Сергей Лукьяненко - Ночной Дозор
– Здешняя компания очень показательна, – неторопливо продолжал шеф. – Риск. Острые впечатления. Непонимание окружающих. Сленг. Совершенно непонятные для нормальных людей проблемы. И, кстати, регулярные травмы и смерть. Тебе здесь нравится?
Подумав, я ответил:
– Нет. Здесь надо быть своим. Или не быть совсем.
– Конечно же. В любую такую микросреду любопытно заглянуть – один раз. Далее ты либо принимаешь ее законы и входишь в ее маленький социум, либо отторгаешься. Так вот, мы ничем не отличаемся. По сути своей. Каждый Иной, найденный, осознавший свою сущность, встает перед выбором. Либо он входит в Дозор своей стороны, становится солдатом, бойцом, неизбежным смертником. Либо продолжает жить почти человеческой жизнью, не развивая особенно магических способностей, пользуясь рядом преимуществ Иного, но и недостатки такой жизни вкушая в полной мере. Самое неприятное, когда изначальный выбор сделан не правильно. Иной не хочет уже принимать законы Дозора по тем или иным причинам. Но выйти из нашей структуры почти невозможно. Вот скажи, Антон, ты мог бы существовать вне Дозора?
Конечно же, шеф никогда не ведет абстрактных разговоров.
– Наверное, нет, – признал я. – Мне трудно, практически невозможно будет удержаться в границах допустимого для рядового Светлого мага.
– А не входя в Дозор, ты не сможешь оправдывать магические воздействия интересами борьбы с Тьмой. Так ведь?
– Так.
– Вот в чем вся сложность, Антошка, вся беда, – шеф вздохнул. – Алишер, не стой столбом.
Он прямо-таки помыкал этим парнем. Но о причинах я догадывался без труда: курьер выбил, выпросил себе место в московском Дозоре и сейчас вкушал неизбежные последствия.
– Ваше пиво. Светлый Антон, – с легким кивком парень поставил передо мной кружку.
Я молча взял пиво. Ни в чем он не был виновен, этот молодой и талантливый маг. Наверняка, мы сможем подружиться. Но сейчас я зол даже на него: Алишер привез в Москву то, что навсегда разъединит меня и Светлану.
– Антон, что будем делать? – спросил шеф.
– А в чем, собственно говоря, проблемы? – глядя на него преданными глазами старого сенбернара, ответил я.
– Светлана. Ты выступаешь против ее миссии.
– Конечно.
– Антон, это ведь азбучные истины. Аксиомы. Ты не вправе возражать против политики Дозора, исходя из своих личных интересов.
– При чем тут мои личные интересы? – искренне удивился я. – Я считаю, что вся готовящаяся операция аморальна. Она не принесет пользы людям. Так или иначе – все попытки кардинально изменить человеческое общество терпели крах.
– Рано или поздно мы преуспеем. Заметь, я даже не пытаюсь утверждать, что именно в этот раз нас ждет удача. Но шансы велики как никогда.
– Я не верю.
– Ты можешь подать апелляцию высшему руководству.
– Ее успеют рассмотреть до того дня, когда Светлана возьмет в руки мелок и откроет Книгу Судьбы?
Шеф прикрыл глаза. Вздохнул.
– Нет. Не успеют. Все произойдет сегодня ночью, едва лишь придет наше время. Удовлетворен? Узнал время акции?
– Борис Игнатьевич, – я специально назвал его тем именем, под которым впервые узнал. – Послушайте меня. Прошу вас. Когда-то вы бросили родину и приехали в Россию. Не из-за интересов Света, не из-за карьеры. Из-за Ольги. Я немножко знаю, что у вас за спиной. Сколько всего: и ненависти, и любви, и предательства, и благородства. Но вы должны меня понять. Можете.
Не знаю, чего я ждал. Какого ответа, отведенных глаз или брошенного сквозь зубы обещания отменить акцию.
– Я прекрасно тебя понимаю, Антон, – шеф кивнул. – Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Именно поэтому акция будет продолжаться.
– Но почему?
– Да потому, мальчик мой, что есть такая вещь – судьба. И нет ничего сильнее. Кому-то предназначено менять мир. Кому-то этого не дано. Кому-то предназначено сотрясать государства, а кому-то – стоять за кулисами с ниточками от марионеток в перепачканных мелом руках. Антон, поверь, я знаю, что делаю. Поверь.
– Не верю.
Я встал, оставив нетронутое пиво с уже стаявшей пенной шапкой. Алишер вопросительно посмотрел на шефа, будто готов был меня остановить.
– Ты вправе делать все, что хочешь, – сказал шеф. – Свет в тебе, но за спиной – сумрак. Ты знаешь, что принесет любой неверный шаг. И знаешь, что я готов и должен прийти тебе на помощь.
– Гесер, мой наставник, спасибо за все, чему меня научил. – Я поклонился, вызвав любопытные взгляды парашютистов. – Я не считаю себя вправе и дальше ждать твоей помощи. Прими мою благодарность.
– Ты свободен от всех обязательств передо мной, – спокойно ответил Гесер. – Поступай так, как велит твоя судьба.
Все. Очень легко он отказался от бывшего ученика. Впрочем, сколько у него было таких учеников, не осознавших высших целей и священных идеалов?
Сотни, тысячи.
– Прощай, Гесер, – сказал я. Взглянул на Алишера. – Удачи тебе, новый дозорный.
Парень укоризненно посмотрел на меня:
– Если мне будет позволено сказать…
– Говори, – разрешил я.
– Я не стал бы торопиться на твоем месте, Светлый Антон.
– Я и так слишком долго медлил, Светлый Алишер, – я улыбнулся. В Дозоре я привык считать себя одним из самых младших магов, но все проходит. А уж для этого новичка я являлся авторитетом. Пока еще являлся. – Однажды ты еще услышишь, как время шелестит, песком протекая сквозь пальцы. Тогда – вспомни меня. Удачи тебе.
Глава 6
Жара.
Я шел по Старому Арбату. Художники, рисующие шаблонные портреты, музыканты, играющие стереотипную музыку, торговцы, продающие однообразные сувениры, иностранцы со стандартным интересом в глазах, москвичи, с привычным раздражением пробегающие мимо матрешечной бутафории…
Вас – встряхнуть?
Показать маленькое представление?
Пожонглировать молниями? Поглотать настоящий огонь? Заставить брусчатку расступиться и выдать фонтан минеральной воды? Исцелить десяток нищих калек? Накормить шныряющих беспризорников сотворенными из воздуха пирожными?
А зачем?
Мне накидают пригоршню мелочи за файерболы, которыми надо бить нечисть. Минеральный фонтан окажется прорванным водопроводом. Эти нищие калеки и так поздоровее и побогаче большинства прохожих. Беспризорники разбегутся, потому что давно усвоили: бесплатных пирожных не бывает.
Да, я понимаю Гесера, понимаю всех высших магов, что тысячи лет борются с Тьмой. Нельзя вечно жить с ощущением бессилия. Нельзя вечно сидеть в окопах: это убивает армию вернее, чем вражеские пули.
Но при чем тут я?
Разве обязательно шить знамя победы из моей любви?
А при чем тут эти люди?
Мир легко перевернуть и поставить на ноги, но кто поможет людям не упасть?
Неужели мы не способны ничему научиться?
Я знал, что собирается делать Гесер, точнее, что будет делать Светлана по его приказу. Понимал, чем это может обернуться, и даже представлял, через какие лазейки в Договоре будет оправдываться вмешательство в Книгу Судьбы. Располагал сведениями о времени акции. Единственное, чего я не представлял, – место и объект операции.
И вот это было фатальным.
Впору идти на поклон к Завулону.
А потом прямиком в сумрак.
Я дошел до середины Арбата, когда уловил – слегка, на пределе чувствительности – движение Силы. Совсем рядом со мной происходило магическое воздействие, несильное, но…
Тьма!
Что бы я ни думал о Гесере, как бы ни спорил, но я оставался солдатом Ночного Дозора.
Потянувшись одной рукой к амулету в кармане, я вызвал свою тень и шагнул в сумрак.
Ой, как все запущено!
Давно я не ходил по центру Москвы в сумраке.
Синий мох покрывал все сплошным ковром. Медленно шевелящиеся нити создавали иллюзию колеблющейся воды. От меня расходились круги – мох одновременно и пил мои эмоции, и старался отползти подальше. Но мелкие шалости сумрака меня сейчас не интересовали.
В сером пространстве, под лишенным солнца небом я был не один.
Секунду я смотрел на девушку, стоявшую ко мне спиной. Смотрел, чувствуя, как злая улыбка наползает на лицо. Недостойная Светлого мага улыбка. Ничего себе, «несильное воздействие»!
Магическое вмешательство третьего порядка?
Ой-ей-ей!
Это очень серьезно, девочка. Это настолько серьезно, что ты, наверное, сошла с ума. Третий уровень – вообще не по твоим силам, ты пользуешься чужим амулетом.
А я попробую разобраться своими силами. Я подошел к ней, и она даже не услышала шагов по мягкому синему ковру. Смутные тени людей скользили вокруг, и она была слишком увлечена.
– Антон Городецкий, Ночной Дозор, – сказал я. – Алиса Донникова, вы арестованы.
Ведьмочка вскрикнула, развернулась. В руке у нее был амулет – хрустальная призма, через которую она только что обозревала прохожих. Первым инстинктивным жестом она попыталась спрятать амулет, следующим – посмотреть через призму на меня.
Перехватив руку, я заставил ее остановиться. Секунду мы стояли рядом, и я, медленно усиливая давление, выворачивал ведьме кисть. Подобная сцена между мужчиной и женщиной выглядела бы достаточно постыдной. У нас. Иных, истоки физической силы лежат не в половой принадлежности, и даже не в накачанной мускулатуре. Сила вокруг – в сумраке, в окружающих нас людях. Неизвестно, сколько ее могла вытащить из окружающего мира Алиса, очень может быть, что больше меня.
