Владимир Аренев - Правила игры
Я, как мог тепло, улыбнулся ей и опустился в кресло. Нужно бы поговорить, поговорить всерьез, но сейчас для этого не лучшее место и время. Позже...
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
– Позже, – кивает и потирает руки седобородый старец – Переходи к главному.
– Я был в городе, – сообщает его собеседник. – Они успевают. Необходимо вмешаться.
– Это говоришь мне ты?! – В голосе старца – подобно удару молота о металл, холодный и высокомерный, – звучит гнев.
– Я был там, – повторяет человек – Я видел. И я знаю, что творится в городе. Он собирается действовать, хотя согласно их же...
– Довольно! – раздраженно скрипит старец. – Я слышал достаточно. Вели запрягать.
/смешение – огонек свечи гаснет, стиснутый с боков костлявыми пальцами/
– Что со мной? Где я?
Талигхилл пошевелил рукой, поднес ладонь к глазам и с усилием стал в нее всматриваться – кажется, он вернулся-таки в собственное тело. Да, этот шрам – такого там не было.
– С вами все в порядке, Пресветлый, – сообщил знакомый голос.
Правитель вскочил, хотя движение болью отдалось в висках:
– Кто здесь?
– Я, Пресветлый. – Перед ним стоял Тиелиг. – С вами все в полном порядке.
– Да? – недоверчиво переспросил Талигхилл. – Но что со мной случилось?
– Думаю, об этом сейчас лучше забыть – и вам, и мне.
– А голос? И что это за чужак был в моем сознании? Жрец Ув-Дайгрэйса сокрушенно покачал головой:
– К сожалению, объяснений всему этому нет Я бы посоветовал вам забыть. У нас сейчас имеются более важные проблемы.
Талигхилл огляделся:
– Почему я в комнате, а не в коридоре? Ведь мы же...
– Прошу вас, Пресветлый, выслушайте меня. Я расскажу вам, что случилось.
Тиелиг и в самом деле рассказал. Но правитель не желал верить его словам, он резко встал с кровати и подошел к двери; распахнул ее:
– Храррип, какой сегодня день? Телохранитель ответил.
Медленно, словно стремясь оттянуть неизбежное, Талиг-хилл закрыл дверь и повернулся к жрецу Бога Войны.
– Но что это все значит? – с неприкрытым ужасом произнес он. – Что же все это значит, демоны меня съешь?!
– Это значит, что сейчас требуется все ваше мастерство. Необходимо найти выход из западни, в которой мы поневоле оказались – мы все.
– Хорошо, я подумаю, – пообещал Талигхилл. – А теперь мне необходимо собраться с мыслями.
– Как будет угодно Пресветлому. – Жрец поклонился и ушел, оставляя правителя наедине с неразгаданными загадками.
Он плохо помнил то, что случилось после падения с лошади в подземном коридоре.
Да было ли само падение? Очнувшись, Талигхилл обнаружил, что коридор пуст, но не просто пуст – а заброшенно пуст, так, словно в нем никого не было уже давным-давно. Он лежал на грязном полу, в темноте, рассекаемой лишь тоненьким лучиком света. Поднявшись, Пресветлый оглядел себя: чужая одежда, чужое тело. То есть сначала он даже не понял, что тело принадлежало кому-то другому, но потом взгляд его случайно скользнул на ладонь – там не было шрама, к которому Талигхилл привык с детства. Случайное падение с пальмы оставило свою метку – а вот теперь этой метки словно и не существовало.
«Куда же я попал?»
Правитель перебрал возможные варианты (а было их не так уж много) и пришел к заключению, что, скорее всего, он умер. И оказался в одном из загробных миров. Вряд ли это край Ув-Дайгрэйса, скорее уж – подземные владения Фаал-Загура. Хотя и говорят, что Бог Боли мертв, но ведь это не значит, что царство его изчезло.
Пресветлый подумал, что он никогда не верил в Богов, хотя и допускал возможность их существования. Ну что же, теперь можно будет проверить, кто же прав: он или многочисленные жрецы.
Наклонившись, Талигхилл обследовал предмет, из которого пробивался тонкий лучик света. Осторожно, чтобы случайно не обжечься, правитель поднял этот факел и, держа его. как и положено, когда несешь факел, пошел по коридору... куда? – в том направлении, которое показалось Талигхиллу правильным. В конце концов, вторично ведь не умирают.
Шел он довольно долго. Вскорости факел погас, и Пресветлый отбросил в сторону эту ненужную вещицу; дальше двигался на ощупь.
Он уже потерял надежду, когда вышел наконец к дверям. За ними Талигхилл обнаружил зал, очень похожий на нижний зал Северо-Западной, однако же выглядевший несколько иначе. Не особо присматриваясь к различиям, правитель поспешил к противоположному краю зала, где нашел (как и надеялся) еще одну дверь.
За дверью было то, что он так боялся увидеть. Башня, до боли знакомая ему башня, которая теперь выглядела по-другому, чуждо. Наверное, именно такой она и должна быть в мире Фаал-Загура.
Измученный долгой дорогой и неизвестностью, Пресветлый закричал. Он кричал долго, изливая знакомым стенам отчаяние и боль, – так воет волк долгим осенним вечером, потеряв свою волчицу; так рыдает журавль, обнаруживший разоренное гнездо; так тоскует буйвол над трупом своего малыша.
Появились какие-то люди, говорившие на странной смеси ашэдгунского языка и нескольких хуминдарских наречий. Но потом они перешли на нормальный и стали уверять Талиг-хилла, что все в порядке. Пресветлого провели в комнату (его же комнату, только изменившуюся, как и все вокруг!). Там он лежал некоторое время; затем пришел сухощавый старик...
В этом месте в памяти правителя был провал, не желавший ничем заполняться. Следующий кусок воспоминаний оказался связан со странным голосом... но здесь у Талигхилла не было уверенности в том, что это ему не привиделось в бреду.
Даже если Боги говорили со мной – тем меньше у меня причин верить в них.
Решив для себя сей вопрос, правитель поднялся и стал ходить по комнате, размышляя. Пресветлому претило вынужденное бездействие, в котором они пребывали из-за его, Талигхилла, случайного обморока. Единственным выходом была бы атака хуминов, оказавшихся у Ханха, рядом с дверьми в тоннель. Несомненно, абсолютно безвыигрышный поступок, так как все преимущество сейчас на стороне противника. И все же... Надо бы с кем-то посоветоваться.
Со слов Тиелига он знал, что не далее как несколько часов назад уже проводил обсуждение нынешнего положения со своими военачальниками. Но поскольку тогда в теле правителя находился другой человек, Пресветлый не помнил ничего из сказанного и решенного им. Жрец, правда, вкратце пересказал. И все же...
Нам нельзя здесь оставаться. Нельзя!
Но боевой дух войск подорван. Ведь, по официальной версии, Талигхилл с отрядом задумал ночную вылазку именно затем, чтобы атаковать хуминов. И – отступил. Следовательно, всякая очередная попытка также обречена на неудачу.
Он горько усмехнулся.
Ну вот, ты же именно этого и хотел. Теперь твое честное имя не будет замарано – доволен? Все вышло шито-крыто, никто и не подозревает о том, что должно было произойти на самом деле. Судят за совершенные поступки и высказанные вслух мысли. Но ты вот лично знаешь, как планировал ту ночь, так что придется мучаться, дружище, придется – никуда ты от собственной совести не сбежишь!
Вот ты и сделал свой ход, старина. Неудачка! Кто-то переиграл тебя. Что теперь? Начать партию заново не получится, это – жизнь, не махтас.
В комнате показалось невыносимо душно. Он рванул на горле чересчур туго завязанный воротник, но от этого не полегчало. Дышалось с трудом.
Талигхилл вышел в коридор и пошел, почти побежал наверх, на колокольню. Там воздух, там должно быть свежее.
Привычно, как на старого знакомого, посмотрел звонарь с рассеченной губой.
Он ведь не знает, что я собирался оставить его здесь. Звонарь не боевая единица, он был мне не нужен, и я отдал приказ.
Талигхилл со злостью опустил кулак на каменный парапет.
Звонарь удивленно взглянул на правителя и ушел, не желая, видимо, вмешиваться и не считая возможным оставаться.
Демоны! И я даже не исполнил задуманное до конца, не совершил то злодейство, за которое теперь вынужден...
Вдалеке, на самом пределе видимости, появилась темная точка. Она двигалась к северному входу в ущелье.
– Что это такое? – прошептал Талигхилл. Уж он-то думал: ни один человек по собственной воле не приблизится к Крина. Однако ж, смотри ты...
– Господин, – негромко произнес от двери телохранитель. – Господин, пора обедать.
Только сейчас Талигхилл понял, что он (его тело), судя по ощущениям, еще не завтракал. Пресветлый покинул свой наблюдательный пост и направился в Большой зал, терзаясь сомнениями: как же отнесутся к нему, настоящему, военачальники и Хранитель Лумвэй? Они-то не знают, что произошло, а в последнее время правитель явно не отличался умом и сообразительностью.
За столом, однако, никого не оказалось. Слуги расторопно внесли блюда и удалились, оставив Талигхилла в одиночестве (телохранитель не в счет). Пресветлый с жадностью накинулся на еду, но она закончилась раньше, чем он насытился.
– Вели, чтобы принесли добавки, – немного раздраженный этим, велел он Храррипу. Тот смущенно кашлянул.
