Ник Полотта - Бюро-13
Гораций Гордон почесал подбородок.
– Проклятье, а ведь может оказаться, что ты прав, Эдвардо! "Грозные крольчихи"!
– Сэр! – в унисон промурлыкали три очаровательных создания, начиняя мини-ракеты М-35.
– Проверьте-ка подземные пути! Я пошлю вслед за вами "черно-белых" и еще "зеленых беретов" в подмогу. Пароль – "Кракатау". Отзыв – "Везувий".
На щеках у "Крольчих" появились милые ямочки.
– Все исполним, дорогой сэр!
– Сэр, – возразил я, – группа "Тунец" в отличной форме, мы способны…
– Отдыхайте! – прервал меня шеф. – "Крольчихи" уже отбыли. Вы варитесь во всем этом с самого начала. Следующая горячая точка – ваша.
– Внимание! – прозвучал голос. – Совершено нападение на Государственную атомную станцию имени Эдисона.
– Китайский синдром! – проворчал Ренолт, заряжая автоматический кольт сорок пятого калибра.
Внушающий ужас китайский сценарий… Террористический акт – захват атомного реактора – с целью превратить Чикаго в смертоносное облако радиоактивных веществ. Похоже, "Свист" решил распотрошить нас всерьез… Это все равно что бросить атомную бомбу или отравить источники питьевой воды. Слава Богу, мы хоть не в Денвере – там над городом нависает громадная плотина: сдерживает сотню миллиардов галлонов воды.
– Хендерсон! – заорал Гордон. – Кто там у нас еще наготове?
– Никого нет, сэр. – Юноша выглянул из-за тарахтящего телекса, присоединенного проводами к кристаллическому шару, – может быть, именно так брокеры с Уолл-стрит контролируют ситуацию на рынке. – "Маккавеи" занимаются городской обороной; "Ангелы" исследуют массовый наплыв ночных взломщиков в Музее науки и промышленности.
Гордон кивнул:
– Так, ясно. "Тунец", ваша очередь!
К чему слова? Мы уже готовы, и все, что нам нужно, – тоже. Я ощутят, как по телу пробежал бодрящий холодок – скоро в бой… Вешая на плечо тяжеленный "баррет", я задумался… Какое-то шестое чувство подсказывало: нападение на музей таит для Чикаго, пожалуй, большую опасность, чем возможный взрыв атомной станции.
"Почему ты так думаешь?" – мысленно откликнулась Джессика.
Вряд ли я взялся бы рационально объяснить свое дурное предчувствие. Быть может, именно сейчас, на горе "Свисту", в руки к нам попала важнейшая информация, а мы так заняты текучкой, что проглядели ее… Что заинтересовало "Свист крестолунного стилета" в Музее науки и промышленности? С другой стороны, этот музей – настоящий клад техники и кладезь информации – да ведь в нем можно добыть все, что ни пожелаешь… Думай, Эдвардо, думай лучше и скорее!
13
Далее события развивались примерно так же, как скорость и пройденное расстояние отражаются на спидометре машины. Скоростной лифт, работающий специально для групп Бюро, доставил нас прямо в подвальное помещение гаража – тысяча двести футов вниз. Мы быстро осмотрели машины, выбрали просторный лимузин "эльдорадо": восемь тонн стальной брони и пуленепробиваемые стекла. На поверхности никакого хрома, машина окрашена в скучный матовый черный цвет. Конечно, вид не столь впечатляющий, как у нашего старины РВ, зато новичок лучше впишется в окружающую среду. Целый месяц можно пользоваться – хочешь стой, хочешь езди.
Когда мы подкатили к гладким стальным воротам гаража (я за рулем), начала вибрировать нанесенная на них краской-распылителем огромная пентаграмма – появились очертания магистрали Эйзенхауэра. Проехав в ворота, мы аккуратно влились в поток машин – не думаю, что кто-нибудь заметил наше появление.
Со скоростью девяносто миль в час мы промчались по городу, миновали пропускной пункт и выскочили на второстепенную улицу, делая дикие развороты и маневрируя среди машин. Конечно, нам бы напрямую телепортироваться к атомной станции, но вокруг нее явно магические барьеры, защищающие от вторжения. Наши чародеи изо всех сил старались снять этот незримый заслон; пока что мы взяли оружие на изготовку и поставили на автоматическое управление ножной рычаг.
Свернув на боковую улочку, наш "эльдорадо" выехал за город. Фермы и поля уступили место зарослям диких трав, кустарникам, лесам. Еще несколько миль – и позади осталось небольшое заграждение из каких-то желтых резиновых конусов; а вот и более впечатляющий кордон – дорогу перегораживает скопление самой разной техники: грузовики, паровые катки, грейдеры, бетономешалки, генераторы, даже вагон с надписью "Кофе".
Я замедлил движение, увидев высокую, дородную женщину в просторных джинсах, мокрой от пота рубахе и желтой каске дорожных рабочих. На правой лодыжке у нее подозрительный бугор, по форме очень напоминает автоматический пистолет "22": именно такое оружие предпочитают иметь при себе переодетые в штатское полицейские.
– Проезд закрыт, парень! – крикнула она. – Тебе надо развернуться и проехать по Хинкельскому шоссе!
Остановив автомобиль, я обменялся улыбками с Джессикой: отличная ложь! Никакого Хинкельского шоссе не существует, да и развернуться невозможно. Кто попытается – того ждет неудача (я говорю о нормальных людях, а не о газетчиках). И тут я заметил: многие рабочие что-то нервничают, у двоих свежие бинты – на горле и на ногах… Так, "Свист" здесь уже побывал… А что, если за дверцей нашей машины… Осмотрел женщину через темные очки: аура человеческая. В общем-то я уверен, что она из наших, но ведь от ошибок никто не застрахован… Нажал на кнопку, опустил прозрачную броню – наше окошко. Великанша нахмурилась.
– Ну, парень, говорят же тебе…
– "Цербер", – бросил я.
– "Гораций", – раздалось после паузы.
– "Вздор".
Кивнув, постовая коротко свистнула в два пальца. Тут же раздался слаженный хор – рев моторов: в нагромождении тяжелой техники образовался узкий проезд. Медленно я повел лимузин сквозь строй и наконец выбрался на шоссе.
Проезжаем еще несколько миль – дорогу заблокировали полицейские машины, расположившиеся буквой "эн": около полусотни копов, добрая дюжина в полной боевой форме – бронежилеты, шлемы и все такое; в руках болтаются автоматы М-16. Присутствует даже отдел К-9, у ног хозяев величавой поступью прохаживаются поджарые, мускулистые немецкие овчарки. Довершают эту живописную демонстрацию силы деревянные столбы с мигающими красными фонарями. Рядом грузовик с саперным оборудованием, за ним – санитарная машина. На обочине валяются четыре искореженные полицейские машины – эти гонщики уже выбыли из борьбы… Окошко одной перепачкано чем-то красным… Ну, я решил не присматриваться.
Тут целая тонна мускулатуры в мундире армии штата ступает на середину шоссе и поднимает руку, останавливая нас, – другая рука на бедре, поблизости от девятимиллиметровой пушки. Опускаю стекло, показываю удостоверение, но это его ничуть не впечатляет.
– Спасибо за помощь, но мы уже поймали сбежавших заключенных, – вежливо произносит он.
– "Цербер!" – нетерпеливо выпаливаю я.
Его глаза превращаются в щелочки.
– "Гораций".
– "Вздор".
Следует пауза – и он тянется к пушке.
– "Правильно", – поспешно добавляю я.
Он сразу расслабляется. Ого, на разных пропускных пунктах разные пароли!
Оставив свою пушку в покое, офицер вытаскивает из-за спины микрофон и несколько секунд говорит в него. Три из четырех машин в букве "эн" разъезжаются по сторонам, освобождая проезд. Мы трогаемся – теперь понятно, почему четвертая машина не сдвинулась с места: ей место только на кладбище автомобилей.
– Кто же обидел этих парней? – хмурится Джордж.
Джессика отвечает неопределенно:
– Их было что-то около сорока – пятидесяти. В пуленепробиваемых меховых костюмах.
– "Пуленепробиваемых"? – поражается отец Донахью. – Ты хочешь сказать… плазменные пули оборотней не берут?
Положив руку на Ожерелье, Джессика вслушивается в поток тайных мыслей.
– Пули еще не доставлены. Слишком много горячих точек, а людей, способных доставить боеприпасы, мало.
– Ну красота! – бормочу я. – Просто прелесть!
Целую милю шоссе вьется серпантином – словно сама природа помогает спрятать атомную станцию от горящих безумным огнем глаз сумасшедших захватчиков, – потом выпрямляется. Впереди – четыре мамонтоподобных танка; их гигантские стодвадцатимиллиметровые стволы направлены на дорогу на уровне ветрового стекла машины. За этими колоссальными боевыми машинами – мобильная артиллерия: ракетные установки, гаубицы (рядом – открытые ящики со снарядами, готовыми к немедленному использованию), автоматы пятидесятого калибра, противотанковые ракетные гранатометы, санитарные машины "брэдли" и дюжина "хаммеров" с небольшими, сорокамиллиметровыми электропушками.
Нажимаю на тормоза, приглядываюсь: да здесь повсюду раненые! Одни, поддерживаемые товарищами, бредут к санитарным машинам, другие на носилках, стонут… Латунным снегом усеивают землю стреляные гильзы; в траве валяются покореженные обломки двух вертолетов "апаш".
