Сергей Лукьяненко - Мой Папа – Антибиотик
Проснувшись, я первым делом выглянул в окно. Словно проверял, не приснилось ли мне папино возвращение. Но все было в порядке – среди деревьев мелькала быстрая тень. Папа тренировался без всякой скидки на то, что не спал полночи. Слышались глухие удары. Мишеням-деревяшкам приходилось туго…
Я прошел к видеофону – маленькой матово-белой панели на стене. С тайной надеждой набрал длинный, пятизначный номер. Код планеты. Код города. Номер видеофона…
Экран засветился бледно-голубым, потом появились строчки: «Служба Связи просит прощения. Связь с планетой Туан отсутствует по техническим причинам».
Тоже мне, извинения… А уж формулировочка какая гладкая! Конечно, если на планете третий день бушует мятеж и тяжелые танки восставших в упор расстреляли ретрансляторы, это можно назвать технической причиной. Точно так же, как человеческую смерть можно обозвать «преобладанием процесса распада над процессом синтеза».
Нажав еще несколько клавиш, я вышел из комнаты. Теперь компьютер будет повторять вызов сам, каждые пятнадцать минут. У нас с Арнисом было заведено дозваниваться друг до друга самостоятельно, но сегодня особый случай. Думаю, он не обидится…
Подарок ждал меня на кухне. На маленьком столике у окна, за которым я люблю завтракать. Рядом с кофейником и нарезанным кексом…
Вначале я налил себе кофе. Откусил кусок кекса. И лишь потом взял в руки широкий металлический браслет, лежащий на коробке с мармеладом.
Браслет был странным. Он ничуть не походил на украшение и еще меньше напоминал какой-нибудь хитроумный прибор из десантного снаряжения. Просто сплюснутая трубка из серого металла. Очень тяжелая трубка, она весила почти как пистолет. На браслете не было никаких кнопок или индикаторов, не было даже замка. Хотя нет… Одна кнопка имелась. Большая, овальная, из того же металла, что и весь браслет. Кнопка была нажата и почти сливалась с ровной поверхностью. Я попробовал подковырнуть ее ногтем, но ничего не получилось.
Непонятный подарок. Допивая кофе, крутил пальцами тяжелое кольцо. Браслет вращался немного неровно, словно внутри него переливалась ртуть или перекатывались мелкие свинцовые шарики. А что, вполне возможно… Но как он надевается на руку – отверстие такое узкое, что даже моя кисть не пролезет?
Вошел папа. В одних плавках, мокрый от пота. Достал из холодильника бутылочку «колы» и небрежно предложил:
– Побежали к озеру? Освежимся…
Что я, ненормальный, что ли? Десять километров через лес. После такого кросса не освежиться захочется, а пролежать остаток дня под ближайшим деревом.
– Нет… Я не антибиотик…
Допивая колу – папе потребовалось лишь три полновесных глотка, – он насмешливо улыбнулся.
– Так и быть, возьмем флаер.
Я встрепенулся. И снова замотал головой.
– Папа, я не могу. Я должен узнать, как Арнис.
Отец понимающе кивнул. Что такое дружба, десантники знали прекрасно, не зря папа никогда не ворчит, оплачивая видеофонные счета.
– Часа через два связь будет. Мы проезжали мимо ретрансляторов, ничего страшного с ними не случилось. Антенны целы, ну а приборы заменить несложно.
Я снова посмотрел на отца с восхищением. Так спокойно говорить об этом! Словно они ехали в прогулочных автомобильчиках, а не в покрытых керамической броней боевых машинах десанта. Удивительно! Планета Туан звезды Бэлт. Почти сорок световых от Земли. И мой папа был там. Спасал людей. Лечил болезнь под названием «Мятеж».
– Пап, а что это такое? – поднял я браслет.
– Опознавательный знак мятежников.
Разъяснить ценность подарка – это целое искусство. Не меньше, чем выбрать хороший подарок. Папа умел и то, и другое. Теперь я смотрел на металлическое кольцо с куда большим уважением.
– А зачем кнопка?
– Что-то вроде сигнала. – Папа забрал у меня браслет и теперь крутил его двумя пальцами. – Мы так и не разобрались до конца, но, похоже, в этом браслете мощный одноразовый передатчик. Кнопку полагалось нажимать в критической ситуации, после ранения или взятия в плен. Сигнал «Я вне игры», понимаешь? Кнопку можно нажать лишь раз.
Это я тоже понял. Владелец браслета свой сигнал уже послал…
– Ты забрал браслет у мятежника?
Папа кивнул.
– А как его надеть?
– Обыкновенно. Всовывай руку, и браслет растянется. Это металл с односторонней податливостью, как и мой комбинезон.
Я уже приготовился надеть браслет, когда до меня дошло:
– Папа… а как его снимать? Ведь в обратную сторону он не растянется!
– Конечно. Придется его разрезать. Возьмешь резак, просунешь его под браслет, включишь. Потом с другой стороны. И получается у тебя две половинки и запах гари в воздухе.
Папа замолчал, и я почувствовал, почти физически почувствовал его напряжение. Если папа делал какую-нибудь ошибку, то я замечал это сразу. Мы очень хорошо понимаем друг друга.
– Ладно, я побежал… – Он сделал неопределенный жест.
– На озеро?
Папа кивнул, и я остался один. С тяжелым браслетом в руках. Я смотрел на него, никак не решаясь просунуть руку в тугое металлическое кольцо. Разгадка была в браслете…
Как снять его с руку мятежника не разрезая? Не портя оригинальный подарок?
Очень просто. Достаточно лишь…
Я замотал головой. Нет.
Нет!
Такого быть не могло. Все гораздо проще. Прямое попадание. Плазменный заряд разрывает на части. И на почерневшей от жары земле остается его опознавательный знак.
Торопливо, боясь передумать, я надел браслет. Он оказался неожиданно теплым – словно хранящим до сих пор пламя того выстрела. И не слишком уж тяжелым. Походить с ним два-три дня несложно.
Мы живем в пригороде Иркутска. До города километров сто, так что по ночам видны светящиеся иглы жилых башен на горизонте. Чего я никогда в жизни не хотел – так это жить в таких домах. Километр бетона, стекла и металла, бесцельно тянущийся вверх. Как будто на земле мало места…
Не один я так думаю. Иначе не окружили бы каждый такой мегаполис двухсоткилометровые пригородные пояса.
Уютные коттеджи и многоэтажные виллы, перемешанные с лоскутками лесов и редкими зеркальцами озер.
Я шел по тропинке, ведущей к Мишкиному дому. Тропинка была удобной, даже слишком удобной. Двое мальчишек, пусть даже и бегающих друг к другу по десять раз на день, такую не протопчут.
Тропинку проложили роботы, следуя тому образу идеальной «лесной дорожки», что содержится в их кристаллической памяти. И она получилась что надо.
За каждым поворотом дорожки, за каждым ее непредсказуемым изгибом открывалось что-то абсолютно неожиданное. То среди древнего соснового бора оказывалось живописное болотце, опоясанное ивами и ракитой. То за огромным дубом пряталась маленькая полянка, покрытая сочной зеленой травой. Быстрый каменистый ручеек пересекал тропинку – а над ними плавной дугой выгибался крошечный деревянный мостик.
По этой тропинке можно было ходить бесконечно – она не наскучит. Пятнадцатиминутный путь сжимался в одно мгновение.
Мишкин дом более всего походит на средневековую крепость. Квадратное здание из серого камня с невысокими башенками по углам. Наверное, его придумали Мишкины родители – они археологи и очень любят всякие древности.
Мишка ждал меня на пороге. Я не звонил ему, не договаривался прийти заранее. Но ничего странного в Мишкином ожидании не было.
Дело в том, что он – нюхач.
Можно, конечно, найти словечко покрасивее, но суть от этого не изменится. Мишка чувствует запахи на порядок лучше любой собаки, не говоря уже о человеке.
Его родители прошли курс спецлечения, чтобы Мишка родился таким, какой он есть. Но он сам, по-моему, не очень ценит это. Однажды Мишка сказал мне, что чувствовать одновременно сотни запахов – это очень неприятно. Похоже на какофонию из множества одновременно сыгранных мелодий… Не знаю. Мне лично хотелось бы стать нюхачом и догадываться о приближении друзей за добрую сотню метров, ощущая в воздухе их запах.
Мишка махнул мне рукой.
– Приехал твой папа! – утверждающе спросил он.
Я кивнул. Иногда, когда у Мишки хорошее настроение, он любит похвастаться своими способностями.
– Да. Сильно чувствуется?
– Конечно. Гарь, танковое горючее и взрывчатка. Очень сильные запахи… – Мишка мгновение поколебался. И добавил: – А еще пот. Запах усталости.
Я развел руками. Все верно, мистер Шерлок Холмс.
– Пошли купаться?
– На озеро?
– Нет, далеко… К Тольке в бассейн.
У нашего приятеля, семилетнего Толика Ярцева, самый большой в окрестностях бассейн. Пятьдесят на двадцать метров – не шутка.
– Пойдем.
И тут Мишка увидел на моей руке браслет.
– А это что, Алька?
– Подарок папкин.
– Что это, Алька?
Мишка повторил вопрос, словно и не слышал моих слов.
– Подарок. Опознавательный знак мятежников на планете Туан.
– Твой папа вернулся оттуда?
Мишка смотрел на браслет с непонятным испугом. Я никогда не видел его таким.
