Боб Шоу - Деревянные космолеты
– Неужели их оружие настолько мощнее нашего? – спросил Толлер, пытаясь представить воздушный бой с туземцами.
– На симбонитском корабле нет оружия как такового, но в полете его окружает поле – назовем его аурой, – губительное для организмов. Бессмысленно излагать вам его природу, но можете мне поверить: встречу с кораблем симбонитов никто из вас не пережил бы. Хотели бы того дальнемирцы или нет, но они бы вас убили.
Некоторое время все молча усваивали слова Сондевиры, а ветер, ни с того ни с сего посвежев, крупными каплями ледяной воды осыпал неясные человеческие силуэты. Влага легко просачивалась сквозь тонкую ткань рубашек и штанов, а над головами по звездному куполу скользили тучи, как смыкающиеся створки тюремных ворот.
«Дальний Мир глумится над нами», – подумал Толлер, преодолевая дрожь.
Первой заговорила Бериза, в ее голосе безошибочно угадывался гневный оттенок.
– Сдается мне, подруга, ты поторопилась дернуть за трос. Если бы сразу все рассказала, мы бы тебя сбросили за борт и преспокойно вернулись на Верхний Мир.
– В самом деле? – спросила Сондевира с призрачной улыбкой. – Неужели вы бы предпочли такой… логичный выход?
– Не могу говорить за других, но я бы точно предпочла.
Почти сразу интуиция подсказала Толлеру: испорченная оболочка и неопределенный исход экспедиции тут вовсе ни при чем. Просто Бериза ревнует, вот и задирает Сондевиру. При всей серьезности положения он не мог не подивиться (в который уже раз) женскому складу ума. Бериза даже Толлеру иногда внушала страх, а сейчас она казалась вылитой Джесаллой. «Все женщины чем-то похожи на Джесаллу, – мрачно подумал он. – На выбранной ими арене мужчина для них – не соперник».
– Не так уж сильно поврежден корабль, чтобы его нельзя было починить, – произнесла Сондевира. – Я вас не случайно привела в безлюдное место, дальнемирцы сюда вряд ли заглянут. Так что времени у вас достаточно.
«Тогда зачем понадобилось портить шар? – подумал Толлер. – Нет, эта женщина чего-то не договаривает». Бартан шагнул к Сондевире.
– Кто хочет, пускай улетает, а я останусь тут, с тобой.
– Нет, Бартан. Ты что, забыл, почему меня похитили? Симбониты скорее убьют меня, чем позволят вступить в связь с дееспособной мужской особью моего вида.
Между тем у Толлера в голове бился невысказанный вопрос – интерес к тактике был у него, старого вояки, в крови. «Испортить шар Сондевира могла по одной причине: чтобы корабль никуда не улетел. А значит…»
– Существует альтернативный выход, – сказала Сондевира. – Я о нем расскажу, но каждый из вас должен сам решить, годится ли мое предложение. Если оно вас не устроит, я помогу отремонтировать небесный корабль и добраться до Верхнего Мира, а сама, конечно, останусь здесь. Но если вы захотите попробовать, то будьте готовы к любым опасностям и…
– Мы готовы к любым опасностям, – перебил Толлер. – Далеко отсюда до корабля симбонитов? И какова охрана?
Сондевира повернулась к нему.
– Толлер Маракайн, ты не перестаешь меня удивлять.
– Ерунда, – сказал Толлер. – Я себя не считаю слишком умным, но знаю, что бывают случаи, когда спорщикам, будь они хоть семи пядей во лбу, ничего другого не остается, кроме…
– Кроме насилия?
– Кроме оправданного применения силы, ответа ударом меча на удар меча.
– Довольно, Толлер, я не в той ситуации, когда можно дискутировать на темы морали. Ведь захват корабля – моя идея, мой единственный шанс спастись от жуткого, неполноценного существования. Но это чересчур опасно…
– Мы готовы к опасностям, – повторил Толлер и окинул спутников взглядом, словно искал у них поддержки.
– Но почему ради меня вы должны рисковать жизнью?
– У каждого из нас – свои веские причины участвовать в этой экспедиции.
Сондевира приблизилась к Толлеру, неотрывно глядя ему в зрачки, и впервые с той минуты, как увидел ее во плоти, он почувствовал, что она применила сверхчеловеческое свойство своего разума.
– О твоей причине я не могу сказать ничего хорошего, – наконец печально молвила она.
– Долго нам еще стоять в этом ледяном болоте? – Толлер переступил с ноги на ногу в чавкающей грязи. – Пора шевелиться, а то помрем от лихорадки. Далеко отсюда до корабля?
– Добрые девяносто миль. – Сондевира заметно оживилась – видимо, поняла, что астронавты уже не раздумают ее спасать. – Но у меня есть транспортное средство, на нем мы быстро доберемся.
– Фургон?
– Нечто вроде этого.
– Вот и славно, а то для форсированных маршей эта местность вряд ли годится.
К немалому облегчению Толлера, разговор на этом закончился, и астронавты поспешили к гондоле – выгружать оружие и провиант. Толлер без особой охоты взял мушкет – увесистая сетка с шариками обещала стать помехой в рукопашном бою, и вообще долгая перезарядка, на его взгляд, почти сводила на нет преимущества огнестрельного оружия.
– Смотри, что я нашел. – Дрожащая от слабости рука Завотла протягивала Толлеру бракковое древко со свернутым сине-серым флагом Колкоррона.
Толлер взял у него стяг и всадил в землю, как копье.
– Ну вот, наш долг перед Чаккелом исполнен, теперь можем заняться своими делами.
Он спрыгнул с гондолы, подошел к куче припасов, которую уже разбирали его товарищи, и вдруг обнаружил, что рядом нет Сондевиры. Толлер завертел головой и почти тотчас услышал необычные звуки, они напоминали шипение змеи, фырканье синерога, скрип и погромыхивание фургона. Чуть позже он различил прямоугольник повозки, медленно приближающейся к небесному кораблю. Гадая, на что похоже тягловое животное, способное на такую какофонию, он направился вперед – и застыл как вкопанный, увидев, что повозка движется сама по себе. Ее задняя часть – парусиновый тент на колесах – напоминала обычный фургон, но впереди находилось нечто дивное: короткий горизонтальный цилиндр с торчащей кверху трубой, плюющей в туманное небо клочками белого пара. За стеклянным щитом кабины, что примыкала к заднему торцу цилиндра, восседала Сондевира. Широкие колеса с черными ободьями замерли, дикий шум сменился задумчивым пыхтением. Сондевира соскочила на землю.
– Повозку заставляет двигаться сила пара, – опередила она залп вопросов. – Это мой дом на колесах – куда хочу, туда и еду. И для нашей цели он вполне сгодится.
Поездка по сельским краям Дальнего Мира пополнила коллекцию самых необыкновенных путешествий Толлера. Об этом главным образом позаботились погодные условия и «красоты» местной природы. Парусиновый тент самодвижущегося фургона не спасал астронавтов от липкой, пробирающей до костей стужи – им в жизни не доводилось испытывать ничего подобного. Заря не обрушилась лавиной золотого света и тепла, как на Верхнем Мире, а подкралась на цыпочках и разбавила дождем ночную черноту до унылой густой серости. Казалось, даже в фургоне воздух тонирован серым; выдыхаемый пассажирами, он смешивался с промозглым туманом, проникающим под тент, и настырно запускал под одежду скользкие ледяные щупальца. Только Сондевира, одетая в теплую тунику и штаны, не обращала на холод внимания.
Толлер и его спутники часто раздвигали парусиновый полог – им не терпелось увидеть обитателей чужого мира и их жилища. Но по сторонам дороги висели бесконечные занавеси дождя и тумана, и синевато-зеленые травянистые низины, изредка мелькая в прорехах занавесей, слабо утоляли любопытство. Впрочем, кое-что бросалось в глаза – например, ухоженная мостовая, по которой они ехали. Такому проселку позавидовал бы любой верхнемирский тракт.
Постепенно дорога расширилась, и пассажиры фургона увидели наконец первую дальнемирскую деревню. Напрасно астронавты уповали на экзотику. Дома удивляли лишь тем, что выглядели совершенно заурядными, отличаясь от своих собратьев на планетах-близнецах разве что чересчур крутыми скатами крыш. Ни один туземец не попадался путникам на глаза, и Толлер счел это вполне объяснимым: в такую ужасную погоду кому захочется выходить из дому? Он бы и сам предпочел поваляться в кровати.
Толлер вырос в одной из самых образованных семей старого Колкоррона, и природа смены времен года не была ему в диковинку. Но вся жизнь его молодых подчиненных прошла на планете, чей экватор лежал в одной плоскости с орбитой солнца. Вначале они просто не поверили, что ось Дальнего Мира наклонена; когда же эта истина закрепилась в их сознании, они засыпали Сондевиру градом вопросов о погоде, постоянно меняющемся суточном цикле и тому подобном. Казалось, Сондевира была рада возможности позабыть на время о своей симбонитской натуре и держалась с молодежью, как самый обыкновенный человек.
Толлер прислушивался к разговору, и время от времени его охватывало чувство нереальности происходящего. Он был вынужден постоянно напоминать себе, что Сондевира пережила невероятную метаморфозу, что его отряду предстоит битва за корабль, каких не бывает даже в сказках, и что в ближайшие часы любой из них может погибнуть. А юным участникам экспедиции, судя по всему, это даже в голову не приходило; молодым свойственно верить, что смерть их не коснется.
