Шеннон Мессенджер - Эверблейз (ЛП)
- Кто такой Грэйди?
- Мой отец. - Она была удивлена тем, как легко слово скатилось с ее языка. Грэйди и Эделайн удочерили Софи приблизительно всего тремя месяцами ранее — после инцидента с утесом — и она еще не вполне комфортно себя чувствовала, чтобы называть их Родителями.
Юрек указал на герб Сенсенов на ее накидке.
- Я думал, что Лорд Кассиус удочерил вас.
- О! Нет, это накидка Кифа. - Она с легкостью могла представить, как папа Кифа говорил это.
Юрек фыркнул.
- Думаю, мне следовало догадаться. У них обоих одинаковая самодовольная ухмылка.
- Да, но у меня волосы лучше, - сказал Киф, путая их еще больше, когда Софи отдала ему обратно накидку.
- Давайте надеяться, что это не единственное, в чем ты лучше. - Юрек пошел прочь без лишних слов.
Киф закатил глаза, будто ему было все равно. Но Софи заметила, что он скрыл герб Сенсенов в толстых сгибах своей накидки, прежде чем последовал за ней.
Она тихо шла, глядя на мерцающие цветы и пытаясь придумать, что сказать.
После нескольких неловких секунд откашлялся Киф.
- Так, где Блестящая Задница?
- Он имеет в виду Силвени, - разъяснила Софи и задумалась о том же. На пастбищах вокруг них были только пасущиеся мамонты, перистые динозавры и огромные волкомедведи.
- Все копытные на фиолетовых пастбищах, - объяснил Юрек, когда повернул с дорожки, чтобы срезать путь к ряду холмов.
Длинная синяя трава была гладкой от росы, и Софи изо всех сил пыталась не поскользнуться, когда бежала за ним. К тому времени, когда они поднялись на последний холм, она была потной и запыхавшейся, но не возражала ни капельки, когда знакомый голос заполнил ее разум.
Друг! Софи! Киф! Гости!
Да, передела Софи в ответ, прикрыв рукой глаза, когда пыталась найти Силвени.
Пара серебряно-черных единорогов скакала по одному из полей с фиолетовой травой, небольшая река бежала со странными синевато-зелеными лошадями на ее берегах, которые казались почти скользкими. Но не было никакого блестящего аликорна в поле зрения.
- Она предпочитает пастбища здесь, - сказал Юрек прежде, чем шлепнуться на траву и скатиться с холма.
Киф сразу же отправился за Юреком, но Софи уставилась на склон, почти полностью уверенная в том, что ее спуск закончится посещением Элвина.
И как только Киф закричал:
- Вперед, Фостер. Не подведи меня! - Она шлепнулась на землю и скатилась за ними.
Частички травы и грязи полетели в лицо... и она могла сказать, что ее пятая точка будет болеть в течение многих дней... но она, подскакивая, так или иначе, оказалась у безопасного основания.
Ну... почти безопасного.
Остановиться было труднее, чем она думала, и Софи закончила тем, что врезалась в Кифа, свалив его на землю.
- Знаешь, если ты пытаешься мне понравиться, есть менее болезненные способы, - сказал он ей, смеясь, когда она пыталась встать.
Софи отвернулась, чтобы скрыть свои горящие щеки.
- Скользить действительно было необходимо? - спросила она Юрека.
- Нет. Но это весело. - Юрек взъерошил свои волосы, вытряхивая траву.
Друг! Софи! Киф! Летать!
Софи повернулась на звук, чувствуя, как слезы закололи ее глаза, когда она нашла блестящую полосу, прыгающую и кувыркающуюся в радужном небе. Часть ее волновалась, что крыло Силвени никогда не заживет должным образом. Но ясно, что она была в порядке, а крыло было как новенькое. И столь же блестящее как всегда.
- Она рада меня видеть, не так ли? - спросил Киф.
- Не настолько, насколько рада видеть меня.
Софи желала, чтобы «Киф! Киф! Киф!» немного меньше заполняло ее голову. И она была еще меньше, чем в восторге, когда Силвени подвернула свои крылья и, нырнув вниз, приземлилась рядом с Кифом с восторженным ржанием.
- Видишь? Блестящая Задница любит меня. - Киф потянулся, чтобы похлопать ее по блестящему крупу, но Силвени отскочила прочь, огрызаясь на свой хвост.
- Я же говорила тебе, что она ненавидит это прозвище, - сказала Софи самодовольно.
Она попыталась позвать Силвени к себе, но та была слишком занята, преследуя собственный хвост, чтобы повиноваться.
Киф нахмурился.
- Ты чувствуешь это, Фостер?
- Что-то вроде того. - Софи закрыла глаза, пытаясь отсортировать головокружительные эмоции, циркулирующие в голове. Она забыла, какой подавляющей могла быть энергия Силвени.
Спокойно, передала она. Но Силвени продолжила вращаться, и чем больше она кружилась, тем больше Софи понимала ту смесь темных эмоций.
Почему ты боишься? спросила она, повторяя вопрос, пока Силвени, наконец, не остановилась, чтобы посмотреть на нее.
Порыв страха цеплялся за разум Софи, будто сердитый верминион, и она отстранилась, нуждаясь в пространстве, чтобы дышать.
- Чего она боится?
- Это... вероятно вам легче показать. - Юрек открыл ранец, который нес, и вытащил горстку искривленных синих стебельков, наполняющих воздух пряным, коричным ароматом.
Голод Силвени омрачил разум Софи, но аликорн отошла подальше от угощения.
- Почему она...
Оглушительное ржание привлекло внимание Софи, а Силвени попятилась назад, когда пятно серебра выпало с неба. Юрек едва успел оттащить Кифа с дороги, когда огромный аликорн с синими крыльями опустился прямо так, где тот только что стоял.
- Это Грейфелл, - сказал Юрек, бросив горстку угощения, чтобы отвлечь нового аликорна, пока он набрасывал золотое лассо вокруг шеи крупной лошади. Грейфелл противился, брыкался и боролся с лассо, но Юреку удалось его удержать. - Он - наш житель самец. И несколько дней назад, он и Силвени отлично ладили.
- Так что изменилось? - спросила Софи, когда Силвени завизжала и начала подниматься в небо.
- Понятия не имею. - Юрек попытался погладить нос Грейфелла, но аликорн впился в него самыми холодным взглядом карих глаз, который когда-либо видела Софи. - Вот это вы и должны выяснить... и лучше поторопиться. Иначе, боюсь, что он собирается убить Силвени.
Глава 5
Все хорошо, передала Софи, когда Силвени парила над ними. Я не позволю ему причинить тебе боль.
Но когда Грейфелл снова взбрыкнул, почти таща Юрека, она задумалась, смогла бы она действительно сдержать это обещание.
Все в Грейфелле было жестоким. Его дикие глаза. Постоянное подергивание его больших мышц. Блеск его зубов, когда он попробовал — и к счастью у него не получилось — перекусить удерживающую его веревку.
И все же, холодные волны, слегка касающиеся разума Софи, чувствовались больше страхом, чем гневом.
- Осторожно, - предупредил Киф, когда Софи сделала шаг ближе. - Я получаю некоторые довольно серьезные посылы - я укушу твою руку, если ты меня тронешь.
Все хорошо, передала Софи. Я не собираюсь причинять тебе боль.
Грейфелл стукнул копытами.
Силвени заржала и передала:
Софи! Опасность! Летать!
Но Софи приказала ей оставаться на месте, жалея, что она не могла заблокировать испуганные крики Силвени в голове.
Софи закрыла глаза, позволив всему остальному исчезнуть, когда она представила свое сознание, тянущееся к Грейфеллу, будто одеяло перьев. Большинство Телепатов не могло открывать свои умы для мыслей животных, но благодаря ее расширенным способностям, голова Софи наполнилась изображениями снежных гор, высоких деревьев и озер, настолько ясных, что они были похожи на зеркала неба. Все чувствовалось ярким, открытым и свободным, и все же пустая боль шла через каждую сцену... та же заунывная пустота, которую Софи почувствовала в первый раз, когда она встретила Силвени.
Ты больше не один, пообещала Софи Грейфеллу. Друг.
Она посылала изображения наряду со словом: сцены, как она заботится о Силвени, как летает с ней, как разрешает ей тыкаться носом в свою шею... что-то, чтобы доказать, что Грейфелл мог доверять ей. Она даже показала ему, что тоже могла телепортировать, желая, чтобы он знал, как глубоко шла их связь.
И тогда слово наполнило ее разум... у Софи заняло секунду, чтобы перевести его с языка аликорнов, который использовал Грейфелл.
Семья.
Да, передала Софи, открывая глаза, чтобы изучить его. Радужка Грейфелла была с золотыми крапинками... как и ее... и когда он посмотрел ей в глаза, крошечные части холода укололи ее сознание, будто ледяные капли дождя в голове.
Чем больше она концентрировалась на них, тем больше они превращались в непрекращающийся поток.
Просто ливень кошмаров.
Острозубые животные и люди с мерцающим оружием... преследование, охота, кровь. Крики и боевые кличи эхом отзывались в ее сознании, как боль от шрамов, от этого у нее навернулись слезы.
