Вячеслав Шалыгин - Кровь титанов
– В любом случае тот факт, что Диктатор остался во Дворце, а мы выжили, лично меня радует, – заметил Горич. – А что касается вопроса: почему враги вели себя так, словно они нам вовсе и не враги? – я думаю, ответ мы найдем на Титане. Возможно, не сразу, но найдем. Просто так в этом мире ничего не делается. Возьмите, например, трюк с армадой, которая отправилась воевать неизвестного врага, вместо того чтобы просто подождать пару лишних часов. Кто-то нам определенно пытается сказать: не дергайтесь и постепенно все узнаете…
– Весело, – резюмировал Семенов. – В этой ситуации, разумеется, можно и не дергаться, но вряд ли на это согласится Совет, да и все население Титана. Ставлю тысячу против одного, что нам предстоят не самые спокойные деньки.
2. Возвращение
Горько возвращаться на родину с проигранной войны. Ничуть не лучше возвращаться из долгой ссылки. Совсем плохо, если родина к твоему прилету равнодушна, поскольку готовится к сражению и ей не до тебя.
Все эти формулы одинаково годились для того, чтобы описать состояние Васильева в тот момент, когда он спускался по трапу на первый уровень главного космодрома столицы. К чему готовился Титан, было вопросом спорным, но атмосфера на столице становилась не просто напряженной, а прямо-таки взрывоопасной. Виктор ещё не ступил на поверхность уровня, а уже услышал в десять раз больше, чем сообщали межпланетные инфоканалы. Гвоздем всех местных программ был слух о том, что во Дворце нет Диктатора. На первый взгляд новость казалась заурядной. Ну, нет правителя в резиденции, ну и что с того? Мало ли куда ему потребовалось отбыть по государственным делам? Однако дотошные репортеры проявили максимум старания и раскопали продолжение этой новости, которое мгновенно превратилось в сенсацию. Корабль Диктатора, линкор, скромно названный в честь правителя «Диктатором», висел на стационарной орбите, но главы государства не было и на его борту. Не обнаружилось следов пребывания Диктатора и в дворцовой клинике, где он изредка лечился от мигрени, и в увеселительных кварталах, где правитель время от времени выплескивал не растраченную в процессе правления энергию. Более того, Диктатор так и не закрыл празднование Дня Снятого Шлема. Этот факт можно было считать вопиющим, если только тому не нашлось особых причин. А причины, без сомнения, были! Репортеры просто повизгивали от восторга. Такого обилия событий на скучном и чрезмерно заорганизованном Титане не наблюдалось со времен войны Семнадцати Спутников. То есть лет семьдесят с лишним.
Васильев собирался пройти к остановочному пункту магнитопланов, но Габи неожиданно дернула его за рукав и указала на мужчину, который стоял чуть в стороне от основной массы встречающих. Субъект был одет в униформу лейтенанта полиции. Виктор вздохнул и, приклеив к губам кислую улыбку, двинулся навстречу полицейскому.
– Не понимаю, к чему этот маскарад, господин Зарубин? – пожимая протянутую инспектором руку, заявил доктор. – Если вы контрразведчик, почему не носите свой мундир или просто цивильную одежду?
– Пусть это вас не тревожит, господин Васильев, – ответил Зарубин. – Мое почтение, сударыня.
Габриэлла благосклонно улыбнулась и тоже пожала его руку.
– Вот ваша «индульгенция», – вручая Виктору диск, сказал инспектор. – С вас сняты все формальные ограничения. По завершении операции вы имеете право вернуться в свою клинику на Титане или поступить как-то иначе, полицейский контроль отныне вами не интересуется. Как видите, я выполнил свои обязательства.
– В какой больнице находится пациент? – деловито осведомился Васильев.
– В сто девятнадцатой, – ответил контрразведчик. – Следуйте за мной, я вас отвезу.
От космодрома, расположенного в секторе триста пять, до сто девятнадцатого даже по полосе для сверхзвуковых экипажей было не менее часа езды, и Виктор решил использовать время вынужденного безделья с максимальной пользой. Справедливо посчитав, что любопытство давно не бывавшего на столице человека не вызовет у инспектора подозрений, Васильев пошел в атаку.
– Возможно, я отстал от жизни, но мне показалось, что основная масса местных жителей как-то странно возбуждена, словно наэлектризована, – заметил он, доверительно склоняясь к скучающему на соседнем сиденье контрразведчику. – Все в один голос твердят о странном поведении Диктатора и каких-то неприятностях во Дворце. Что происходит, с точки зрения ваших соратников, если, конечно, это не государственная тайна?
– Это тайна, доктор, – спокойно ответил Зарубин, – но вам я кое-что расскажу. В то время, когда вы с вашими бестолковыми товарищами по движению «За свободный Марс» планировали жалкие и никому не нужные попытки повлиять на ход истории, практически все Воины выдвинулись в район созвездия Стрельца, где окопался коварный и сильный враг. Заметьте, враг не только Диктатуры, а всего человечества…
При первых же словах инспектора в животе у Виктора, в строгом соответствии со сценарием, образовалась ледяная пустота. Он понял, что так вовремя пришедшее приглашение от официальных структур оказалось вовсе не тем идеальным прикрытием, за которое его первоначально принял и сам доктор, и его коллеги по тайной организации. На деле оно обернулось полным провалом, а заветный диск-паспорт, вернувший Виктору все гражданские права, по сути, стал взяткой за предательство великой идеи освобождения. На лице Зарубина не отразилось никаких сомнений, а значит, Васильев играл убедительно. Доктора это вдохновляло.
– Вы не преувеличиваете? – едва ворочая пересохшим от волнения языком, спросил Васильев.
– Чтобы запугать вас до инфаркта? К чему мне это? Вы нужны Диктатуре в работоспособном состоянии, – Зарубин пожал плечами. – За участие в антигосударственной деятельности вы уже ответили – я вижу, вас больше всего беспокоит именно этот вопрос, – так что расслабьтесь. Вы, наверное, уже догадались, что я не просто старший инспектор контрразведки, а сотрудник, отдела «Спрут», и теперь ждете от меня какой-нибудь подлости? Поверьте, мне некогда возиться со второстепенными секретами. Я даже не стану считывать ваши воспоминания о том, как зовут других членов подполья. Если найдете время – напишете рапорт сами. Сейчас все это не более чем мышиная возня. Нас атакуют извне, а значит, если мы не забудем, хотя бы на время, о внутренних противоречиях, с начавшейся войны не вернется ни один титан, да и человек тоже. Я доступно излагаю?
Виктор молча кивнул и покосился на Габи. В глазах девушки отражались примерно те же чувства, которые демонстрировал он сам. Страх, недоверие и надежда. «Нет худа без добра», – мелькнула в голове Васильева древняя поговорка.
– Вот и прекрасно, – воспринимая эту мысль Виктора как согласие принять предложенные правила игры, заявил инспектор. – Чтобы успокоить совесть, можете передать своим товарищам, что после того, как нынешний кризис разрешится, за стол переговоров с ними сядут члены Совета Воинов. Если ваши требования действительно разумны, будет найден компромисс, я уверен. А в том, что марсианские корпорации примут эти договоренности как руководство к действию, сомневаться и вовсе не приходится. Я не думаю, что, например, «Спектр» будет сопротивляться каким бы то ни было решениям ордена.
– Я не уверен, что могу… – начал было Васильев, но Зарубин его перебил:
– Политсовет уполномочил вас принимать решения самостоятельно, не так ли? Вот и сделайте то, о чем просили ваши осторожные товарищи. Примите ответственное решение за все ваше игрушечное подполье. Вы для нас лишь досадное недоразумение, мелкая заноза, но в период потрясений ничто не должно отвлекать от выполнения сверхзадачи. Глупо будет потерять все из-за ничего. Подумайте над моим предложением, доктор. Если ваши боевые группы не могут жить без драки, мы с удовольствием сформируем из них особую добровольческую армию…
– И никаких репрессий, – потребовал Виктор.
– Ради бога, – Зарубин махнул рукой. – Мы можем даже назначить всем участникам боевых действий жалованье, а после победы – ветеранские пособия.
– Заманчиво, – Васильев уже немного оправился от шока и вновь обрел способность к рациональному мышлению. – Единственное, чего я так и не уяснил, с кем нам предстоит воевать?
– С врагом, – инспектор развел руками. – Это пока все, что я могу сообщить…
Спустя два часа, когда Васильев вместе с одним из врачей клиники и ассистенткой приступил к операции, у подъезда больницы остановился просторный магнитоплан, из которого неспешно выбрался весьма примечательный субъект. Он выглядел огромным даже для Воина, коим, судя по мундиру, и являлся. Кроме того, он был вооружен боевым пистолетом и чем-то еще, недоступным пониманию стоящих в оцеплении полицейских. Гостя встретил Зарубин. Оставаясь для большинства охраняющих больницу копов лейтенантом полиции, он не стал протягивать руку высокопоставленному титану, а поклонился и подождал, когда тот соизволит сделать это первым. На лице верзилы появилась ехидная ухмылка. Он снисходительно похлопал Зарубина по плечу и потребовал проводить его в отдельный кабинет.
