Уильям Гибсон - Идору
Как показалось Лэйни, Дэниелз знал Райделла еще до того, как тот нанялся в “Шато”, хотя было не совсем ясно как и откуда. Райделл проявил совершенно неожиданную осведомленность во внутренних порядках и обычаях развлекательно-информационной индустрии и чуть позже, когда Дэниелз уже ушел, спросил Лэйни, кто его представляет.
– Это в каком смысле? – удивился тогда Лэйни.
– У тебя же есть агент, да? Лэйни сказал, что не да, а нет.
– Тогда найми себе агента, и не очень с этим затягивай, – сказал Райделл. – Я не говорю, что это спасет тебя ото всех накладок и что с агентом все будет, точно как ты того хочешь, но кой хрен, это же шоу-бизнес, не надо об этом забывать.
Это и вправду был шоу-бизнес, и до такой степени, что Лэйни уже через несколько минут начал всерьез задумываться, а не лопухнулся ли он, связавшись с этой конторой. В его номер набилось шестнадцать человек для “предварительной беседы” продолжительностью в четыре часа, хоть бы подумали своими головами, что он только шесть часов как из-за решетки. Когда они наконец ушли, Лэйни прошагал заплетающимися ногами чуть не весь, длинный, как кишка, коридор, тупо открывая двери каких-то кладовок и чуть не плача оттого, что спальня куда-то подевалась. Найдя ее, он даже не стал снимать одежду, за которой они сгоняли Райделла в Беверли-центр, а просто заполз на кровать и уснул.
Что, думал Лэйни, ему стоило бы сделать прямо здесь и сейчас, в этом баре на Золотой улице, думал, отвечая тем самым на свой вопрос о взаимодействии джет-лага и бурбона. Но чуть позже, допив рюмку до дна, он почувствовал, как дошедший, казалось бы, до низшей точки отлив сил начал сменяться приливом – парадоксальное состояние, связанное, вероятно, не столько с алкоголем, сколько с внутренней химией усталости и перемещения на другой конец света.
– А Райделл бодро держится? – спросил Ямадзаки.
Лэйни на мгновение удивился такому вопросу, но тут же вспомнил, что Райделл упоминал тогда какого-то японца, знакомого ему по Сан-Франциско, и это, конечно же, был этот самый Ямадзаки.
– В общем, – сказал Лэйни, – этот мужик не показался мне каким-нибудь совсем уж отчаянно несчастным, но в нем иногда проглядывало нечто вроде пришибленности. Пожалуй, проглядывало. В смысле я с ним не то чтобы близко знаком, так что не могу быть уверен.
– Жаль, – вздохнул Ямадзаки. – Райделл – смелый человек.
– А как насчет вас, Лэйни? – вмешался Блэкуэлл. – Вот как вы сами, вы считаете себя смелым человеком?
Червячок шрама, рассекавший его левую бровь, пошевелился, словно собираясь уползти наверх, и замер в новой позиции.
– Нет, – сказал Лэйни. – Не считаю.
– Но ведь вы пошли против “Слитскана”, верно? Пошли из-за того, что они сделали с этой девушкой. У вас была работа, была еда, было где жить. Вы получали все это от “Слитскана”, но затем они убили эту девушку, и вы взяли на себя задачу за нее посчитаться, так ведь?
– Ничто и никогда не бывает так просто, – сказал Лэйни.
Секундное молчание, а когда Блэкуэлл заговорил, Лэйни неожиданно столкнулся с иным способом мыслить, таким, который принято скрывать, считать вроде бы не существующим.
– Что да, то да, – сказал Блэкуэлл. – Хрен там что бывает просто.
Большая, сплошь в розоватой сетке рубцовой ткани кисть его левой руки поползла, подобно некоему неуклюжему самостоятельному животному, к нагрудному карману микропорной рубашки, некоторое время в нем копалась, извлекла маленький, тускло поблескивающий металлический предмет и положила его на стойку бара.
– Это – гвоздь, – сказал Блэкуэлл. – Полуторадюймовый, оцинкованный, для кровельных работ. Я иногда прибивал людей за руки, такими вот примерно гвоздями к таким примерно стойкам. Среди них, людей этих, встречались самые форменные ублюдки. – В голосе огромного австралийца не было ни грамма злобы. – И некоторые из этих ублюдков, пока ты прибиваешь им одну руку, другая извлекает бритву или хирургические щипцы. – Палец Блэкуэлла машинально потрогал багровый шрам, выглядевший так, словно что-то пронзило ему кожу прямо под правым глазом и ушло в сторону, натолкнувшись на скульную кость. – Ну и что прикажешь с ними делать?
– Со щипцами?
– С ублюдками. Хочешь не хочешь, приходится их убивать. Вот такая вот, Лэйни, бывает “смелость”. А теперь подумайте о своем поведении в истории со “Слитсканом” – так ли уж оно отличается от поведения этих ублюдков?
– Я просто не хотел, чтобы они все это втихую забросили. Чтобы она… ну, опустилась на дно. Исчезла из памяти. Мне было почти безразлично, сильно пострадает на этом “Слитскан” или нет, и даже пострадает ли он вообще. Я думал не столько о мести, сколько о том, чтобы… ну, вроде сохранить ее в живых.
– А бывают и такие люди, что ты прибиваешь им руку к столу, а они сидят и смотрят на тебя. Вот они-то и есть самые крепкие. Вы думаете, что вы – один из них?
Лэйни перевел взгляд с Блэкуэлла на свою пустую рюмку, затем снова на Блэкуэлла. В руках у бармена появилась бутылка бурбона, но Лэйни качнул головой и прикрыл рюмку ладонью.
– Если вы, Блэкуэлл, начнете меня приколачивать, – он положил другую ладонь на темно-коричневую, сплошь в круглых отпечатках рюмок и стаканов стойку, – я буду орать в голос, ладно? Я не знаю, к чему это все и о чем. Может быть, вы просто псих. Может быть. А уж я-то точно не герой, ни с какого боку. И сейчас не герой, и тогда, в Эл-Эйс, тоже не был.
Блэкуэлл и Ямадзаки переглянулись. Блэкуэлл пожевал губами, еле заметно кивнул и снова повернулся к Лэйни.
– Ну и молодца. Пожалуй что вы подходите для этой работы.
– Не так быстро. – Лэйни снял ладонь с рюмки, и бармен тут же налил ему вторую порцию бурбона. – Я не буду слушать ни о какой работе, пока не узнаю, кто меня нанимает.
– Я возглавляю службу безопасности “Ло/Рез”, – сказал Блэкуэлл, – и я обязан этому мудозвону жизнью. Последнюю пятерку из которой я провел бы в пенитенциарных заведениях трижды долбанного штата Виктория. Если бы не он. И какая там пятерка, я бы там раньше повесился или не знаю что.
– Группа? И вы их охраняете?
– Райделл хорошо о вас отзывается, мистер Лэйни. – Шея Ямадзаки словно стала чуть длиннее.
– Да что он про меня знает, этот ваш Райделл? – возмутился Лэйни. – Он просто ночной сторож из слишком дорогой для меня гостиницы.
– Райделл хорошо разбирается в людях – по моему, во всяком случае, мнению, – сказал Ямадзаки и с любопытством повернулся к Блэкуэллу.
– “Ло/Рез”? У них что, сложности?
– У Реза, – уточнил австралиец. – Он говорит, что женится на этой японской шкуре, которой ни хрена и нет совсем. И он и сам не знает, что ее нет, а когда ему говоришь, говорит, что у нас нету ни черта никакой фантазии! А я вот что скажу. – Блэкуэлл коротко взмахнул зеркально отполированным, с круглой дыркой в верхнем переднем углу стальным прямоугольником; неизвестно откуда появившийся, этот предмет казался в его огромной клешне совсем миниатюрным, не больше кредитной карточки. – Кто-то его загрузил, ясно? Загрузил его. Не знаю кто, не знаю как. Хотя лично я поставил бы на этот гребучий Комбинат. На этих русских ублюдков. А вы, Лэйни, вы сделаете для нас эту свою узловую хрень, на нашего Реза, и все на хрен узнаете. Узнаете, кто. – Прямоугольник с негромким, но отчетливым стуком опустился на стойку бара и остался в ней торчать. Поперек волокон дерева. Теперь, когда Блэкуэлл убрал руку, Лэйни увидел, что это очень маленький секач для мяса с изящной палисандровой рукояткой.
– А когда вы это сделаете, – сказал Блэкуэлл, – мы устроим им такую на хрен веселую жизнь, что обхохочешься.
10. “Виски Клон”
Кантри-клуб, куда привел их Эдди, располагался в чем-то вроде административного здания, да еще на самом верху. В Сиэтле, подумала Кья, так никогда не делают. Вроде бы не делают. Большую часть пути она проспала и проснулась только тогда, когда Эдди уже заезжал в гараж, а потом во что-то такое вроде чертова колеса или барабана старомодного револьвера, только здесь вместо патронов были машины. Потом эта штука начала поворачиваться и подняла их наверх, и Эдди выехал на парковочную площадку, точно такую же, как в любом другом гараже, и машины там стояли сплошь черные и большие, хоть и не такие большие, как “грейсленд”.
– Поднимешься с нами, милочка, – сказала Мэри-элис. – Умоешься, приведешь себя в порядок, а то на тебя же страшно смотреть.
– Мне нужно подключиться к сети, – сказала Кья. – Найти эту подругу, у которой я хочу остановиться…
– Проще простого, – сказала Мэриэлис, открывая дверцу.
Эдди уже вышел из машины, не забыв прихватить чемодан со стикером “Ниссан Каунти”. Выглядел он все так же скучно. Кья взяла свою сумку и последовала за Мэриэлис. Когда они вошли в лифт, Эдди приложил ладонь к контуру ладони на стене и сказал что-то по-японски. Лифт что-то ему ответил, закрыл двери и повез их вверх. Скорость была вроде бы очень большая, и все равно они ехали и ехали.
