Дебора Блейк - Безумно опасна (ЛП)
— Я предположила, что у Королевы есть способность чувствовать, куда возвращается сила, хотя я была уверена, что она почувствует только движение силы, а не куда она вернулась. Ее Величество невероятно умна; я надеялась, что она обо всем догадается и подыграет, и мы бы смогли обмануть тех, кто работал с Майей, и они бы выдали себя сами.
— Но... но она указала прямо на них, — Лиам начал запинаться.
— Как я и сказала, она быстро схватывает. Нельзя править империей тысячи лет, будучи глупым.
Баба смотрела с некоторой отстраненностью, как Королева отправила десяток хорошо вооруженных охранников для сопровождения трех несчастных пар, чтобы привести детей сюда.
— Когда я была здесь ранее и упомянула при всех придворных, что считаю, что Майя отдает детей влиятельным лицам Королевства, я заметила, что некоторые из присутствующих имеют подозрительно виноватый вид и бегающие глаза. Так как я никак не могла доказать, что кто-то из этих людей замешан в этом, я в тот раз ничего и не сказала. Но я подала знак Королеве, указав на пару, в которой я была почти уверена, а остальные предположили, что их выберут следующими и сами себя выдали, — она сжала его руку. — Слава Богу, а то у меня не было плана Б. Если только ты не считаешь «сталкивать их лбами друг об друга, пока кто-то не признается» планом.
Лиам с удивлением посмотрел на нее, и что-то ужасно похожее на благоговение промелькнуло в его взгляде.
— Напомни мне никогда не играть с тобой в покер, — сказал он. И легко поцеловал ее в губы, несмотря на неодобрительные взгляды, которые на них бросали большинство других придворных.
Тихий смех Бабы был прерван суматохой и взволнованными голосами - вернулись охранники, ведя пособников Майи и трех маленьких детей. Самая старшая, девочка лет семи, несла самого маленького, мальчика, которому было вряд ли больше двух.
У детей был удивленный и запуганный вид, кроме одной маленькой темноволосой девочки с двумя косичками, карими глазами и упрямым подбородком.
— Шериф Мак! — закричала она, мельком углядев Лиама, и побежала к нему, чтобы быть пойманной в его объятия.
— Мэри Элизабет! — выдохнул Лиам. — Как же твоя мама будет рада увидеть тебя!
Бабе показалось, что в его глазах заблестели слезы. И, похоже, у нее тоже начались какие-то проблемы с глазами. Без сомнения, это какая-то экзотическая перхоть от одного из питомцев Королевы. Но те, кто вскоре станут экс-родителями выглядели гораздо хуже. Одна очень стройная и невероятно прекрасная женщина с длинными розовыми волосами в струящемся платье из небесно-голубого полупрозрачного шелка и мерцающей органзы, украшенной звездами, стояла на коленях перед Королевской четой, слезно умоляя, чтобы ей разрешили оставить ребенка, которого она прятала в тайном месте под землей, полном игрушек и конфет.
Ребенок, о котором шла речь, жался к другим детям, стоящим возле Лиама и Бабы, слишком потрясенным и сбитым с толку, чтобы делать что-то еще, кроме как молча стоять с теми, кого они смогли опознать как Людей.
Королева покачала головой, и намек на жалость промелькнул в ее холодном и суровом взгляде.
— Я не могу поощрять поступки, которые могли уничтожить все Иноземье. Правило о запрете на похищение человеческих детей существует не просто так. Именно из-за этого на нас начали охотиться и поносить в земном мире, вынуждая нас покинуть все наши священные места там и отступить в эту реальность в поисках безопасности, возвращаясь туда лишь изредка, в день летнего солнцестояния и накануне Дня всех святых, в те дни, когда увеличивается наша сила.
— Но сейчас Люди даже не верят в наше существование — возразил мужчина. — Они не будут охотиться на тех, кого даже не считают настоящими!
— Не будут? —спросил Король, указывая на Лиама и Бабу. — Разве они не свернули горы, чтобы разыскать и вернуть то, что принадлежит им? Я бы сказал, что свидетельство обратного стоит сейчас перед вами. Королева права. Нельзя попустительствовать действиям, которые ставят нас всех под угрозу. И уж, конечно, нельзя вознаграждать их.
Розововолосая женщина, пошатываясь, поднялась на ноги, держась за своего супруга, и начала оглядываться в поисках ребенка, который был ее, хоть и на столь короткое время.
— Но, Ваше Величество, все знают, что Люди не ценят своих детей, как мы своих. А у них их так много, а у нас так мало. Как это может быть неправильным, забрать одного-двух для нас?
Лиам с трудом сделал шаг вперед, так как к одной ноге, как банный лист, прилип Пити, а в руках он все еще держал Мэри Элизабет. Гордость переполнила сердце Бабы, когда он вышел перед всем двором и заговорил сильным и уверенным голосом.
— Вы совершенно неправы, — сказал он. — Есть люди, которые плохо обращаются со своими детьми. Но большинство любит своих детей больше жизни, и пойдут на все ради них, — он указал подбородком на Мэри Элизабет, так как руки у него были заняты. — Мать этой маленькой девочки зашла так далеко, что отыскала Бабу Ягу, чтобы просить о помощи, не взирая на то, чем ей придется за это заплатить. У всех этих детей дома есть родители, которые страдают и мучаются от печали, страха и потери, так как их дети были украдены. Они не призы, из-за которых можно спорить. Их любят, ими дорожат, поэтому Баба и я собираемся забрать их домой, где им и место.
Королева грустно кивнула.
— Хорошо сказано, смертный. Так тому и быть. Этому правилу все будут повиноваться, и все те, кто достаточно безрассуден, чтобы нарушить его, подлежат суровому наказанию, — она протянула свою бледную, изящную руку и пригладила волосы Мэри Элизабет. — И все же, как жаль. Они такие милые и смогли бы привнести столько юной радости в этот древний мир.
Лиам огляделся, всматриваясь в эти печальные, потерявшую надежду лица рыдающих женщин и мужчин с каменными лицами. Баба поймала момент, когда искра какой-то идеи зажглась в его добрых ореховых глазах.
— О чем ты думаешь? — прошептала она немного обеспокоенно. Они должны уже были уходить отсюда со всеми детьми, целыми и невредимыми, пока не поздно. Лиам не знал Иноземья как она; одно неверное слово, и их могут превратить в лебедей. А из нее выйдет ужасный лебедь.
Но он только отдал ей Мэри Элизабет, и переместил руки Пити со своей ноги на ногу Бабы. Затем он низко поклонился Королеве и сказал:
— Ваше Величество, если мне будет дозволено, у меня есть предложение.
Изогнув совершенную бровь, Королева присобрав юбки, снова села на трон.
— Я слушаю, — произнесла она.
Баба задержала дыхание и стала серьезно рассматривать необходимость вознести молитву, впервые за свою долгую жизнь.
— Как уже говорила Баба, — сказал Лиам с серьезным выражением. — Я шериф. И это моя работа — обеспечить соблюдение законов моей общины, примерно, как Вы обеспечиваете соблюдение ваших.
Королева кивнула.
— Это правда, на что указал один из ваших подданных, не всем детям так повезло, как этим. Некоторые из них совсем нежеланные, и даже подвергаются насилию.
Из толпы раздался неодобрительный гул, но Лиам проигнорировал его, обращаясь только к Королеве и ее супругу.
— Будучи шерифом уже достаточно долго, я не раз пересекался с детьми, с которыми просто ужасно обращались; изломанные, с оставшимися шрамами как физическими, так и душевными, они сломлены, и никто уже не сможет это исправить. Таких детей, скорее всего, никогда не усыновят, и они не смогут жить нормальной и счастливой жизнью во взрослом возрасте.
— Это ужасное бесчестие, — промолвила Королева. — Вам должно быть стыдно быть частью расы, которая делает такие вещи.
Лиам вздохнул.
— Иногда мне действительно стыдно, Ваше Величество, иногда да. Но суть в том: если я правильно понял Бабу, детей, которых забирают из нашего мира в этот, со временем забывают все о том, откуда они и кем были. Это так?
Королева подняла голову, ее длинная шея стала абсолютно прямой, как и значение его слов.
— Ты хочешь сказать, что добровольно приведешь нам таких детей, чтобы мы смогли их вырастить как своих собственных?
У всех подданных, которые окружали их, в глазах начали появляться проблески надежды, это было так прекрасно и вызывало такую радость, как будто фениксы взлетели над головами.
Он кивнул.
— Их будет не много, дай то Бог, но всегда найдется несколько несчастных, для которых потеря памяти будет за счастье. Без сомнения с ними будет сложно, особенно в начале, пока их память не начнет исчезать. Но если вы можете заверить меня, что с такими детьми будут хорошо обращаться, и окружат их заботой и любовью, чтобы они окончательно исцелились, тогда, да, я с большим желанием сделаю это.
Бабе было ясно, что у него на уме точно был, по крайней мере, один определенный ребенок, возможно, тот, кому он не смог помочь традиционными средствами. Дети были слабым местом Лиама, также как они были и ее слабым местом.
