Владимир Васильев - Перестарки
– Девчата где? – осведомился капитан.
Самарин пожал плечами:
– Прихорашиваются, где же им быть? Это мы, балбесы, чуть гиперпроснулись – и в рубку…
Самарин улыбнулся, но тут взгляд его упал на монитор фар-спикера и улыбка медленно сползла с его губ.
– Да, – сказал капитан. – Похоже, мы-таки дождались.
Он внимательно глядел на Самарина, и Серега Маврин внимательно глядел на Самарина, и невозмутимый Шапиро тоже. А Самарин, штатный циник «Форварда» вдруг впервые за много лет полета стал растерянным – у него даже губы задрожали. Он молчал. И продолжал неотрывно глядеть на единственную строку на мониторе.
– Леша, а Леша? – ласково сказал умница-Шапиро. – Где ты прячешь коньяк? А то кэп с Серегой все выпили…
Капитан мрачно пропел панихиду экспедиционной дисциплине. Про себя пропел, конечно, не в голос.
– Коньяк? – отозвался Самарин нетвердо. – В библиотеке… Сейчас принесу…
И он уныло поплелся к шлюзу. Его бутылка оказалась непочатой.
Они приканчивали ее, когда вошли девчата – все как одна свежие, подтянутые и благоухающие.
– Привет, звездные волки! – радостно поздоровалась Марина, жена капитана. Увидев тару с коньяком и без, она удивленно округлила глаза.
– Ничего себе! Пьянка на рабочем месте? Мы что, уже прилетели? Досрочно?
– Вот именно, – буркнул Самарин. – Прилетели.
Самарин снова становился циником. Жена его, Тамара, мельком взглянув на диаграммер, немедленно принялась по-людски застегивать и одергивать его комбинезон, и тихо что-то выговаривала ему.
– Фар-спикер принял сообщение, – официальным тоном объявил капитан. – Попрошу ознакомиться и высказаться.
Для ознакомиться понадобилось меньше минуты.
– Значит ли это, – вздрагивающим голосом спросила Зося Симушкевич, жена Германа, – что наш полет досрочно завершен по сценарию Алексея?
– По форсированному сценарию Алексея, – поправил Самарин.
Зося повернулась к нему.
– По форсированному сценарию Алексея, – согласилась она и вопросительно поглядела на капитана.
Капитан почему-то обрадовался возвращению Самарина в роль штатного циника. Самарин с дрожащими губами нравился ему куда меньше – как капитану восьмой звездной. А вот как человеку… Впрочем, вздор! Ты – капитан, Виктор. Сейчас ты капитан, и отвечаешь за них всех. В том числе за собственную жену.
– Ребята, – сказал капитан терпеливо. – Я знаю не больше вашего. Я видел ту же строку на мониторе, что и вы. А Сережа Маврин ее принял – только и всего. Я сижу здесь, – капитан взглянул на часы, – уже полтора часа. И полтора часа пью коньяк. Потому что боюсь: все окажется именно так, как расписывал Самарин, и нам ничего не остается как вернуться на Землю средствами наших далеких потомков и вместо того, чтобы стать первоисследователями одной из звезд, сделаться историческим курьезом эпохи досветовых полетов.
У нас есть два пути. Путь первый: плюнуть на все, и не прерывать пульсациию. И, скорее всего, стать курьезом бессильным в своем упрямстве и упрямым в своем бессилии. И путь второй: замедлиться и узнать в чем дело.
– Вдруг окажется, что все не так уж плохо, – вставил Шапиро.
– Вдруг они просто догнали нас, потому что научились летать немного быстрее. И хотят просто сэкономить нам пару лет.
Самарин поразмыслил и немедленно возразил:
– А если окажется, что это какие-то необъяснимые глюки фар-спикера? Тогда мы потеряем несколько лет на прерванной пульсации.
Все невольно взглянули на Маврина, повелителя пульс-связи.
– Ну, – спросила Маша, простив, наверное, уже своего непутевого мужа. – Могут у твоей шарманки случиться глюки?
Маврин неопределенно пожал плечами:
– До сих пор не случались. Но кто поручится?
Некоторое время все переглядывались.
– Я с трудом могу представить себе человека, который в подобной ситуации протестовал бы против решения замедлиться и выяснить в чем дело, – осторожно сказала Марина, и украдкой переглянулась с мужем. Капитан мысленно поблагодарил ее.
– Я тоже, – присоединился Шапиро.
– Два, – подытожил капитан. – Точнее три, я тоже за остановку. Остальные? Я не тороплю. Можете подумать.
– Что тут думать! – воскликнул Маврин. – Я чуть сразу не остановил пульсацию. Но потом все-таки решил посоветоваться с нашим уважаемым капитаном! – Маврин картинно поклонился в сторону Виктора.
– Спасибо, – серьезно сказал капитан. – Уважил!
Зося мучительно улыбнулась. Именно мучительно. Капитан тотчас пожалел, что решился шутить в такой неприятной ситуации.
– Ну, что Зося? – участливо спросила Маша. – Просоединимся к мужьям? Не допустим в семьях разногласий?
Зося зябко передернула плечами.
Капитан хотел сказать: «Итак?», но вспомнил, что пообещал никого не торопить.
– Да что там, капитан, – взмахнул рукой Самарин. – Верти рубильник. Лучше быть неудачниками, чем идиотами.
– Есть возражающие? – осведомился капитан, прикрыв глаза. Ответом ему была мертвая тишина.
Капитан выждал добрую минуту.
– Маврин, – скомандовал он потом. – Ты дежурный. Приказываю: ввести программу на прерывание пульсации.
И на душе сразу стало легче. Все. решение принято… а там, хоть в омут головой. Это легче, чем стоять на бережку и мучительно выбирать: прыгать? Не прыгать?
Только бы вода оказалась не слишком холодной.
– Мальчики, – тихо спросила жена капитана. – А мне коньяку нальете? Немножко…
– Попроси Серегу, – невозмутимо посоветовал Шапиро. – Он ведь дежурный. Или даже нет – не попроси, прикажи.
Марина улыбнулась. Натянуто, напряженно, но улыбнулась.
И капитан в который раз порадовался, что ему достался хороший экипаж.
Лучший.
*** *** ***Возвращение из-за подкладки мироздания в обычный космос всегда проходило незаметно. В какой-то момент пространство за кормой «Форварда» просто перестало сминаться и крошиться, скорость стала просто скоростью, не дотягивающей до светового барьера процентов десяти и продолжала стремительно падать. Система искусственной гравитации работала теперь в режиме компенсации, гасила перегрузки отрицательного ускорения. Запустилась вся аппаратура обычной ориентировки; Маврин, сидя в кресле дежурного, обшаривал мегаметры окрестного пространства. Искал тех, кто отправил те самые шестьдесят четыре байта. Строку, которая одним махом убила восьмую звездную.
– Вот он! – выдохнул Маврин, на миг прекратив яростно колотить по клавиатуре. Локатор высвечивал на экране крошечную точку. Пылинку. – Какой крохотный!
Вскоре точек стало две – их встречал даже не один корабль.
«Надо же, экая помпа! – подумал капитан с раздражением. – Целых два корабля!»
– Давай связь, что ли… – поторопил он Маврина. Хотелось побыстрее покончить со всем. Выслушать заранее известные слова и понуро идти собирать вещички.
«Интересно, – отстраненно подумал капитан, – а что станет с «Форвардом»? Как они его назад к Земле гнать будут? Или бросят здесь? Вряд ли бросят, все-таки бездна труда в него вгрохана. Сколько оборудования, сколько сырья… Хотя, все оборудование, понятно, устарело, причем безнадежно. Что до сырья… Наверное потомки изобрели какой-нибудь синтез. Не смирятся же они с недостатком сырья? А сырья всегда не хватает…»
Капитан потряс головой, отгоняя назойливые и никчемные мысли.
В тот же миг ожил экран перед пультом – установилась связь. На них взглянул потомок. Очень, надо сказать, моложавый потомок, на вид ему трудно было дать больше двадцати лет. Капитан невольно покосился на Самарина.
Самарин был мрачен, но глядел на потомка с неприкрытым интересом.
– Сейчас нам расскажут о легенных ускорениях, к которым нам не следовало прибегать, а мы, тем не менее, прибегли… – буркнул он. Капитан с неодобрением на Самарина покосился, но тот умолк, и капитан инчего не стал говорить.
– Фу-у! – облегченно выдохнул потомок. – Наконец-то! Четвертый день за вами гоняемся…
У капитана что-то оборвалось внутри. Четвертый день. М-да. Они уродовались в этом гигантском металлическом гробу годы. Двадцать лет в общей сложности.
И – «четвертый день». Масштаб просто убил капитана. Уничтожил на месте. Распылил и развеял по всему космосу.
Можно было готовиться к участи музейного экспоната.
Потомок улыбался. Открыто и дружелюбно. Он ничего не понимал, наверное. Кому в двадцать лет доводилось пережить крушение мечты?
– Здравствуйте, восьмая звездная! Для вас есть хорошие новости!
– Не сомневаемся, – ядовито ответствовал Самарин. – А какие именно?
Потомок подобрался, принял официальный вид и заявил:
– Говорит Тарас Вознюк, курсант школы космогации. Малый поисковик «Клен сто семь». Первым делом: ваше локальное время? С момента старта.
– Виктор Сперанский, капитан восьмой звездной. Бортовое время: двадцать первый год, сто двадцать шестые сутки полета, время – семь тридцать… уже тридцать одна.
