Николай Перумов - Враг неведом

– Я пойду, пожалуй, – Файлинь невозмутимо поднялась. – К малышам пойду… небось опять все там рёвом ревут.

И вышла, не попрощавшись, даже не кивнув никому.

* * *

Для остатков Твердиславова Старшего Десятка настали дурные времена. И не только потому, что внезапно окрутевшая после исчезновения Джейаны её былая подружка всё взяла в свои руки; хотя с этим мириться – тоже невеликая радость. Клан всё увереннее разделялся на два враждующих лагеря – и чем дальше, тем глубже становилась эта пропасть.

– Дура она, что ли, Фатима эта?! – шипел сквозь зубы неугомонный Джиг. Трое друзей, Джиг, Лев и Дим, последние выжившие из соратников Твердислава, с утра наряжены были мстительной Ворожеей таскать воду в каменную цистерну, обновляя запас (Твердислав всё собирался сделать её проточной, да так и не дошли руки), и в домик травниц, и в её, Фатимы, собственное жилище.

– Дура, дура, как есть дура, – пыхтел Лев, подныривая под коромысло.

Дим, как всегда, работал молча, избегая лишних слов. Да и что тут говорить? Беды шли сплошной полосой. Распадались пары, ссорились даже те, кто уже год или два оставался вместе. Кое-кто из парней пустил в ход кулаки – но тут девчоночье племя немедленно показало, что в магии оно всё ещё сильнее. На шум завязавшейся драки прибежала Фатима с Линдой и Олесей; зачинщиков скрутили, а потом выпороли на виду у всего клана, невзирая на то, что тем парням уже стукнуло четырнадцать.

Дим аккуратно опорожнил оба ведра в распахнутую каменную глотку цистерны. Внешне он оставался прежним – невозмутимым, меланхоличным и молчаливым, хотя внутри всё кипело. И было от чего – вчера он насмерть поссорился с Хайди: просто взял за плечи и встряхнул как следует, стоило той в очередной раз пройтись по «мальчишеской глупости» да вякнуть нечто вроде «ну, теперь-то Фати ума вам прибавит…»

– Заткнись, – очень холодно и очень спокойно сказал он, глядя прямо в испуганно округлившиеся глаза девчонки, в те самые глаза, что столько раз закрывались в сладкой истоме, когда головка Хайди поудобнее пристраивалась к Димову плечу. – Заткнись… и чтобы я от тебя такого больше не слышал. Поняла?

И ещё разок встряхнул, для верности, да так, что у несчастной клацнули зубы. Потом оттолкнул, повернулся спиной и, посвистывая, принялся за работу – резать из хорошо высушенного белого бруска ладную деревянную ложку.

– Да ты что?! Ты что?! – взвизгнула Хайди, едва опомнившись. – Ты что это руки-то распускаешь? Думаешь, управы на тебя нет?..

– Прежде я сам из клана уйду, – спокойно обронил Дим. Кривой ножик в его руке мягко скользил по бруску; наземь падала белая ароматная стружка.

Хайди уже занесла руку, намереваясь вкатить своему забывшемуся благоверному добрую оплеуху (а чего он! Теперь не прежнее время, нечего задираться!), однако в этот миг Дим оторвался от работы, кратко взглянув в глаза бывшей подружке.

«Только попробуй, – сказал этот взгляд. – Только попробуй».

Хайди невольно попятилась. Ей было пятнадцать, она навидалась всякого – горела в лесном пожаре, тонула в болотах, дралась с Ведунами, ловила и жгла ламий вместе с Джейаной – однако только теперь поняла, что такое смерть.

Именно она, старая Тётка-Смерть, смотрела на неё сейчас из окон холодных глаз Дима. И девчонка, вместо того чтобы сказать: «Слушай, чего это с нами? Совсем взбесились мы с тобой, что ли?», не нашла ничего лучшего, как броситься к Фатиме…

Главная Ворожея не замедлила явиться. Вместе с ней пожаловал и весь её Старший Десяток, включая и неугомонную Гилви.

Неизвестно, что было бы с этой рыжей шустрой девчонкой, останься Джейана дома. Уж очень не по нраву пришлась ей своенравная и сильная в магии Гилви. На пятки стала наступать главной Ворожее клана. Но последней каплей все же оказалась пощёчина. В схватке с подземным зверем Джейана, истратив всю свою энергию, упала в обморок. Гилви, чтобы вернуть её в сознание, закатила Неистовой такую оплеуху, что не только мигом вылечила её, но и нажила себе смертельного врага в лице главной Ворожеи. Теперь, при Фатиме, Гилви чувствовала себя, не сравнить, вольготнее. В силу вошла. Без неё не принималось ни одного серьёзного решения.

Дим всё так же сидел на бревне, терпеливо стругая брусок-заготовку. Гневные тирады Фатимы он выслушал молча, не подняв головы от работы; а когда наконец поднял, черноволосая волшебница мгновенно поперхнулась собственной злостью.

В руках Дима удобно устроился небольшой изогнутый ножичек, острый, словно та самая бритва, коими скоблили себе щёки старшие из парней. Напружиненные пальцы готовы были в любой миг метнуть оружие – а все в клане Твердиславичей знали, что никто, и даже сам вождь, не одолеет Дима, если придётся состязаться в бросании ножей.

И точно так же, как и Хайди, Фатима осеклась. Всегда чудовищно, неправдоподобно спокойный Дим взорвался первым; взорвался первым, хотя сам ни на кого не кидался, а всего лишь спокойно сидел, вырезая ложку.

– Воду носить будете, – нашла в себе силы Фатима. – Чтобы впредь неповадно было…

Дим встал, повернулся к девчонкам спиной и, лишь отойдя шагов на пять, соизволил обернуться и небрежно кивнуть – мол, слышал я тебя.

Не стал ни упираться, ни отлынивать.

Когда носишь воду, мысли, точно по заказу, становятся короткими и чёткими. Где же, возьми меня Ведуны, мы так ошпарились? Где допустили ошибку? Были ли не правы Твердислав с Джейаной, покинув клан на скромную, верную, надёжную Фатиму – не разглядев, что скрывается в этой незаметной тихоне… Хотя нет, едва ли Фатима сама об этом догадывалась… Власть опаляет словно молния. Дим знал – каждый из Старшего Десятка хоть раз да командовал достаточно крупным отрядом, когда твоё слово – непререкаемый закон и ты вправе своей рукой казнить ослушника на месте. Такое из души вдруг лезть начинает – сам пугаешься…

Клан разделившийся есть клан погибший. И не важно, где пролегла граница. Достаточно того, что она есть. И уничтожить эту границу можно лишь двумя способами – если одна часть противостоящих покоряется другой… или если враждующие разом, вместе, отказываются от борьбы.

Судя по всему, Фатима ни от чего отказываться не собиралась.

Оставался также и третий путь, самый, пожалуй, лёгкий.

Бегство.

Вольные города на Светлой, где нет жёсткой власти вождей и Ворожей. Там свои беды, свои закорюки, однако нет такого, что брат встаёт на брата… или, точнее, брат на сестру.

Но это – решение труса. А трусом Дим никогда не был. Он не умел произносить красивые слова, он просто знал, что скорее даст Ведунам растерзать себя, чем откажется от схватки с Фатимой. Но – не такой, как это видится тому же Джигу. Тот, кипя от ярости, уже предлагал подстеречь главную Ворожею на узкой дороженьке, и…

– Клан спасать надо! – рычал он в ответ на укоры Льва и скептическое покачивание головой Дима. – А что с нами будет – уже не важно! Лишь бы Твердиславичи уцелели!

– А что, если Учителя весь клан… того? По другим разбросают? – разлепил тогда губы Дим, и Джиг как-то разом весь сник и поутих.

– Надо разобраться, – наступая на горло собственной гордости, заставил тогда себя сказать Дим, – может, для всего клана это как раз и лучше?..

Джиг со Львом чуть не отколотили приятеля.

Разобрались.

Нет, не хорошо это для клана. Ссоры вспыхивали теперь уже по каждому пустяку. Думали не об охоте, не о Ведунах – о том, как побольнее уязвить противную сторону. Теперь уже и речи не могло быть о клановых праздниках, даже День Урожая парни и девчонки отмечали сами по себе. Главной Ворожее подчинялись крайне неохотно, порученное исполняли спустя рукава, абы как. И, понятное дело, лучше от этого не становилось. Зима ещё не пала, а запасов – кособрюх наплакал. Отправляясь на охоту, ребята радовались возможности оказаться «на воле» – и Ведун с ней, добычей!

О ни в чём не повинных малышах-несмышлёнышах, ничего не знавших обо всех этих распрях, по молодой жестокости никто не думал.

Был, однако, и четвёртый путь. Самый опасный из всех. И самый невозможный.

– …Хорош! – объявил Джиг, заглянув в цистерну. – Хватит, а то через край польётся.

Он терпеть не мог делать зряшной работы.

Сели перевести дух прямо под каменным боком резервуара. Несмотря на холодный осенний ветерок, распахнули рубахи – взмокли, таская здоровенные вёдра.

Дим шевельнул пальцами – надо поговорить. Нечего зря сотрясать воздух, когда можно обойтись коротким жестом. Повинуясь ему, Джиг со Львом мигом перешли на неслышимую иным речь.

:Начинаем сегодня. Вечером. Возьмём Фатиму и…:

:Ур-р-р-я!!!: – завопил Джиг.

:Не «урря», а слушай. Вечером, когда они с Мосластым купаться пойдут. На обратном пути. За третьим поворотом, там, где тесные камни…:

:И шею свернём!:

:.Дурак, я тебе её сперва сам сверну! Слушай, что Дим говорит!: – вмешался Лев.

:О-ох… Может, лучше самим со скал прыгнуть?!: – Джиг даже схватился за голову.