Джек Вэнс - Риалто Великолепный

Айделфонс обычно представал перед посетителями в облике добродушного мыслителя с мигающими голубыми глазами, лысеющей макушкой и растрепанной седой бородой. Такая внешность обычно вызывала у окружающих доверие, которым маг частенько пользовался в личных интересах, так Что определение «оригинальный» применительно к Айделфонсу было не совсем верным.

В настоящее время двадцать два мага добровольно подчинялись статьям Голубых Принципов. Несмотря на явные преимущества упорядоченного законодательства, некоторые беспокойные умы не могли удержаться от нарушения статей, под которыми в свое время подписались. Наиболее любопытно самое дерзкое покушение на Голубые Принципы.

В происшествие на этот раз оказался вовлечен Риалто, известный под прозвищем Великолепный. Он проживал в Фалу, неподалеку от Зачарованной Воды, в районе нижних холмов и дремучих лесов восточной окраины Асколэса. Среди своих знакомых Риалто считался излишне высокомерным и не пользовался большой популярностью. Обычно он походил на гордого вельможу с огромным чувством собственного достоинства. Риалто обладал короткими черными волосами, строгими чертами лица и манерами беззаботного лентяя. Он не был лишен тщеславия, которое в сочетании с высокомерием частенько раздражало соратников по ассоциации. Некоторые маги многозначительно отворачивались, когда Риалто появлялся на общих собраниях. Впрочем, он отвечал им подчеркнутым безразличием.

Эйч-Монкур был одним из тех, кто боготворил Риалто. Он сделал из себя подобие Ктарионского бога природы с бронзовыми кудрями, утонченными чертами лица, которые немного портили (по мнению некоторых магов) слишком полные губы и глаза, излишне круглые и прозрачные. Побуждаемый, вероятнее всего, завистью, иногда он попросту подражал Риалто и копировал его манеры.

Сам по себе Эйч-Монкур от природы обладал многочисленными вредными привычками. Например, когда он о чем-то напряженно размышлял, то имел обыкновение косить глазами и теребить уши; будучи в замешательстве, он принимался яростно почесывать под мышками. Подобные привычки, от которых маг никак не мог избавиться, наносили значительной ущерб той репутации, что он пытался создать о себе. Эйч-Монкур подозревал, что Риалто посмеивается над его ляпсусами, и зависть все сильнее точила мага, пока не привела к настоящим преступлениям.

После завершения банкета, состоявшегося в резиденции Муна Философа, маги готовились разъезжаться по домам. Выходя в фойе, они разбирали свои накидки и шляпы. Риалто, как всегда щепетильный в вопросах вежливости, протянул Хуртианкцу сначала его плащ, затем шляпу. Хуртианкц, маг с грубоватыми чертами лица и почти лишенный шеи, так что голова практически покоилась на его плечах, принял помощь Риалто с недовольным ворчанием. Эйч-Монкур, стоявший неподалеку, воспользовался представившейся возможностью и прошептал заклинание, увеличившее шляпу Хуртианкца в несколько раз. Когда ворчливый маг надвинул ее себе на макушку, шляпа упала ему почти до плеч, так что остался виден лишь луковицеобразный кончик носа.

Хуртианкц рывком снял шляпу и принялся изучать ее со всех сторон, но Эйч-Монкур уже снял заклинание, и со шляпой все было в полном порядке. Хуртианкц снова попробовал надеть ее, и на этот раз казус не повторился.

Инцидент не привлек бы ничьего внимания, если бы Эйч-Монкур не сделал многочисленные иллюстрации сцены, которые впоследствии распространил среди магов и других знатных особ, чьим мнением о себе дорожил Хуртианкц. На картинке был изображен сам Хуртианкц с надвинутой шляпой и торчавшим из-под нее красным кончиком носа, а в стороне Риалто с издевательской ухмылкой на губах.

Один лишь Риалто не получил копии рисунка, и никто не подумал упомянуть ему об этом, а меньше всех сам Хуртианкц, оскорбленный до глубины души. После всего случившегося он не мог спокойно говорить даже при упоминании одного только имени Риалто.

Эйч-Монкур пришел в восторг от успеха своей выходки. Любое пятно на безупречной репутации Риалто обеляло его в собственных глазах. Кроме того, он обнаружил, что получает массу удовольствия, придумывая различные козни против хозяина Фалу. С тех пор Эйч-Монкур инициировал целую серию интриг, ставших для него самой настоящей страстью. Цель была простой – как можно сильнее унизить гордеца Риалто.

Разузнав, что Риалто решил обновить гостевые комнаты в Фалу, Эйч-Монкур выкрал лучший драгоценный камень у Эо Хозяина Опалов и подвесил его к цепочке спуска над унитазом в Фалу. Естественно, Эо узнал, какую роль отвели его великолепному двухдюймовому опалу, и едва смог придти в себя от гнева. Однако сдерживаемый Статьей Четвертой Голубых Принципов, он был вынужден оставить свое возмущение при себе.

В другой раз, кода Риалто экспериментировал со светящимися плазменными шарами, Эйч-Монкур отправил подобный шар в сторону уникального дерева, которое Зилифант привез из Ка-нопуса и выращивал денно и нощно с отеческой заботой. Попав в дерево, плазма взорвалась, превратив хрупкую стеклянную листву в кучку осколков и наполнив воздух отвратительным и на редкость устойчивым смрадом. Зилифант немедленно обрушился на Риалто, еле сдерживая клокочущий гнев. Риалто обратился к логическим доводам и привел шесть неопровержимых доказательств, почему ни один из его плазменных шаров не мог попасть в дерево, и, выразив свое сожаление, отказался каким бы то ни было образом возместить убытки. Но Эйч-Монкур приложил все силы к тому, чтобы Зилифант продолжал подозревать Риалто. Он заявил, что сам слышал, как Риалто хвастался своей точностью и намеревался избрать целью именно дерево Зили-фанта. «Больше того, я сам свидетель – он заявил, что Зилифант так своеобразно пахнет, что зловоние плазмы в сравнении с его естественным запахом покажется просто райским ароматом «, – добавил Эйч-Монкур.

Так все и продолжалось. У Гилгэда была любимая зверушка – симиод, к которой он испытывал особенную привязанность. В сумерках Эйч-Монкур, надев черное домино, похитил животное и перенес его в Фалу. Там маг хорошенько избил бедняжку и привязал на короткой веревке между двумя безлиственными деревьями в зарослях крапивы, отчего симиод совсем пал духом. Гилгэд, расспрашивая крестьян о своем питомце, добрался до границ Фалу. Там он обнаружил симиода, освободил его и выслушал сбивчивые жалобы зверька, после чего обратился к Риалто с требованием объяснить произошедшее.

Риалто категорически отрицал свою причастность к происшествию, но Гилгэд, подверженный приступам ярости, не удовлетворился простым отказом. Он гневно выкрикивал: «Буудис узнал тебя! Он рассказал обо всем, что ты натворил. Разве ты не грозился избить бедную зверушку по-настоящему? Это ли не жестокость!»

На что Риалто ответил: «Тебе следует решить, кому верить – мне или своему отвратительному симиоду». Он отвесил Гилгэду пренебрежительный поклон и, хлопнув дверью, отправился на прогулку. Гилгэд выкрикнул ему вслед очередное обвинение, а затем отвез Буудиса домой на повозке с шелковыми подушками. После этого инцидента Риалто мог смело вписать Гилгэда в список своих недоброжелателей.

В следующий раз Риалто попал в неприятную историю без помощи Эйч-Монкура. Впрочем, последний не упустил шанса добавить трудностей соратнику по ассоциации.

Все начиналось довольно безобидно.

Одним из наиболее уважаемых вельмож Асколэса являлся герцог Тамбаско, человек с огромным чувством собственного достоинства и безупречной родословной, уходящей в глубь веков. Каждый год герцог устраивал у себя грандиозный бал, посвященный отчаянным попыткам солнца выжить. Среди гостей были только избранные лица, и потому список приглашенных во дворец герцога Кванорк включал Айделфонса, Риалто и Бизанта Некроманта.

Айделфонс и Бизант встретились в Бумергарфе и за бутылочкой превосходного вина из запасов Наставника поздравили друг Крута с блестящим выбором внешности. Кроме того, маги заключили любовное пари, ибо каждый был уверен, что произведет фурор среди красавиц на балу.

По случаю праздника Айделфонс остановил свой выбор на внешности энергичного молодого человека с золотистыми локонами, великолепными пшеничного цвета усами и манерами одновременно дружелюбными и немного напыщенными. В довершение избранного имиджа он надел костюм из зеленого бархата, темно-зеленый пояс, расшитый золотом, и франтоватую широкополую шляпу с белым пером.

Бизант, стараясь не уступить Айделфонсу, выбрал для себя внешность грациозного молодого эстета, чувствительного к каждой ноте, звучавшей в голосе собеседника, и преклоняющегося перед любым проявлением прекрасного. К утонченным манерам он добавил изумрудно-зеленые глаза, медно-рыжие волосы и мраморный цвет лица – все вместе должно было вызвать восхищение красивейшей женщины на балу. Бизант в предвкушении фурора говорил Айделфонсу: