Сергей Вольнов - Армия Солнца
– Доха-анчик, мы пообе-едаем сегодня вместе, ка-априз-ный малы-ыш мой? – Голос у стюардессы был грудным, вибрирующим, призывным.
И вся из себя она – сплошное очарование. Стройные ножки, роскошные бедра, упоительно контрастирующие с тонюсенькой талией, тугие мячики полных грудей, плоский животик, прямая спинка, высокая шейка, изысканно-хрупкие черты овального личика… Греза любого гуманоидного мужчины.! Невзирая на изъяны, которые восприятие Дохана и его сородичей не могло игнорировать полностью. Диссонанс в гармоничное совершенство вносили: пышная копна волос и упрямо пробивающиеся под носом усики. И все же, если бы он мог относиться к ней всего лишь как к куску мяса с дыркой, то ответил бы согласием раньше, чем был задан вопрос.
Ведь очередное предложение пообедать, конечно же, только предлог. Она вновь пытается затащить его в постель, а у него только от одной мысли об этом возникает гадливое ощущение. Точно от перспективы перетрахаться со всеми существами тысяч биовидов, с которыми успели спариться все ее предки и она сама. Ведь ему, чисто по-человечески, до дрожи в хвосте жаль эту молодую девушку, терзаемую врожденной похотью, но… прикоснуться к грудям, которые тискали ложноножки накчеза?! поцеловать уста, в которые впивались присоски лабистянина?!! тронуть вагину, в которую бесцеремонно вторгался раздувающийся пневмохобот канкерера… О божжжжже!!!
– Извини, Тинничка, я сегодня очень устал, много остановок за вахту, давай уж как-нибудь в другой раз, ладно? – в который уж раз ответил он, смущенно потупив все три глаза.
Судя по уныло посеревшему лицу стюардессы, было понятно, что подобный отказ до сих пор занозит ее самолюбие, хотя она слыхала его от него уже не в первый раз.
– Ладно, в другой раз, – покорно согласилась девушка голосочком тихим и мелодичным, как перезвон хрустальных колокольчиков. Мужчина едва заметно вздрогнул, тяжело вздохнул, вежливо свистнул на прощание, вбежал в трехметрового диаметра шар-капсулу лифта и зарастил мембрану. Он спешил к другой. Он точно знал, где искать, где наверняка найдет, из центральной ходовой, расположенной в самом маленьком, верхнем «кругляше» гофрированной пирамиды, заметно все. Туда сходятся все информационные потоки, там сплетаясь в корневой узел. Чтобы капитан или его вахтенные заместители могли контролировать любой закоулок огромного звездолета, отданного им в безраздельное господство.
Когда Дохан Киррсс вышел из капсулы лифта на вожделенном уровне и добрался в искомый «закоулок», тиканье прервалось коротким вскриком ревуна. Рев предварял неуловимый сознанием миг, за который корабль совершит прокол. Панорамные иллюминаторы затянулись темными фильтрами, послышалось нарастающее гудение, звездолет мелко задрожал, сотрясаемый отдачей АА-тарана, его дважды встряхнуло, на входе и выходе, хором слегка звякнули бутылки, многоэтажными пестрыми рядами выстроившиеся за стойкой, и все стихло. Закончилось. В центре зала возникла деликатно, в пастельных тонах мерцающая проекция. Обращение, на трех наиболее распространенных в мирах Сети языках: «Уважаемые пассажиры, через двадцать минут наш лайнер состыкует-ся с центральным транзитным космопортом системы Серебряный Шар. Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Всегда летайте кораблями «Галабрю де Трене»!». Фильтры сменились на полупрозрачные, и текст почти растворился. Яркое белое солнце Силвер Болл даже сквозь матовые пленки беспардонно зыркало в иллюминаторы, заливая просторный салон ослепительным светом.
Все эти исполненные событий секунды земляшка сидела за столиком все в той же небрежной позе богатой аристократки. В ней же Дохан лицезрел девушку еще из рубки. Рассеянно уставившись в пространство между столиками, не спеша потягивала через гибкую шлангочку коктейль. Прокол ее нисколько не озаботил, она даже не закрыла глаза и не улеглась на пол, как другие пассажиры: бессмысленно и глупо, но – на всякий случай. Дурацкое суеверие, издревле устойчиво бытовавшее у малолетающих.
«Наверное, она летает много?» – почему-то подумал штурман, скользя взглядом по другим пассажирам, поднимающимся с пола.
– Одинокая красивая девушка выглядит смертельно больной. Я увидел, как отчаянно вы скучаете, вот и осмелился навязывать свою компанию, дабы не позволить со скуки умереть, – выдал он свою коронную «домашнюю заготовку», как можно более дружелюбно улыбаясь всеми пятьюдесятью, заостренными и фиолетовыми. – Не желаете ли побороться со смертью активно? Говорят, я неплохо танцую. Мне кажется, говорят правду.
Отсветы лучей Серебряного Шара рождали восхитительные блики на гладко эпилированной головке красавицы. Для мужчины абсолютно безволосого биовида этот нюанс был весьма немаловажен. У Дохана, стопроцентно уверенного в собственной неотразимости, от экстаза предвкушения уже начал подрагивать имитирующий мускул в паху…
И тут ему со всего маху врезали ТУДА «коленкой». Земляшка повернула личико, с явным усилием сконцентрировала взгляд. Вынырнув из немереных глубин внутреннего космоса, презрительно оглядела снизу доверху статного мужчину в пятнистой униформе корабельного офицера. Едва шевеля губами, процедила лениво, расслабленно, но вовсе не аристократично:
– Отва-али…
– Зачем же так неприветливо? – ничего более остроумного растерявшийся Дохан не сконструировал. – Мы чем-то расстроены?..
– Не твое дело. – Даже взгляд отвела, более не удостаивая.
– Да я только хотел…
– Поищи себе компанию в другом месте и хоти ее там на полный вперед. Черт рогатый.
Он обескураженно понял, что его хамски послали, но не понял, что подразумевалось ею в последнем словосочетании. Если его хотят оскорбить, то акцентировать наличие у него рогов – бессмысленно. Аналогично обвинению, что у нее самой всего-навсего два глаза. Йвовер потрогал свои шикарные, прямые, идеально симметричные, в парикмахерском салоне отполированные рожки, недоуменно взмахнул хвостом и бочком отступил с поля боя. Ему, писаному красавцу по всем параметрам, еще никто так грубо и нагло не отказывал.
Поражение по всем направлениям любовного фронта. Армия разбита наголову. Позорно бежит, бросая обозы и не подбирая раненых… Всевидящий Фзатхан, комментируя эту коллизию, сочувственно прошуршал на правое ухо:
– Ну что, Доханчик, не вышло? – вездесуще возникая рядом и пристраиваясь борт в борт. – А я знаю почему. А потому, что девочка не одна, и ее спутник гораздо лучше комплектуется с ней, чем ты.
Стюард был соплеменником второго штурмана, мало того, даже сопланетником: первое «уа-а-а!» они оба проревели в родильных цехах, обогретых одним и тем же солнцем. Наблюдая поражение красавчика штурмана, он невольно припомнил подслушанный им разговор. Девушка летела в компании леандигса среднего возраста, по-кошачьи вальяжного и гибкого; из их диалога напрашивался вывод, что если иной земляшке не муж – такие мезальянсы иногда случаются, – то по крайней мере очень близкий друг. Примерно с час тому назад Фзатхан случайно подцепил этот диалог. Всякого наслушаешься, подавая выпивку индивидам высшего класса, повыползавшим из люксов (оборудованных отдельными прогулочными палубами) на предмет пройтись. С попутчиками перекинуться словцом, так сказать, моцион совершить; вдруг контакт произойдет выгодный, для бизнеса или карьеры.
«О чем ты задумалась? – спросил тогда кошачьеглазый остроухий мужчина. – Я уже третий раз тебя окликаю, а ты не слышишь. Где-то была? Определенно не со мной, не здесь, не сейчас». На что эта хрупкая красоточка ответила задумчиво: «Нет, сейчас… но не здесь. Я просто… очень люблю смотреть на солнечный свет». «Где ж ты здесь увидала солнце? – спросил девчонку партнер. – Нечто похожее было на прошлой остановке, а здесь какой-то мелкий красный ублюдок вместо… Ты что, запасаешься светом, глаза твои как батарейки?» «Все может быть…» – загадочно ответила она. Взгляд у нее был при этом странней некуда. Расфокусированный, тот, что зовется «в никуда». И вместе с тем зрачки энергией лучились, светлыми такими искорками, яркими, как… полуденный солнечный свет. Мужчина с недоверием посмотрел на нее, осушил залпом свою питейную емкость, но больше не подзывал Фзатхана. Решительно поставил бокал на столик и заявил: «Что-то мне в последнее время не нравится твое состояние. Как лунатичка, ей-богу. Будто на луне заразилась… гм, лунным каким-нибудь, призрачным светом». «Лунным?» – довольно равнодушным тоном переспросила земляшка. Но чуткий йвовер уловил скрытое напряжение, мгновенно появившееся в ней. Леандигс продолжал: «Точно. Или я не замечал раньше, или что-то с тобой начало твориться, еще когда мы с Синей Чаши снялись, в компании бывшего копа… Во всяком случае, когда мы избавились от него на луне и затем запустили аварийный таран шаттла и возвратились в обитаемые области, крыша у тебя уже точно не на месте лежала». «Ты не ошибаешься?» – ровным тоном спросила девушка. Мужчина уверенно ответил: «Я не ошибаюсь. Хотя скорее это мне положено впасть в бездонную депрессию, по причине разочарования. Жестокое небо! как же тот шарик все-таки похож на родину… Но боль лучшее доказательство, что похожее не есть искомое – как грызла так и грызет. А вот в поиске мотивов твоей тоски я потерялся в догадках. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Генерал тебе дополнительную инструкцию прописал? Или причина в другом?.. Такое впечатление, что наш безумный вояж тебе вдруг резко опротивел. Появится желание поговорить за жизнь, ищи меня в каюте». Окончив толкать обличительную речь, леандиге повернулся и зашагал прочь. Посреди зала как бы споткнулся, остановился на секунду, как бы припомнив что-то, пожелав еще что-то сказать… но не обернулся, вновь целеустремленно двинулся к выходу. По мнению йвовера, мужчина предъявлял своей молоденькой самке претензии вполне обоснованно. Вид у нее взаправду пришибленный, словно методики расслабления она отрабатывает прямо на ходу или наркоты накушалась. Но ушедший пассажир не услышал то, чему усердно внял оставшийся стюард. «Как это больно, не иметь права поговорить за жизнь с тем, кого любишь…» Фзатхан даже позавидовал чуточку леандигсу, потерявшемуся в догадках, но пропустившему мимо кошачьих глазок очевидный мотив. Не за что девчонке претензии выставлять. Чувствовалось, что сексапильная земляшка спутника-партнера обожает со страшной силой. По крайней мере сейчас. Потому неудивительно, что пребывает в «отмороженном» состоянии. Земов вирус «любовь» косит почему-то чаще кого бы то ни было. Может, потому что они же его и занесли в миры Сети?.. Инфицировав умы и сердца нелепой идеей, что здоровые желания продлить род и насладить тело ни в какое сравнение не идут с неким высшим наслаждением, которое становится доступным для восприятия лишь при условии тяжелого заболевания любовной лихорадкой…
