с поднятым ножом, достаточно длинным, чтобы Рыцари могли его разглядеть от кареты, повернулся и рванул в красноватый мрак переулка.
Глядя, как Кейн пробирается по охваченному мятежом городу, Коллберг хмыкнул. Все обиды, намерение уничтожить Кейна, давящее присутствие полицейских – все было забыто. На глазах рождалось зрелищное Приключение.
В эту ночь в Старом Городе не нашлось бы ни одного тихого закоулка. Отовсюду слышались крики, звуки боя, звон разбиваемых окон и посуды. Да, Кейн умел поднять бучу – вероятно, это было его величайшим талантом. Он обежал улицу, где построенный в боевом порядке взвод пехотинцев пытался удержать толпу из нескольких сотен горожан, швырявших в солдат камни. Когда Кейн бежал мимо, кто-то поджег здание, в котором находился взвод.
Убийца скользнул в ближайший писсуар, насмерть перепугав горожанина. Одним сильным ударом он сорвал с петель дверцу на шахте золотарей, спустился по лестнице и отыскал потайную дверь у подножия шахты. Дверь вела в пещеры под городом. Покопавшись в кармане, он достал зажигалку Кайрендал; дрожащего язычка ее пламени было достаточно, чтобы идти не оступаясь.
Шагая сквозь пещеры, Кейн рассказывал зрителям о случившемся, с привычной ловкостью подогревая их любопытство. Однако что-то было не так в этом рассказе. Коллберг сел прямо и по-собачьи наклонил голову, пытаясь понять, в чем дело. Он чувствовал какой-то легкий сдвиг… Ах, вот оно что!
Коллберг удовлетворенно улыбнулся про себя. Кейн старательнее обычного контролировал свою мыслеречь – именно это и стало причиной ее изменения. Вероятно, он прилагал немалые усилия, чтобы не сказать чего-нибудь противоречивого, – а это совсем не походило на его обычный вольный стиль разговора.
Коллберг улыбался, несмотря на то что Приключение явно находилось не в самой интересной точке. Он сумел напугать Кейна. «А может, он что-то скрывает?» – пришла откуда-то мысль. Могло ли такое быть на самом деле? Что хотел скрыть Кейн? Коллберг иронично покачал головой – типичный случай навязчивой идеи у должностного лица.
То тут, то там Кейн замечал огоньки, бросающие отблеск на каменные стены. Несколько раз он обходил такие места, где человеческая речь сливалась с журчанием воды, сочившейся сквозь известняк в подземные бассейны. Еще мимо нескольких костров убийца просто прополз – обход завел бы его в незнакомые места. В перепутанном лабиринте городских пещер неверный поворот мог означать блуждания в течение нескольких часов, а то и дней.
Наконец Кейн приблизился к одному из костров и пошел не скрываясь. У сложенного на голом полу костра сидели трое мужчин, смахивавших на нищих, и человек в цветной кольчуге Рыцаря Канта.
Появление Кейна не удивило их. Он назвал себя и обменялся паролями со стражником, после чего ему освободили дорогу. Проходя, он негромко произнес:
– У меня на хвосте могут оказаться недруги. Осторожнее. Как бы вам не пришлось солоно.
Рыцарь легко поднялся на ноги, положив руку на рукоять меча.
– Остановить их?
– Нет. Я не хочу, чтобы кому-нибудь был причинен вред. Просто будьте настороже.
Оставив охранников, Кейн отыскал неподалеку шахту золотарей и через писсуар вылез в освещенный пожарами Рабочий парк.
Он старательно придерживался пляшущих черно-голубых щелей и по-прежнему спешил. Улица, только что пустынная, мгновением позже могла заполниться орущими и дерущимися толпами людей. У входа в переулок, куда Кейн попытался нырнуть, он встретил двоих, угрожающе обнаживших мечи.
– Ты за кого?
– Чего?
Кончик меча оказался в опасной близости от горла Кейна.
– Ты за императора или за проклятых актиров?
– А, вы лоялисты? Ну, ребята, ночка у вас выдалась еще та!
Пока мечник соображал, как следует понимать такой ответ, Кейн повернулся на пятках, схватил его за руку и заставил выронить меч. Перенеся вес на другую ногу, он заткнул другого мечника, ударив его пяткой в челюсть. Инерция удара развернула его и повела по кругу, который закончился оглушением первого мечника его же собственным мечом. Клинок спружинил не погнувшись – сталь оказалась весьма прочной.
– Ха, неплохо, – произнес Кейн.
Прихватив клинок, он нырнул в темноту переулка, подальше от лоялистов; они, задыхаясь, молили о пощаде.
Кейн крался по улицам, обходя стороной толпы самого разношерстного люда, и наконец добрался до темного дома, показавшегося Коллбергу смутно знакомым. Бросив взгляд на экран с телеметрией, администратор понял, что Кейн шел именно сюда, – уровень адреналина у него в крови поднялся, а индикатор сердечной деятельности едва не зашкалило.
Дверь висела на одной петле. Кейн вошел и поднялся на два этажа.
Наверху он негромко повторил сигнал, которым обменялся с часовыми в пещере. Из теней послышался тихий ответ. Убийца шагнул в холл и увидел там двоих рыцарей.
– Меня послал король. Вы нужны ему на Стадионе. Прямо сейчас.
Рыцари обменялись нерешительными взглядами.
– Ну, не знаю, – протянул один из них. – Нам сказано оставаться здесь до тех пор, пока король лично не отпустит нас,
– Он занят – может быть, вы это сами понимаете?
– Извините, барон, – произнес второй рыцарь. – У нас четкие указания.
Кейн вздохнул и разочарованно развел руками.
– Ладно. Дело вот в чем. Мне нужно поговорить с тем парнем, Ламораком. Вам эту беседу слышать ни к чему, понимаете? Идите на Стадион и скажите, что поверили мне на слово. Король поймет.
– Но… но, я думаю…
– Сказано тебе, король поймет. Ему бы не хотелось, чтоб вы умерли прямо тут.
Кейн пошевелил обнаженным клинком. Дав им время на размышление, он спросил:
– Все поняли?
Стражники снова переглянулись и, видимо, сочли за лучшее удалиться. Однако Коллберга это уже не интересовало.
«Ламорак, – подумал он со странным спокойствием, радуясь неожиданному открытию. – Значит, это то самое убежище в Рабочем парке».
Он неистово сжал кулак и поднял руку над переключателем аварийного переноса. На пухлых пальцах дрожал красный отсвет.
«Сделай хоть один неверный шаг, Кейн, – хоть один. И не важно, что его допустит кто-то другой. Крошечный намек Ламорака на признание – и мой кулак будет быстр, как молот божий».
Бледные мясистые губы администратора затрепетали от такого сравнения. Коллберг поерзал в кресле помрежа, устраиваясь поудобнее, однако у него ничего не вышло. Чесалось все тело, словно по нему бегали полчища муравьев; он не мог расслабить плечи, успокоить бешено бьющееся сердце.
«Еще чуть-чуть, – сказал он себе. – Ждать осталось совсем немного».
17Я открываю дверь. Ламорак сидит у окна и смотрит наружу. Пожары на улицах Города Чужаков бросают на его избитое лицо красные отблески. Едва он начинает поворачиваться ко мне, я прыгаю и делаю почти фехтовальный выпад, останавливая кончик меча в миллиметре от его горла. Он замирает, не успев встать с кресла. Похоже, его раненая нога уже отчасти работает.
– Ни слова! – негромко приказываю я. – Я ничего тебе не сделаю.
Он медленно переносит свой вес на руки и опускается обратно в кресло. Кто-то из кантийцев поумнее подвязал его сломанную челюсть бинтом и стянул на макушке; теперь Ламорак похож на мультяшного героя, у которого болят зубы.
– Прывд?
Я делаю глубокий вдох, потом поворачиваю меч к нему рукоятью.
