Вячеслав Шалыгин - Путь с небес
– Пока держатся…
– Хорошо, я буду на флагмане через час, а до тех пор прошу меня не тревожить.
Сергей понимал, что в ситуации, когда очень многое решают минуты, часовой тайм-аут будет не слишком полезен для дела, но он не мог улететь с Земли, не повидав Нины.
Он сел в машину и утомленно потер виски.
– В посольство, – приказал он Горохову.
Водитель молча кивнул и вырулил на дорогу. В последние дни, после неудавшихся переговоров с технократами, он воздерживался от шуточек и вольного тона. Сначала Сергея это устраивало, но постепенно начало тревожить. Неужели он настолько изменился за какие то недели, что теперь его опасается даже верный оруженосец? Хотя нет, ерунда! Горох просто на что-то обиделся. Преображенский замотался и среди всех этих военно-государственных забот вполне мог забыть о каком-то обещании или накричать на верного шофера ни за что ни про что. Барские замашки Сергею всегда были противны, его подданные привыкли, что князь ведет себя корректно и дружелюбно, поэтому Гороха могло «заклинить» от любого пренебрежительного слова.
На лице лейтенанта читалась почти такая же отрешенная задумчивость, как и у самого князя. А еще… В последние дни нечто подобное отражалось и на лице Нины. Три человека, тесно общающихся друг с другом, три человека, прошедших испытания Рубежом, огнем и Торбаном. Рубежом! Быть может, дело было не в новых замашках Преображенского, а в чем-то еще? Все трое прошли сквозь Рубеж и вернулись обратно. Не было ли здесь подвоха? Такие опасения преследовали Сергея еще со времени первого возвращения из-за Рубежа. Ведь вещество тора могло излучать какую-нибудь неизвестную науке гадость или индуцировать особые поля…
Сергей набрал на видеофоне номер Нины. Она что-то делала в оранжерее. Ей нравилось ухаживать за цветами, и все свободные минуты она проводила среди экзотической зелени. Увидев Сергея, она улыбнулась и сняла перчатку, чтобы откинуть со лба непослушную прядь.
– Ты едешь домой?
– Да, – Преображенский невольно улыбнулся в ответ. От одного взгляда на жену ему стало значительно легче. Все проблемы и тревоги тут же отошли на второй план. – Как ты?
– Соскучилась.
– Что-то ты бледная.
– Меня с утра немного тошнило.
– Приеду, вызову на ковер шеф-повара.
– Не надо. Это, наверное, мигрень, реакция на погоду. У меня и голова немного болит. Ветер меняется. Завтра, по прогнозам, похолодает.
– Хорошо, но повара я все-таки вызову. – Сергей улыбнулся и отключил связь.
– Вы лучше доктора вызовите, – наконец-то подал голос Горох. – Акушера-гинеколога.
– Что?
– Да нет, ничего, это я сам с собой.
– Послушай, Горохов… – Сергей задумался, как бы сформулировать вопрос. – Ты считаешь, что я изменился?
– Ну, как вам сказать… – Лейтенант смутился. – Не то чтобы очень… Но посерьезнее вы стали, мягко говоря, это точно.
– А ты сам почему такой задумчивый? С тобой ничего в последнее время не происходило… странного?
– Как с княжной? – Канонир усмехнулся. – Нет.
– А если подумать?
– Не знаю… вроде бы ничего. – Горохов ответил неуверенно, словно не знал, стоит ли говорить о чем-то незначительном и, с его точки зрения, глупом. – Ну, разве что… Да нет. Ничего не происходило.
– Нет, погоди, что – «разве что»?
– Да ерунда, ваша светлость. Дня два назад решил книжку полистать на сон грядущий. Из серии «Классика». На обложку польстился. Там такой суровый мужик с автоматом по подвалу идет… Две страницы прочел, и вдруг будильник! Я на часы, а там уже шесть тридцать. Подъем то есть. Как я так спал – не пойму. Вроде бы только что двадцать три десять было – точно помню, – и всего две страницы прочел, а уже утро наступило. Да, главное, выспаться толком не успел. Весь день как вареный ходил. Больше в постели не читаю. Ну их, книги эти. Здоровый сон дороже. Вот. А больше ничего особенного.
– То, что надо, – князь похлопал его по плечу.
– Вы думаете? – Горохов удивленно оглянулся.
– Знаю, – заверил Преображенский. Нина по-прежнему была в оранжерее. Ей князь задал примерно тот же вопрос, что и канониру, но молодая княгиня, как ни старалась, ничего странного припомнить не смогла.
– А почему этот случай с Гороховым тебя так взволновал? – Она стянула перчатки и отдала их садовнику. – Ничего не трогайте, пожалуйста, я завтра закончу.
Пожилой садовник поклонился и тихо вышел из стеклянного флигеля.
– Мы все изменились, – пояснил Сергей. – Причем никто этого не заметил, понимаешь? '
– Смутно, – призналась Нина. – Как мы изменились?
– Словно бы стали более суровыми, расчетливыми, жесткими. У меня есть подозрение, что эти изменения и «провал во времени» Гороха как-то связаны с нашими путешествиями сквозь Рубеж.
– Ого! И на чем основана сия теория? Кроме того, что у вас с ним, после всех этих испытаний на прочность, развилась отдаленно схожая «задумчивость».
– Разве этого мало?
– Конечно. Вы могли выпить из одной бутылки какого-нибудь венерианского абсента или заразиться чем-то еще на Каллисто. Вы же с одной планеты. И потом, здесь вы не коренные жители. Может быть, в воздухе Земли есть что-то вредное для твоих соотечественников? Я же ничем таким не страдаю. В конце концов, вы могли просто замотаться до такой степени, что вашим организмам стало катастрофически не хватать отдыха и сна. Вот и начались «провалы», нервные срывы и появилась раздражительность, ошибочно принимаемая тобой за «жесткость».
– А ты умная для европейки, – Сергей рассмеялся. Нина притворно надула губки и в шутку ткнула его кулачком в плечо.
– Позвони Попову, – вдруг предложила она. – И еще кому-нибудь из тех, кто проходил сквозь Рубеж. Вот тогда у тебя будет более-менее приличная статистика.
– Ты не просто умная, ты опасно умная! – Преображенский обнял ее и поцеловал. – Настоящая великая княгиня!
– Не рановато примерять такой титул?
– Пока, конечно, рановато, но ведь для меня ты всегда великая!
– Да как ты смеешь, охотник?! Я на голову ниже тебя! – «возмутилась» Нина, заливаясь искренним смехом. – Ты намекаешь на то, что я подпираю небо?!
– Простите, госпожа. – Князь выпустил ее из объятий и, как тогда, на Торбане, театрально поклонился. – Только без жестов!
– Ладно. – Жена, продолжая улыбаться, милостиво протянула руку. – Идем, вояка, я покажу тебе свои покои…
– Сожалею, госпожа, но мне очень скоро улетать. – Сергей взял ее за руку.
– Далеко? – Улыбка исчезла с ее лица. – На фронт?
– Дальше. – Преображенский прижал ее к себе. – Но это не опасно. Мы решили блокировать Рубеж, и я поведу резервную армию.
– Не бросай меня, – тихо шепнула она. – Я без тебя не могу.
– Я не пробуду там слишком долго. Как только мы отрежем армию вторжения от тылов, они сдадутся буквально за три дня. Максимум – за неделю.
– Это не правда, но я сделаю вид, что верю. – Нина вздохнула. – Береги себя…
***Преображенский стоял на мостике «Каллисто», заложив руки за спину, и внимательно разглядывал сверкающий Рубеж. Даже без всякой телеметрии было заметно, что тор изменился. Теперь его диаметр значительно превышал диаметр Луны. Если сравнительно медленный рост кольца не ускорится, Рубеж мог достичь земных размеров примерно через два стандартных месяца. Другое дело, если расширение тора имело какие-то свои законы… Но в любом случае расширение «бублика» не сулило ничего хорошего. Блокировать дыру в три-четыре мегаметра несложно, но вот когда она достигнет десяти, а потом и двадцати тысяч километров, на удержание позиций не хватит и трех резервных армий.
– Сообщение из-за Рубежа, ваша светлость. – На мостике появился офицер связи. – Контр-адмирал Попов докладывает, что технократы перебрасывают войска в пространство чуть дальше Сетты.
– Что они там забыли, ведь Сетты больше нет? Попов что-нибудь предпринимает?
– Никак нет, недостаточно сил.
Это было чистой правдой. В связи с нападением Тирании «армию присутствия» в Технократии пришлось сократить в пять раз. За «поведением» побежденных технократов следили только небольшой флот Попова и полицейские патрули из пяти десятков ударных крейсеров и малых рейдеров дивизии «Кречет».
– К нам они собрались, как пить дать, – произнес переминающийся чуть поодаль Горохов. На крейсере были свои корректировщики стрелковых систем, и канонир «Шторма» временно числился адъютантом его светлости. – Второй фронт готовятся открыть, ренегаты.
– Винить их особо не в чем, – задумчиво проговорил Сергей. – Мы бы поступили так же.
– Мы бы, наверное, все-таки не торопились, – осторожно возразил Горох. – Ведь на стороне чинидов нет особого преимущества. Ни тактического, ни тем более стратегического.
– Ты мыслишь, как генерал артиллерии, – похвалил князь. – Объемно.
– Учусь. – Канонир так и не понял, иронизирует Преображенский или говорит серьезно. Он вообще уже плохо понимал, что происходит с князем. Сначала в нем появилась жесткость и какая-то чрезмерная решительность, потом задумчивость и загадочный интерес ко всяким странностям, следующая трансформация затронула его чувство юмора… Так недалеко было до полного перерождения. Из хорошего человека и благородного правителя в какого-нибудь самоуверенного деспота… Тьфу-тьфу-тьфу… Канонир суеверно сплюнул через левое плечо. Едва не на вахтенного офицера. Тот с недоумением взглянул на адъютанта, переполненного размышлениями и тревогами за судьбу князя, но промолчал.
