Дэвид Брин - Война за возвышение
Но на краю танцевальной площадки стояли четверо шимпов в ярких комбинезонах, глядя на Фибена и нащупывая в карманах какие-то предметы.
Похоже, по-прежнему остается только один выход. Фибен поднялся на еще один покрытый ковром «уступ скалы». Снова толпа возбужденно закричала. Шум, запахи, смятение... Фибен видел море глаз, в ожидании устремленных на него. Что происходит?
Его внимание привлекло какое-то движение. С балкона через перила кто-то махал ему. Маленький шимп в темном с капюшоном плаще; в этой возбужденной толпе он казался совершенно спокойным.
И вдруг Фибен узнал в нем маленького сводника, того самого, который обратился к нему у входа в «Обезьянью гроздь». Слова невозможно было разобрать в гуле толпы, но Фибен по движениям губ прочел:
– Эй, придурок, посмотри вверх!
Мальчишеское лицо сморщилось. Шимп указал вверх.
Фибен запрокинул голову... как раз вовремя, чтобы увидеть опускающуюся с балок блестящую сеть! Он чисто инстинктивно отпрыгнул, ударился о другой выступ, и край сети задел его за ногу. Обожгло электричеством.
– Дерьмо бабуина! Что за... – Он громко выругался.
И только потом понял, что шум в ушах отчасти объясняется аплодисментами. Он перевернулся, едва избежав другой ловушки, и тем вызвал одобрительные крики. За то место, где он только что находился, ухватилось с десяток липких петель.
Фибен старался оставаться неподвижным; он растирал ногу и гневно и подозрительно оглядывался. Дважды его чуть не поймали, как какое-то глупое животное. Для толпы, возможно, это отличная забава, но он совсем не собирается преодолевать дистанцию с какими-то нелепыми препятствиями.
Внизу под собой, на танцплощадке, он видел яркие комбинезоны – справа, слева, в центре. Губру на балконе, казалось, заинтересовался, но не вмешивался.
Фибен вздохнул. Его положение не изменилось. По-прежнему единственное возможное направление – вверх. Внимательно приглядываясь, он взобрался на следующий обитый ковром уступ. Ловушки, по-видимому, должны выглядеть унизительными, устрашающими и болезненными, но они не смертельны. Однако не в его случае. Если он будет пойман, его нежданные враги тут же окажутся рядом.
Он осторожно ступил на следующий «камень». Почувствовал дрожь правой ногой и отдернул ее: впереди открылся потайной люк. Толпа ахнула, видя, как Фибен удерживается на краю ямы. Размахивая руками, Фибен пытался сохранить равновесие. Он едва успел отпрыгнуть и ухватиться за край следующего уступа.
Ноги его повисли над пустотой. Дышал он тяжело. И в отчаянии пожалел, что люди изъяли «ненужное» врожденное умение карабкаться вверх, чтобы оставить место для таких банальностей, как речь и разум.
С усилием Фибен выбрался на край уступа. Аудитория требовала продолжения.
Отдуваясь на краю уступа и пытаясь одновременно смотреть во всех направлениях, Фибен постепенно начал сознавать, что громкоговоритель, перекрывая шум толпы, что-то повторят механическим голосом:
– ...более просвещенный подход к возвышению... соответствующий именно данным клиентам... открывает возможности перед всеми... не затронутый искаженными человеческими стандартами...
Вверху за ограждением захватчик что-то чирикал в свой микрофон.
Перевод его слов перекрывал музыку и шум возбужденной толпы. Фибен сомневался в том, что хоть один из десяти шимпов внизу слышит монолог ити – в таком состоянии. Но, вероятно, это не имеет значения.
Толпой манипулируют.
Неудивительно, что он не слышал раньше ни о танце со стриптизом, ни о нелепой гонке с препятствиями. Это нововведение захватчиков. Но какова их цель?
«Они не могли все это проделать без чьей-то помощи», – гневно подумал Фибен. Конечно, вон двое хорошо одетых шимпов стоят рядом с захватчиком, что-то говорят друг другу и записывают. Очевидно, фиксируют для своих новых хозяев реакцию толпы.
Фибен взглянул на балкон и увидел, что маленький сводник в плаще с капюшоном стоит недалеко от заграждения губру и его роботов-охранников. И потратил целую секунду, чтобы запомнить его мальчишеское лицо. Предатель!
Сильвия теперь была всего в нескольких террасах над ним. Танцовщица показала ему свой розовый зад и улыбнулась, глядя на его вспотевшее лицо.
У людей свои сексуальные возбудители: круглые женские груди, бедра, гладкая женская кожа. Но все это невозможно сравнить с тем шоком, который пронзает самца-шимпа, когда он видит цвет интимного места самки.
Фибен яростно покачал головой.
– Наружу! Не внутрь! Тебе нужно выбраться!
Стараясь сохранить равновесие, оберегая больную левую ногу, он боком обогнул край ямы и на четвереньках пополз вверх.
Сильвия наклонилась к нему в двух уровнях выше. До Фибена донесся ее запах, и ноздри его расширились.
Он неожиданно потряс головой. Какой-то другой сильный запах, и совсем рядом.
Мизинцем левой руки он осторожно коснулся террасы, на которую предстояло забраться. И ощутил острую боль. Оторвав палец, оставив клочок шкуры, он отскочил.
И все-таки инстинкт действует. Машинально Фибен лизнул руку. Если отступит, скорее всего упадет в яму.
Этот лабиринт ловушек объясняет одно обстоятельство, над которым он задумался раньше. Неудивительно, что остальные шимпы не пытались подняться на холм, когда Сильвия показала свои розовые прелести. Они знали, что только придурок или отчаянный храбрец может попробовать подняться. И были довольны, просто наблюдая и фантазируя. Танец Сильвии – только часть представления.
Ну, а если какой-нибудь удачливый ублюдок все-таки поднимется? Толпа получит неповторимое удовольствие, наблюдая за дальнейшим!
Эта мысль вызвала у Фибена отвращение. Совокупления наедине в порядке вещей. Но публичная похоть омерзительна!
Он заметил, что и сам поддается. Кровь текла быстрее. Сильвия немного наклонилась к нему, и ему показалось, что он может ее коснуться. Музыканты ускорили темп, снова замигали стробоскопы, напоминая молнии. Загремел искусственный гром. Фибен ощутил несколько капель, словно начало тропического ливня.
Сильвия танцевала на свету, возбуждая толпу. Фибен облизнул губы. Его тянуло к ней.
И тут, при очередной вспышке, Фибен увидел нечто еще более привлекательное, способное увести его от гипнотического раскачивания Сильвии. Маленькая надпись, зеленая, без украшений, за плечом Сильвии:
ВЫХОД.
* * *
Неожиданно накопившиеся боль, усталость, напряжение словно высвободили что-то в Фибене. Он почувствовал, как его поднимает над шумом и смятением. Фибен вспомнил, что сказала ему Атаклена перед тем, как он отправился в город. Серебряные нити ее короны волновались, словно мысли на ветру.
«Есть одно стихотворение, которое процитировал мне отец, Фибен. Хайку на земном языке, который называется японским. Я хочу, чтобы ты взял его с собой».
«Японский, – возразил он. – На нем еще говорят на Земле и на Калафии, но на Гарте вряд ли найдется сотня шимпов или людей, владеющих им».
Но Атаклена только покачала головой.
«Я тоже его не знаю. Но передам тебе высказывание так, как его сказали мне».
И когда она открыла рот, раздался звук какой-то кристаллической структуры, что-то вроде абсолютного значения, которое запомнилось и тут же рассеялось.
Бывают решающие мгновенияВ темную зимнюю бурю,Когда звезды зовут и ты летишь.
Фибен помотал головой. Момент откровения миновал. Надпись продолжала светиться.
ВЫХОД.
Она сияла, как зеленое убежище.
Все вернулось: шум, запахи, жжение от капель дождя. Но Фибен чувствовал себя так, словно его грудь стала вдвое шире. Руки и ноги стали невесомыми.
Подогнув ноги, он прыгнул и опустился на следующей террасе в дюймах от жгучего клейкого покрытия. Толпа взревела, а Сильвия, захлопав в ладоши, отступила на шаг. Фибен рассмеялся. Он поколотил себя в грудь, как делают гориллы, в такт музыке. Аудитории это понравилось.
Улыбаясь, он прошел по самому краю террасы, определяя липкое место скорее инстинктивно, чем по небольшому отличию в цвете. Широко расставив для равновесия руки, он старался показать, что ему гораздо труднее, чем в действительности.
Терраса кончилась там, где росло дерево – искусственное, из фибергласа, зеленое, с пластиковыми листьями.
Конечно, тут тоже ловушка. Фибен не стал мешкать, разглядывая ее. Он подпрыгнул, слегка дотронулся до ближайшей ветви и опустился, с трудом сохранив равновесие. Толпа ахнула.
Ветвь отреагировала с чуть заметным опозданием – как раз на столько, сколько нужно, чтобы крепко схватиться за нее. По дереву словно прошла судорога. Ветви превратились в веревки, которые опутали бы его руки, если бы он за них держался.
С криком Фибен снова подпрыгнул и схватился за свисающую веревку. Он, как прыгун с шестом, пролетел над двумя оставшимися террасами – и над удивленной танцовщицей – и оказался в густой, как джунгли, путанице балок и проводов вверху.
