Эрик Рассел - Ближайший родственник
Немного погодя к нему заявился тонкогубый субъект в сопровождении двух охранников. При помощи множества телодвижений посетитель объяснил, что пленнику надлежит освоить цивилизованную речь, более того, освоить ее срочно, в приказном порядке. Обучение должно начаться незамедлительно.
Озадаченный такой перспективой, Лиминг спросил:
– А где же майор Клавиз?
– Щипнос?
– Почему Клавиз не может присутствовать при переговорах – он что, онемел?
До собеседника, наконец, дошел смысл вопроса. Тыкая перед собой указательным пальцем, он изрек:
– Клавиз – жир-жир-жир!
– Не понял.
– Клавиз. – жир-жир-жир! – Он несколько раз ударил себя в грудь, сделал вид, что валится на пол, и таким образом дал весьма недвусмысленно понять, что Клавиз отправился на тот свет, причем не без вмешательства высших инстанций.
– Ну и пироги! – изумился Лиминг.
Но наставник уже деловито извлек стопку детских книжек с картинками и начал приобщать Лиминга к знаниям. Охранники тем временем подпирали стенку и явно томились от безделья. Лиминг, со своей стороны, способствовал процессу обучения так, как можно способствовать только врагу: не понимал ни единого слова, не произносил правильно ни единого звука – в общем, не упускал случая продемонстрировать полнейшую лингвистическую непрошибаемость.
К полудню урок закончился, что ознаменовалось прибытием очередной миски каши, в которой плавал кусочек какой-то жилистой дряни – ни дать ни взять, крысиная ляжка. Лиминг выхлебал кашу, пососал мясо и отодвинул миску. Потом стал думать: что скрывается за их намерением обучить его туземной речи?
Прикончив беднягу Клавиза, враг стал жертвой собственной жестокости – лишился единственного на планете знатока космоарго. Возможно, где-то на планетах Сообщества есть и другие, но чтобы вытащить одного из них сюда, потребуется уйма времени и хлопот. Кто-то свалял дурака, подписав Клавизу смертный приговор, а теперь старается исправить промах, обучая пленника чирикать по-своему.
Очевидно, у противников нет ничего похожего на электронные средства допроса, распространенные на Земле. Значит, они могут извлекать информацию только обычным методом вопросов и ответов, усиленным неизвестными мерами воздействия. Им нужны сведения – и они постараются их заполучить во что бы то ни стало. Чем больше он станет тянуть с освоением их языка, тем дальше отодвинет день, когда ему устроят допрос с пристрастием – если, конечно, он правильно угадал их намерения.
Его размышления прервал приход охранников. Они отперли дверь и приказали Лимингу выходить. Проведя пленника по коридору и вниз по лестнице, они выпустили его в просторный двор, по которому бесцельно слонялись под ярким солнцем какие-то существа. Лиминг так и замер от изумления.
Ригелиане! Их тут не меньше двух тысяч.
Союзники, боевые соратники Земли! С нарастающим волнением он стал присматриваться к ним, пытаясь отыскать в толпе более знакомые черты. Ну, хотя бы парочку землян. Или, на худой конец, несколько человекоподобных центаврийцев.
Но тщетно. Вокруг шлепали на своих подгибающихся конечностях одни пучеглазые ригелиане, и видок у них был такой безотрадный, будто позади бесцельно прожитая жизнь, а впереди – ни малейшего просвета.
И все же Лиминг с первого взгляда почуял: что-то в них не так. Они видели его так же ясно, как и он их. Он, единственный землянин, космический союзник, должен был вызвать их законный интерес. Им бы столпиться вокруг него, забросать вопросами о последних событиях, поделиться новостями.
Как бы не так. Ни один из них даже ухом не повел. Держались так, будто появление землянина их совершенно не трогает. Лиминг намеренно неторопливо прошелся по двору, просто напрашиваясь на проявление братских чувств. Ригелиане расступались, некоторые посматривали украдкой, но большинство притворялось, что в глаза его не видят. И ни единого дружеского слова. Похоже, они сознательно устроили ему бойкот.
Он настиг в углу двора кучку ригелиан и, почти не скрывая злости, выпалил:
– Кто-нибудь из вас говорит на земном?
Они пялились на небо, на стену, на землю, друг на друга и молчали.
– Кто-нибудь знает центаврийский?
Не отвечают.
– А как насчет космоарго?
Молчание.
Потеряв терпение, Лиминг перешел к другой группе. Бесполезно. За час он забросал вопросами две-три сотни ригелиан и не получил в ответ ни единого слова. Он был совершенно ошарашен. В их повадке не было ни презрения, ни враждебности – что-то совсем другое. Пытаясь рассуждать логически, он пришел к выводу, что по неизвестным ему причинам они держатся настороже и боятся вступать с ним в разговор.
Сидя на каменной ступеньке, он наблюдал за ними, пока пронзительный свисток не возвестил окончание прогулки. Ригелиане построились в длинные шеренги, готовясь вернуться в свой барак. Тюремщики дали Лимингу пинка под зад и загнали обратно в камеру.
Он на время отложил загадку странного поведения союзников. Думать будем, когда стемнеет – больше-то делать нечего. Оставшиеся светлые часы он решил посвятить изучению книг, чтобы уйти далеко вперед в освоении туземного языка, в то же время притворяясь отстающим.
Не исключено, что когда-нибудь беглость речи ему весьма пригодится. Жаль, что он не удосужился выучить, к примеру, ригелианский…
И он с головой ушел в работу, пока с наступлением темноты буквы и картинки не стали сливаться. Лиминг проглотил вечернюю порцию варева, а потом растянулся на скамье, закрыл глаза и напряг извилины.
За всю свою сумбурную жизнь он встретил не больше двух десятков ригелиан. И никогда не был ни в одной из их трех тесно сгрудившихся солнечных систем. То немногое, что он о них знал, было основано на слухах. Про ригелиан говорили, что они обладают высоким уровнем умственного развития, что они хорошие работники и издавна, еще со времен первого контакта, состоявшегося уже почти тысячелетие назад, проявляют к землянам неизменное дружелюбие. Пятьдесят процентов ригелиан владеют космоарго, а около одного процента знает язык Земли.
Значит, если верить этим цифрам, несколько сотен типов во дворе должны его понимать – не на одном языке, так на другом. Почему же они шарахаются от него и помалкивают? И почему демонстрируют такое трогательное единодушие?
Решив во что бы то ни стало разгадать эту головоломку, Лиминг изобрел, рассмотрел и отбросил дюжину теорий – в каждой оказывался какой-нибудь изъян, не выдерживающий проверки. И только часа через два он наткнулся на очевидную разгадку.
Ведь ригелиане – пленники, их лишили свободы на неопределенный срок. Кто-то из них, возможно, раз-другой и видел землянина, но все они знают, что в рядах Сообщества есть несколько народов, внешне напоминающих людей. Они не могут с уверенностью сказать, что Лиминг – именно землянин, и не хотят рисковать, а вдруг он окажется шпионом, подсадной уткой и попытается выведать их замыслы.
Это, в свою очередь, означает кое-что еще. Если целая толпа пленных чересчур подозрительно настроена к предполагаемому предателю, значит, им есть что скрывать. Вот оно! Он даже хлопнул себя по колену от удовольствия. Ригелиане вынашивают план побега и не хотят рисковать.
Они слишком давно томятся в неволе, так что заключение им, по меньшей мере, осточертело, а по большей – довело до полного отчаяния и попытки к бегству. Обнаружив выход или находясь в процессе его поиска, они не желают подвергать свой замысел опасности, откровенничая с чужаком сомнительного происхождения. Теперь весь вопрос в том, как рассеять их подозрения, завоевать доверие и добиться, чтобы его приняли в компанию. Придется как следует поломать голову.
На следующий день, в конце прогулки, один из стражей профессионально замахнулся увесистой задней конечностью и наградил Лиминга дежурным пинком. Лиминг проворно обернулся и заехал ему в физиономию кулаком. Четверо охранников вскочили и задали провинившемуся хорошую трепку. Причем постарались на совесть, так что никто из наблюдавших эту сцену ригелиан не мог принять ее за обычный спектакль. Получился наглядный урок, чего Лиминг в сущности и добивался. Бесчувственное тело выволокли со двора и потащили по лестнице. Лицо у Лиминга было разбито в кровь.
ГЛАВА 7
Только через неделю Лиминг смог снова показаться во дворе. Доверие досталось ему тяжелой ценой – на лицо его все еще страшно было смотреть. Он побродил в толпе ригелиан – как прежде, без всякого успеха, – выбрал уютное местечко на солнышке и уселся.
Вскоре один из пленных устало растянулся на земле в нескольких метрах от него и, не спуская глаз со слонявшихся поодаль охранников, тихо, почти шепотом, спросил:
– Ты откуда?
– С Земли.
– Как сюда попал?
Лиминг вкратце поведал ему свою историю.
– Как дела на фронте?
– Мы медленно, но верно тесним их. Но до окончательной победы еще далеко.
