Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Шонджир
Здесь, в пустыне, далеко-далеко отовсюду, словно решив исчезнуть без следа, нашли свой последний приют мри… И Ньюн тоже пришел бы сюда.
Здесь жили мри. Дункан хорошо помнил все, что ему по крупицам удалось отыскать в многовековых записях регулов, выудить всеми правдами и неправдами из ученых-землян. Где-то здесь воины мри сражались в поединках друг с другом… сражались вместо регулов, вначале нанимавших их против воинов других регулов, воинов, которые тоже были мри. Бесконечная череда описаний сражений в анналах регулов, отличающихся лишь начальными фразами: «Мри (в одиночку) рода Хольнов победил мри (двух) рода Хорага; Хораг (неразборчиво) удалился прочь (неразборчиво).»
Вот так это начиналось здесь… до тех пор, пока Хольны не бросили мри против человечества, а не против мри. Странные воины-одиночки: земляне помнили, как единственный мри высмеивал человеческий форпост, собираясь продать свою жизнь подороже, чем того хотелось бы землянам. Опытные командиры, зная ярость идущих на смерть мри-берсеркеров, удерживали своих людей от ответа, какой бы грубой не была провокация, пока мри с неподражаемым высокомерием не возвращались обратно на свою территорию.
Может быть, то был просто-напросто вызов, и они ждали ответного?
Ньюн, по крайней мере, поступил бы точно также.
Ньюн, носивший на двух опоясывающих грудь и бедра ремнях оружие, одинаково виртуозно владевший лазером и мечом с тонким, покрытым узором клинком, казался анахронизмом в этой войне.
«Древний, древний путь», – называл это Ньюн.
И здесь находилось то, что уцелело.
В этом месте, там, где утесы из песчаника начали смыкаться над ними, а глубокие тени таили неприкрытую угрозу, где каждый камень был древней святыней, повсюду чувствовалось дыхание смерти, никогда не знавшей землян. А дальше в скалах скрывались еще более чуждые места, где часовые-мри умирали на своих постах, верные одним лишь им ведомому долгу, охраняя пещеры, в которых таились предметы более опасные, чем смерть.
Он это уже повидал.
Там, за утесами, где каньон перегораживала похожая на величественные руины каменная стена.
– Как далеко мы забрались? – спросил Галей, тревожно посматривая на обступившие их скалы. – Нам придется лезть наверх?
– Да, – сказал Дункан.
Галей посмотрел на него и осторожно зашагал следом, когда Дункан принялся отыскивать петлявшую между камней знакомую тропку шириной чуть больше следа дуса. Больше он вопросов не задавал.
Дункан хорошо запомнил путь наверх, скрывающийся в полной опасностей тени. Он на мгновение закрыл глаза, вспоминая подробности тропы, и медленно двинулся в гору.
Поднимаясь наверх, он поймал себя на мысли, что часто останавливается передохнуть, прокашляться и выпить немного воды – с каждым шагом воздух становился все более разряженным, и Дункан страдал, несмотря на маску. Галей тоже начал кашлять и пить слишком много воды. Дункан, недавно выбравшийся из корабельного лазарета, думал, что Галей сможет нести больше оборудования; но привыкший к стерильному, автоматизированному быту «Сабера» лейтенант двигался с огромным трудом.
Они в конце концов одолели хребет и вышли на освещенное солнцем плато, окруженное высокими шпилями скал. Дальше тропы не было – как и в Сил'атене, ветер давным-давно уничтожил следы проходивших здесь мри.
Дункан стоял, думая о том, что Арайн вот-вот исчезнет за шпилями, и осторожно вдыхал воздух, всем своим существом изучая окружающий мир. Побывав на дюжине новых планет, он выработал особое чувство земли, будоражившее его сейчас где-то на пороге сознания. Галей собрался что-то спросить, но Дункан приказал ему молчать и некоторое время стоял, прислушиваясь. Вездесущий ветер танцевал и пел среди шпилей, налетая на землян. Дункан повернул влево.
– Иди за мной, – проговорил он. – Молча. В прошлый раз я шел здесь в темноте, и все обошлось.
Галей, по-прежнему тяжело дыша, пробормотал согласие. Больше он не проронил ни слова, и Дункан смог забыть о его присутствии, пока они шли. Он куда охотнее оставил бы Галея: выполняя задачу, он привык все делать в одиночку, не задумываясь о составлении графиков или отчетов, и ночь под открытым небом его не тревожила. Будучи ПлаРом, он не слишком уважал оторванных от безопасности своих кораблей представителей регулярных войск и их чинопочитание.
Дункану вдруг пришло в голову, что никто из экипажа «Флауэра» не мог приказать офицеру с «Сабера» сопровождать его.
Ставрос – другое дело.
Темнота застала их на плато. Дункан помнил, что в прошлый раз это случилось, когда он вместе с мри проходил мимо нескольких одиноких скал, пересекая широкую полосу песка на пути к отдаленным утесам.
– Можно продолжать идти, – неуверенно предложил Галей; в голосе его чувствовалось некоторое напряжение.
Дункан покачал головой, отыскал довольно безопасный уголок и устроился на ночлег. Завернувшись в одеяло с подогревом, он почувствовал себя намного более комфортабельно, чем в ту ночь. Они сняли маски и поели, хотя аппетит у Галея был неважным, а потом погрузились в беспокойный сон.
На фоне ночного неба мелькнула крылатая тень джо, на краткие мгновения зависая в воздухе. Дункана разбудил настойчивый шепот Галея: тот услышал подозрительный шорох в камнях. Он сел, вглядываясь во тьму. Галей снова уснул, или делал вид, что спит. Вдалеке, на песчаной равнине, Дункан разглядел черный силуэт охотящегося дуса; вот зверь шагнул в еще более густую тень одиноких скал и пропал.
Дункан слушал ветер, смотрел на звезды и внезапно понял, каков его собственный путь.
Едва блики рассвета раскрасили землю, они выбрались из-под одеял и снова отправились в путь, ежась от утреннего холода. Галей прихрамывал и, казалось, впал в какое-то оцепенение – сказывалось напряжение минувшего дня.
Окрашенные багровым солнцем, похожие друг на друга скалы по-прежнему смыкались вокруг. Но они шли верной дорогой: зрительная память Дункана оказалась на высоте. Но он по-прежнему молчал, не пытаясь завести разговор.
Наконец перед ними оказался проход в камнях. От дюжины своих собратьев он отличался лишь характерным каменным козырьком, склонившимся над ним с левой стороны и лежащей внутри бездонной тенью.
Дункан медлил; он внезапно подумал, что даже сейчас еще не поздно все изменить: он мог водить Галея кругами, пока у них не кончились бы припасы, и убедить всех, что просто не смог отыскать то место. А без него крохотному отряду Боаз понадобится все их мастерство и немало сил, чтобы найти тайник. Пока земляне отыщут его, на Кесрит сменится не одно поколение колонистов.
Но мертвым не нужны святыни. И было бы несправедливо допустить, чтобы все это погибло, чтобы во вселенной бесследно исчезла целая раса разумных существ.
– Здесь, – произнес Дункан и повел Галея знакомым путем, не раз преследовавшим его в ночных кошмарах, по длинному тесному коридору между песчаными утесами, которые постепенно смыкались над головой, закрывая небо. Коридор изгибался и, казалось, закручивался в спираль, опускаясь в мрак и холод. Дункан включил свой крохотный фонариком, и тонкий лучик света выхватывал узоры надписей на стенах, с каждым поворотом уводящих все ниже и ниже.
Дневной свет померк, замер, потух, когда они дошли до тупика, которым оканчивался их спуск. Они стояли в вырубленном в скалах глубоком колодце; где-то высоко-высоко над головой виднелось небо. Стены здесь тоже были покрыты символами; повсюду на стенах и на распахнутой металлической двери в дальней стене колодца виднелись черные следы огня.
Галей выругался: это человеческое святотатство резануло слух Дункана, и он посмотрел влево, туда, куда вглядывался Галей. B стенной нише покоились груда костей и истлевшие обрывки черной мантии. Страж святилища. Ньюн оказал ему почести; Дункан понимал, что должен сделать нечто подобное, и не знал как.
– Ничего не трогай, – бросил он, мгновенно вспомнив точно такие же слова Мелеин, обращенные к нему, и пронизывающее холодом эхо в глубоком колодце.
Он поспешил заняться делом – опустился на колени на освещенный солнцем песок и распаковал оборудование, которое принес с собой: видеокамеру, фотоаппараты и, самое главное, радиомаяк. Включив его, Дункан неожиданно осознал, что теперь земляне придут сюда – ведь разведывательный самолет без труда обнаружит сигнал.
Затем он поднялся, снимая видеокамерой колодец, письмена, стража, дверной проем с выломанным замком и следы разрушительного пламени.
Наконец он осмелился шагнуть во мрак, окутывающий святилище, куда не осмеливался войти даже Ньюн – только Мелеин, оставив Ньюна охранять дверь. Дункан затаил дыхание и включил камеру и свой фонарик, чтобы исследовать оставшиеся руины.
Святилище: здесь повсюду сверкала изуродованная пламенем сталь: разрушенные панели, застывшие ряды искореженных безжизненных машин. Дункан знал, что найдет здесь: в ту ночь, когда мри разрушали святилище, он слышал звуки работы машин.
